Место третьего (СИ)

— Спасибо, Рицка. Это очень мило.

— Тебе понравилось? — он смущённо подёргивает растрепавшимся ото сна хвостом. — Ты сохранишь его… вместе с другими рисунками?

— Какими другими? — хмурюсь я, но внезапно всё понимаю.

Рицка… Да ты же ревнуешь, Рицка. Как бы дико ни звучало, но это так. Сначала увидел те рисунки, что делал Соби, потом — мои ночные отлучки и басни о школьной подруге… Ну и телефон. Рицка нарисовал его, потому что знает: я с ним не расстаюсь. И сразу вспоминается, каким тоном он спрашивал меня о пришедшей sms, когда мы сидели в «Старбаксе». Какая забавная картинка вырисовывается. Рицка знает, что у меня есть кто-то, кого я ото всех скрываю. И ревнует.

Рицка, да ты меня к Бойцу ревнуешь, ты в курсе?

— Теми, где твой портрет.

— Я их выбросил, — пожимаю я плечами. — Они были для меня неважны, Рицка. Но этот я обязательно сохраню. Нет, даже прикреплю над компьютером.

— Цветными кнопками? — спрашивает он картинно-недоверчиво.

— Самыми что ни на есть. Красными и жёлтыми.

— И зелёными, — предупреждает он, потом прыскает от смеха и бежит умываться.

За завтраком мама впопыхах чмокает меня в щёку, всовывает в руки что-то тяжёлое в серой обёртке и уходит на работу — так и не могу постичь её странный график. Пока Рицка доедает омлет, отношу подарок к себе в спальню и распечатываю. Внутри оказывается серебристый флакон туалетной воды «Kenzo»… Я снимаю крышку и осторожно подношу к носу, уже зная, что именно унюхаю. Да. Всё так и есть. Если верить надписи на коробке, «деликатные цитрусовые нотки», которые долгое время я упрямо ассоциировал с дикой вишней.

От такого сюрприза становится противно — до такой степени, что хочется по второму разу в душ залезть. Флакон я убираю обратно в коробку, коробку прячу в шкаф и иду мыть руки, чтобы на коже не сохранилось этого уже давно изученного запаха.

Телефон в кармане продолжает жужжать и по пути в школу, поэтому дважды мне приходится достать его и оборвать вызов — не могу же я при Рицке говорить с Соби. Но причина агацумовской назойливости становится ясна уже совсем скоро.

В воротах школы Рицка целует меня и убегает к корпусу начальной, а я уже собираюсь идти к своему, как вдруг за спиной раздаётся голос, услышать который здесь я ожидал меньше всего:

— Доброе утро, Сэймей.

Обернувшись, не могу сдержать тихого шипения. И сюда припёрся, надо же! Как ума-то хватило?!

— С днём ро…

— Ты что тут делаешь?! — я быстро шагаю к нему. — Что ты забыл у моей школы?

— Хотел поздравить тебя, — Соби слабо покачивает локтем, прижимающим к боку плоский свёрток. — Я звонил, но…

— Тебе нельзя здесь появляться. Я не хочу, чтобы тебя видели вместе со мной.

— Но я только…

— Нет! Без «но». Что обо мне подумают, если увидят в компании взрослого парня? Вопросов потом не оберусь.

Я бегло осматриваю улицу, по которой к школе тянутся ученики. Такое ощущение, что все действительно пялятся именно на нас!

— Хорошо, — наконец вздыхает Соби. — Тогда скажи, когда я смогу тебя сегодня увидеть.

— Не знаю, потом… после уроков. Да убирайся же отсюда наконец!

Соби вдруг переводит взгляд куда-то мне за спину, и…

— Сэймей, я, кажется, свои ключи…

Я медленно оборачиваюсь, сжимая зубы. Рицка смотрит на Соби широко распахнутыми глазами и заканчивает уже на автомате:

— …у тебя в сумке забыл.

Взгляд его вдруг делается очень настороженным и… сканирующим. Он бегло оглядывает Соби с головы до ног, а вот лицо Соби, наоборот, смягчается, на губах возникает удивительно тёплая полуулыбка.

И у меня есть ровно доля секунды, чтобы их развести.

— Конечно, — улыбаюсь я Рицке, вставая так, чтобы заслонить от него Соби, разворачиваю к воротам за плечо и подталкиваю вперёд. — Ты ведь сам сунул их мне в карман, когда мы выходили. Держи.

Рицка послушно переставляет ноги, но всё норовит оглянуться. Я хватку не ослабляю.

— Сэймей, а кто это?

— Никто. Не обращай внимания.

Заведя его в ворота, я ещё раз оборачиваюсь на Соби и посылаю очень выразительный взгляд. А с его губ почему-то всё не сходит эта… необъяснимая улыбка.

В течение дня мне приходится принять ещё порцию поздравлений, и всё это было бы ужасно утомительно, если бы не окна рекреации, куда я выхожу после каждого урока, чтобы размять ноги. Окна выходят на школьный двор, за воротами ограды хорошо видна высокая светловолосая фигура, кажется решившая здесь поселиться, из-за чего на всех переменах на меня накатывает лёгкая паника.

Конец первого урока — Соби стоит у ограды, меланхолично куря. Конец второго урока — Соби неторопливо прохаживается взад-вперёд перед воротами. Конец третьего урока — Соби подпирает дерево на противоположной стороне улицы… Какого чёрта?! Я же велел ему убираться. Правда, также сказал, что мы увидимся после занятий. И Соби, как всегда, переворачивает мои слова удобной ему стороной. Я хочу позвонить ему или послать сообщение, чтобы перестал маячить у школы, как маньяк какой, но потом плюю на затею. Хочет тут торчать весь день — пусть торчит. Главное, что Рицка его больше не увидит — у меня сегодня уроки заканчиваются раньше, я уведу отсюда Соби до того, как освободится он.

Когда мы впятером наконец выходим из ворот школы, выбирая, куда податься, Агацума обнаруживается на прежнем месте. Увидев меня, он делает неуверенный шаг навстречу, но останавливается, понимая, что я не один. Впрочем, компания Амиды-куна — не те люди, от которых мне любой ценой нужно спрятать Соби. Они — не Рицка. Поэтому, вполуха слушая Ханако-тян, которая расписывает все прелести ближайшего кафетерия, я кошусь на Соби и делаю приглашающий жест рукой. Он подходит ещё на два шага, но дистанцию держит.

— Не надоело здесь торчать?

— Я хотел поговорить с тобой.

Ханако-тян замолкает, и все по очереди оборачиваются на Соби.

— У меня нет на тебя времени. Мы идём в кафе с друзьями.

Забавно наблюдать метаморфозы, которые происходят с его лицом после этих слов, хоть он и силится сохранить извечную равнодушную маску.

— Сэй-кун, — говорит Амида, уже беря нужный курс, — ну так мы идём, или…

— Конечно.

— Сэймей, ты бы мог сказать, когда освободишься, и я…

— Отвали, — фыркаю я и догоняю остальных.

Я полагал, что мой последний лаконичный ответ будет понят верно, но когда минут через пятнадцать мы добираемся до кафе, выясняется, что Соби, оказывается, всё это время плёлся позади. Правда, на безопасном расстоянии, и, к счастью, остальные уже о нём позабыли, но… нет, ну у него с головой всё нормально?

Амида-кун придерживает дверь для Ханако, я пропускаю всех вперёд, но, когда уже ступаю за порог, понимаю, что и этот кретин намеревается войти следом.

— Ты куда собрался? — говорю я, оглядываясь. — Я же сказал, что иду сюда с друзьями. Ты прослушал или чего-то недопонял?

Соби хватает ума промолчать.

— Сэй-кун, проблемы? — вполголоса интересуется Амида.

— Никаких проблем нет. Соби, — я морщусь — не могу же при них приказывать, — иди домой, надоело уже видеть твою физиономию.

— Я могу хотя бы отдать тебе подарок? — он безучастно смотрит на ступени кафе.

— Нет, мне сейчас не до этого. Уходи, живо.

— Сэймей-кун, — ко мне наклоняется Ханако-тян, — кто это?

— Никто. Забудь, идём.

Вхожу в зал и не без облегчения закрываю дверь перед Соби. Пока мы устраиваемся на угловом диванчике, я наблюдаю через окно за тем, как он стоит под дверью ещё немного, что-то решая, а потом разворачивается и скрывается с глаз.

Всё правильно, Соби. Ты — никто. Мой вечный никто. Может, для меня ты и Боец, но для всего остального мира, с которым я ежедневно сталкиваюсь, ты навсегда останешься просто странным парнем, на которого не следует обращать внимания, а если обратил, то немедленно забыть. Я слишком рьяно оберегаю свою системную жизнь, чтобы прокладывать между ней и обычной хоть одно связующее звено в твоём лице. Для них ты — никто.