Тёмный лорд (СИ)

Но не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Наш корреспондент Джудит Пейн взяла эксклюзивное интервью у историка магии Батильды Бэгшот.

ДП: Мисс Бэгшот, ходят слухи, что Геллерт Гриндевальд — Ваш родственник…

ББ: Да, он мой племянник.

ДП: Значит, Вы знали его с детства?

ББ: Геллерт рос с родителями в Лаксенбурге под Веной. Я видела его на каникулах — иногда он приезжал в Годрикову впадину. Не удивляйтесь, в прошлом веке границы были условны, а к родственникам на континенте относились нормально.

ДП: Вы не могли предотвратить его увлечения темной магией?

ББ: Я не замечала за ним особых наклонностей в этой сфере. Он был обычным старательным юношей, увлеченным наукой.

ДП: Но, говорят, его еще в семнадцать лет выгнали из Дурмстранга?

ББ: В России карают любое инакомыслие. Неудивительно, что директора Дурмстранга копируют общие нравы.

ДП: И это не мешает Дурмстрангу считаться одной из лучших школ магии мира…

ББ: На примере Геллерта и его победителей можете убедиться сами.

ДП: Неужели Гриндевальд набрался своих чудовищных идей в Дурмстранге?

ББ: Я бы не судила столь категорично. У нас в обществе подобные идеи процветают. В Хогвартсе целый колледж носит имя Салазара Слизерина — чудовищного волшебника, проповедовавшего деление людей на «высших» и «низших», ненависть к маглорожденным.

ДП: Вы считаете это сопоставимо с империей Гриндевальда?

ББ: Безусловно. Этот кошмар себя еще проявит. Их патологический культ «Справочника чистой крови» тому пример. Хотя кто такие чистокровные? Род самого Слизерина довел себя до состояния душевнобольных людей. Еще Элайвор Гонт жаловался, что его преследуют видения змей во снах. Не удивлюсь, если с тех пор «самый чистокровный род» превратился в дегенератов.

ДП: Вернемся к Гриндевальду. Ходят слухи, что его заточат в тюрьму Нурменгард.

ББ: Вполне в духе цинизма Дамблдора. Ничего другого я от него не ждала.

ДП: Вы не поддерживаете Альбуса Дамблдора?

ББ: Позвольте не отвечать на Ваш вопрос.

— Бэгшот… Не та ли это Бэгшот, которая год назад написала статью против Слизерина? — с интересом спросил Риддл, помешав кусок сахарина в чае. Сахар, настоящий довоенный тростниковый сахар, оставался недоступной роскошью. Том, впрочем, не видел его никогда: только от Миранды он узнал, что настоящий сахар был светло-коричневого, а отнюдь не тускло-белого, цвета.

— Она самая, — охотно отозвался Горбин, также бросив в чай пудру сахарина. — Мерзкая склочная бабенка, между нами.

— И уродлива, как жаба, — подхватил с отвращением Том. Слова Батильды о Слизерине были ему настолько отвратительны, что вызывали желание не просто ударить, а растоптать их автора. В такие минуты Том, как обычно, чувствовал нетерпеливую дрожь в руках и яростную тряску тела.

— Не без того, — кивнул Карактак Бэрк. — Подумать только: тетка Гриндевальда не прячет стыдливо глаза в песок, а еще смеет давать интервью.

Горбин рассмеялся, посмотрев на грубо обработанное дерево шкафа.

— Между прочим, — подхватил его смех Риддл, наморщив лоб, — мы могли бы ей изрядно насолить. — Возможно, его план мести казался детским, но после слов о Гонтах сделать больно Батильде было для него греющей сердце мечтой. — Ведь «Горбин и Бэрк» — магазин темных артефактов?

— Ну да, — Бэрк смотрел на Риддла непонимающим взглядом, хотя в его бесцветных глазах мелькал явный интерес.

— Представьте, что наш представитель побывает у этой уродины Бэгшот, — развивал мысль Том, — и спросит ее про темные артефакты. Затем эти сведения попадают в прессу и…

— … и в «Волшебном листке» появляется статья «Тетка Гриндевальда распродает темные артефакты», — понимающе кивнул Бэрк. — Весьма неплохо, — поиграл хозяин магазина пальцами по столу.

— Я готов, — развел руками Том и чуть насмешливо поднял бровь. Сама мысль, что ему удастся насолить Батильде, казалась по-мальчишески забавной.

— После Вашего успеха с Кринфилдом, я не сомневаюсь в успехе с Бэгшот, — довольно кивнул Бэрк, проводя рукой по гладко выбритой щеке. Одно время он отпустил бакенбарды, но год назад снова сбрил их подчистую.

— Постараюсь не подвести, сэр, — ответил Риддл и задумчиво посмотрел на мокрое от капель стекло. Только сейчас он понял, что ему будет о чем побеседовать с Батильдой Бэгшот помимо коммерческих предложений.

*

Свежая прелесть утра разбудила Тома ярким лучом. Отбросив побитый молью плед, парень подошел к окну и прищурившись, посмотрел на дворик «Дырявого котла». Ночной ливень стих, и солнечные лучи весело играли в лужах. Быстро собравшись, Том спустился вниз по полутемной лестнице. Время для визита к даме («даже если она уродина», — подумал Том) было, пожалуй, слишком ранее, но, возможно, это и к лучшему: у него останется время побродить по Годриковой впадине.

Несмотря на свободный доступ к темным артефактам, Том пока не достиг цели. Не потому, что Карактак Бэрк заваливал работой — выходные дни он отдавал сотрудникам, да и ложиться спать Том привык далеко за полночь. Хуже было другое: в библиотеке у Бэрка пока не попадались папирусы, позволявшие понять последние компоненты множественного расщепления души. Том с трудом находил силы, чтобы напомнить себе: библиотека, точнее, букинистический отдел «Горбин и Бэрк», была большой. Выйдя во дворик, он прошептал заклинание аппарирования.

В следующий миг в глазах Тома потемнело. Тело, казалось, сдавило со всех сторон — настолько, что он не мог вздохнуть. Грудь словно стиснуло железным обручем, а глаза точно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогнулись и вдруг… Том жадно глотнул прохладный воздух и открыл слезящиеся глаза. На душе было чувство, будто его пропихнули через тугой резиновый шланг. Он лежал на лугу напротив деревянных коттеджей, напоминавших домики Хогсмида.

— Черт возьми, — прошептал Том, размяв сведенные судорогой руки и поднявшись на ноги.

Невдалеке виднелся силуэт базальтовой церквушки. Только сейчас Том сообразил, что совершил первое в жизни аппарирование. Не то чтобы Риддл не знал его теории, однако до момента окончания Хогвартса он не имел право его применять. Подобрав полы темной мантии, Том пошел в сторону базальтового шпиля.

Ближе к церкви пение слышалось громче. Солнечные блики весело освещали старинные дома. Прищурившись, Том заметил, что находится рядом с кладбищем. Что-то кольнуло сердце: он с детства испытывал страх перед надгробиями и скорбными статуями. Даже после создания крестража его не покидала мысль, что смерть, проклятый Последний Враг, каким-то образом сумеет перехитрить его. Том начал спокойно рассматривать каменные изваяния из гранита, в щербинках которого искрилась дождевая вода, словно призывая смириться со смертью.

Том еще раз посмотрел в воду. Только сейчас он понял, что солнечные искорки в водяных каплях были отвратительными. Природа словно напоминала истлевшим костям, что она была вечной, что выльет все новые и новые дожди, которые будут подтачивать гранит… Хорал звучал сильнее, рождая неприятные воспоминания об отпевании. Том посмотрел на темный надгробный камень и с интересом заметил на покрытом лишайником граните надпись «Кендра Дамблдор».

От удивления Риддл присел на колено и прочитал надпись еще раз. Дата смерти была не столь уж древней — 1899 год. Ниже виднелась еще одна надпись: «и её дочь Ариана». Даты ее смерти не было — возможно, она умерла в тот же год, что и мать. Ещё на камне было выбито изречение: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Неужели перед ним лежали родственники знаменитого Дамблдора? Прищурившись, Том провел перчаткой по надгробному камню.

Уходя с кладбища, Том постоянно оглядывался. Служба закончилась, и народ весело шел в паб. Риддл осмотрелся: только сейчас он понял, что не представляет, где искать дом Батильды Бэгшот. Оставалось спросить прохожих. В деревушке, видимо, жили преимущественно волшебники и больших проблем быть не могло. Не мудрствуя лукаво, Том подошел к молоденькой веснушчатой девушке, поправлявшей платок, и напрямую обратился к ней с просьбой.