Тёмный лорд (СИ)

— Эту войну мы проиграем, — спокойно сказала Друэлла. — Ладно, Том, мне пора.

Девушка соскользнула с подоконника и пошла вперед. Начал накрапывать дождь, и Том с удивлением посмотрел, как капли воды начинают закрывать стекло.

*

С утра дул ледяной ветер и лил затяжной дождь. Том заснул и проснулся под плеск волн озера. Всю ночь ему снились темные коридоры, по которым он, ежась от холода, шел быстрым шагом. В голове пульсировала мысль найти что-то — хотя что именно, Том упорно не помнил наяву. То было странное, фанатичное желание любой ценой добраться до этого чего-то, и это что-то постоянно ускользало от него. Одноклассники в гостиной весело трепались о том, кому какие смокинги прислали родители. Риддл не особо слушал их треп — служба проката одежды Хогвартса как всегда выручила его из затруднений.

Волшебный потолок изображал обложные тучи, как нельзя лучше соответствовавшие настроению Тома. Кругом вертелись немногочисленные семиклассники — далеко не все из тех, кто стоял в дождливый вечер в очереди за распределением, дожили до сегодняшнего утра. Райвенкловки Джулия Кэмпбелл и Салли Купер обсуждали новые бальные платья. На заднем плане спешил профессор Бири, давая наставления хаффлпаффцам. Лестрейндж трепался с Мальсибером о том, что после памятного пожара Пруэтт вряд ли сможет иметь детей.

«А если бы, например, сдох Мальсибер, ты сильно переживал?» — равнодушно произнес надменный голос.

На мгновение лицо Тома разделила морщина. Насмешливый оппонент попал, как обычно, в точку. Вспоминая застывшее тело Эмили, парень подумал о том, что он в самом деле хотел бы увидеть мертвого Мальсибера: желательно, конечно, чтобы он хорошенько помучился перед смертью. Интересно, можно ли умереть от долгих «круциатусов»?

— Том! — подошедший Слагхорн всплеснул руками, — Том, не забывайте: в пять у меня прощальное заседание клуба!

— В самом деле, сэр? — Риддл постарался бросить на профессора открытый взгляд. — Но как же… выпускной?

— Бал начнется в девять, — лукаво подмигнул зельевар, поправив темно-зеленую мантию. — Маглы в таких случаях говорят: с корабля да на бал! Кстати, мой мальчик, — понизил он голос, — кого Вы видите префектом?

— Лив, — не задумываясь ответил Том. Про себя он усмехнулся, представив, с каким удовольствием Оливия будет снимать баллы с других колледжей.

— Пожалуй, — просияло лицо Слагхорна. — Мисс Хорнби немного рассеянна, но будет замечательным префектом. А что скажете насчет… мистера Блэка?

«Можно было даже не гадать, профессор — усмехнулся про себя Том. — Впрочем, Орион был ничем не хуже других».

— Думаю, сэр, Орион будет хорошим префектом, — ответил Том. Гриффиндорка Мона МакКейб о чем-то болтала с Мальмом Вэйном и они, рассмеявшись, стали подниматься из-за стола.

— Вот и отлично, — обрадовался зельевар. — Уверен, директор Диппет одобрит наши с вами, — подмигнул он, — назначения. Жду в пять!

Том проводил его ехидным взглядом и посмотрел на витражи. Слизерин, как прежде, сидел возле болота с небольшой черной гадюкой. Наверное, тогда, тысячу лет назад, тоже был пасмурный день… Салазар был совсем молод и, вероятно, не знал, что ему скоро предстоит покинуть любимую школу. Том еще раз взглянул в сиявшие ярко-бирюзовые глаза мужчины: на миг ему почудилось, будто Салазар подмигнул своему потомку. Довольно забавно, что он ушел из школы по вине волшебников, которые были в сотни раз слабее его. Впрочем, его Наследник тоже вынужден уйти. Уйти потому, что его идеи пришлись не ко двору каким-то там дамблдорам, бири или… как бишь их там? Почувствовав ком у горла, Том достал дневник и, обмакнув перо, вывел:

Почему проиграл Слизерин?

Дневник подождал с минуту, а затем спокойно ответил:

Малыш Томми чувствует себя достаточно сильным, чтобы обсуждать великого предка?

Том посмотрел на кожаный переплет со смесью досады и удовольствия. Ругаться было бессмысленно, и он написал:

Да, чувствую. Так почему Слизерин, обладая силой богов, был вынужден уйти?

Дневник, словно дразнясь, пошелестел лощеными страницами, а затем вывел:

Потому, что не был готов идти до конца. Отчего проиграл Бонапарт? От того, что остановился и заговорил о мире. Надо было предать огню абсолютно все на пути. Отчего пал Гриндевальд? От того, что делал паузы после бомбежек и думал договориться. Но с врагами не договариваются — врагов уничтожают.

С минуту Том с изумлением смотрел на дневник. Эта ужасная бумага, казалось, выражала его самые потаенные желания. Вздрогнув, он повертел перо. Надо было отвечать, но ничего путного не приходило в голову. Однако дневник опередил его:

Слизерин тоже не хотел войны. Объявив грязнокровок низшими, все мечтал уладить дело полюбовно. Но так не бывает. Объявляя войну, надо быть готовым идти до конца.

Несколько минут Том обдумывал, что написать, но тетрадь опередила его:

А малыш Томми готов идти до конца?

Риддл почувствовал, как на щеках выступил румянец. Едва ли он понимал, что именно с ним происходит, но легкое головокружение захватывало целиком. Подумав, он с силой захлопнул дневник и бросил его в сумку.

«К черту…» — подумал Том, осматриваясь вокруг. Дневник снова и снова ставил его в тупик, словно каждый раз предлагая все более жестокие желания. Парень почувствовал приступ холода и, встав из-за стола, пошел к озеру. В последний раз.

Без десяти пять Том, как и положено, вернулся в подземелья. В кабинете профессора Слагхорна все было готово к праздничному вечеру. На столе стояли белый китайский чайник и изумрудные часы. Тусклый салатовый свет, струившийся из небольшой лампы, сливался с яркой зеленью часов. Сам Слагхорн восседал во главе стола. Рядом с ним сидели только мальчики их класса: Лестрейндж, Блэк и Крэбб, которого зельевар зачем-то притащил в свой клуб. Не хватало Нортона Мальсибера, но тот, наплевав на межфакультетские предубеждения, волочился за Салли Купер.

— Ах, Том, вот и вы! — воскликнул Слагхорн. — Вы снова, мой мальчик, прислали мои любимые сушеные ананасы!

— Традиция, сэр, — ответил Риддл, рассматривая зельевара. На этот раз он нарядился в парадный темно-серый пиджак с белыми разводами и новую черную «бабочку». «Словно именинник», — усмехнулся про себя слизеринец, присаживаясь рядом с Лестрейнджем. Сам Том уже надел взятые напрокат темно-коричневый парадный пиджак, коричневую «бабочку» и такие же лакированные туфли.

— Великолепно, мальчики, — обвел их бесцветным взглядом Слагхорн. — Как ни жаль мне расставаться с вашим замечательным выпуском, но у меня есть кое-что, позволяющее сгладить грусть, — щелкнул он по изумрудным часам.

«Да у него сегодня просто аншлаг, — подумал Том, рассматривая с интересом зельевара. — Светится так, словно мы пришли поздравить его с юбилеем!»

— Для начала, друзья, хочу попотчевать вас светской новостью, — поправил «бабочку» декан Слизерина. — Септимус Уизли — молодой перспективный аврор — недавно получил тяжелое ранение в стычке с темными силами.

— Жаль, совсем не сдох! — рассмеялся Лестрейндж.

Шум смолк. Компания, как по команде, с недоумением посмотрела на Рэндальфа. Том прикусил губу. Его приятель не отличался гуманизмом, однако столь неприкрытое проявление ненависти с его стороны он видел в первый раз.

— Рэй, Рэй, — укоризненно покачал головой Слагхорн, хотя Том чувствовал, что сам зельевар с трудом сдерживает улыбку. — Ну что вы, право, такое говорите… Это, в конце концов, отвратительно — желать человеку смерти.

— Понимаю, сэр, — Рэндальф попытался придать лицу грустно-сожалеющее выражение, хотя смеющиеся глаза выдавали его с головой. — Однако Уизли — настоящий позор волшебного мира. Вы ведь читали позавчерашний «Пророк»?

— Однако, Рэй, я не замечал у вас больших склонностей к политике, — шутливо выставил вперед влажные руки декан Слизерина. — Видимо, ошибался. Семья Уизли, согласен, не отличается манерами, но чтобы так радикально…

Все рассмеялись. На минувшей неделе Септимус Уизли в самом деле предложил министру Спенсер-Муну принять закон, требовавший от аврората проверить библиотеки чистокровных родов на предмет темной магии. К изумлению многих, в поддержку закона высказалась и супруга Септимуса — Цедрелла Уизли, носившая в прошлом фамилию Блэк. Престарелый Арктурус Блэк публично отрекся от дочери, заявив корреспондентам «Пророка», что у него всегда было только две девочки. Скандал набирал обороты, и Том чувствовал, что несмотря на победу над Гриндевальдом, в воздухе… Да нет, даже в этой освещенной салатовым сумраком комнате… Снова запахло порохом.