Нет вестей с небес (СИ)

И они уходили дальше патрулировать периметр. А Лиза оставалась там, в штабе. Неживая. С накрытым лицом. И всего-то пистолет, и совсем нестрашно, не обдавало таким ужасом от духа гибели, но точно в круге девятом оказались вморожены в озеро предателей.

Все верно, предала, оставила, пошла на вышку. Все из-за нее! Из-за нее! Джейс больше не могла молчать, но слова покинули этот свет вместе с нераскаянной душою Лизы, так что из горла вырвался пронзительный вопль, спугнувший даже птиц, сидевших на прибрежном дереве. Джейс обхватила руками голову, закрывая ладонями уши, чтобы голос в голове перестал обвинять. Из-за нее! Нет ей прощения! Из-за нее! Посмела остаться живой, когда Райли убили, посмела. И в солнца небесах перегорел весь свет живой, остался жаром дней последних и неподвижно в круге снегового ослепленного света висела черная птица. Черная птица — предвестник конца. Остров сужался до размеров булавочной головки, иголки, прошедшей по венам до самого сердца, проткнувшей, разрывавшей.

Не оказалось места в этом огромном мире для нее и Лизы. Только для одной. Она-то шла умереть, чтобы освободить пространство, чтобы выбирались без нее, проклятой, той, что приносит несчастья. Права, выходит, Цитра. Права. Не человек, а чудовище какое-то. Черная ночная стихия, непонятная, невнятная, неразгаданная. И не таяли тучи, не уносились облака, истаивая сморщенными плодами сочными без познания.

Слабость сковала руки и ноги, Джейс смолкла, сникла, окончательно выпотрошенная своим криком, от которого ничего не изменилось. Только Дейзи еще всхлипывала, то тоже замирала, то вдруг снова вырывался плохо подавляемый стон.

Нет больше. Нет Лизы. Нет Оливера. Нет Райли. И все из-за него, все ради него. Нет, все из-за Вааса. Или нет… Из-за кого, в конечном счете?

Но так ли необходимо кого-то обвинять? И вся вина ложилась на усталые плечи Джейс. Спастись с остова? Зачем? Чтобы всю жизнь-не-смерть смотреть в глаза родителям всех, кого не уберегла? Чтобы рассказывать о том, как все это происходило?

Эта дальнейшая жизнь показалась ужаснее смерти, бессмысленнее самого безумия. Наступал предел, но мир не рушился, мир всегда наполнен сотнями скорбей. И так хотелось верить, что хоть где-то оставались радости.

Только на берегу за аванпостом у причала маячил человек, местный, не ракьят, раскачивался из стороны в сторону. И в голос рыдал над убитыми мужчиной и женщиной, женой и сыном, скорее всего. Ему не было дела ни до чужого горя, ни до противостояния сторон, ни до собственной судьбы. Он стоял на краю моря, а казалось, что застыл на краю пропасти, сминая в руках глупую белую панамку. Наверное, возле аванпоста случилась перестрелка недавно. А они, семья, куда-то шли по делам, пытались дальше жить в этом кипящем котле. Но не вернулись. Он остался один. Может, тот самый рыбак, возле лачуги которого снайпер выслеживала пиратов. Давно. Бесконечно давно. Тогда еще верила в подобие победы. Ныне не представляла, зачем все это. Радость за чужое спасение, боль за чужое горе — все меркло на фоне слишком близкого своего. И ничего с этим не сделать. Ближний все ж не дальний.

Джейс поймала себя на мысли, что бездумно уставилась на несчастного. И просто рассматривала его, ощущая, как все солонее становится во рту и мокнет ткань рубашки от слез Дейзи. Смерть была повсюду, но то была какая-то другая смерть, чужая, а здесь почти родного человека. Убили — случай, а самоубийство — выбор, и слишком страшный выбор, чтобы осознать, тем более осудить.

— Д-дышать нечем, — только прохрипела Джейс, понимая, что давится кислородом, точно чья-то невидимая рука сомкнулась на горле.

Комментарий к 103. Сколь еще снести колотых, нежданных Знаете... Автор ощущает себя убийцей. Не знаю, как этот Джордж Мартин творит невесть что со своими персонажами.

Возможно, Лиза вышла жалкой и робкой, но не всем быть бойцами. Надеюсь, в следующей главе поймете, что, возможно, не такая она жалкая, там в конце один абзац будет.

Глава большая вышла. И да, немного статичная, следующая глава будет концом второй части.

====== 104. Все слова уже сказаны (Конец второй части) ======

Облака тяжелеют, в них все меньше просветов.

Ты сидишь на холме — неподвижно, безмолвно.

Все слова уже сказаны, все песни допеты…

© Flёur „Для того, кто умел верить“

Вечером вопли и всхлипы понемногу прекратились, только дышать легче не стало, точно обрушились планеты, сошли с орбит, и раскаленное солнце неслось к земле, зажигая огни Святого Эльма на фонарных столбах. И все ненастоящее рушилось, сгорало мхом, а настоящее ускользало, утопая в вязкой реальности, когда каждая линия и каждый звук, точно контур подводный погибшего корабля, налетевшего на айсберг Титаника.

И если что-то светлое осталось в этом мире, отчего оно не проступало, отчего столь упрямо обходило стороной?

Вечер накрыл остров непроглядной мглой, не осталось ни очертаний, ни звуков, все замирало в ожидании бури, тонуло в духоте, но буря в итоге так и не разразилась, только небо терзалось кусками и обрывками разномастных облаков.

Две женщины сидели у жаровни в центре аванпоста, глядя на огонь. И вспоминали, как совсем недавно здесь бродила Лиза, спрашивая смешные вещи вроде приготовления бананов. Или не смешные. Они-то думали, что ей и правда интересно, они не увидели, что у нее внутри все разрывается по-прежнему от боли. И все не от повреждений. Слово не свинец, но скажешь — убьешь при жизни. А не сказать нельзя. От противоречий самим хотелось последовать за ней. Так легче, так проще. Но надо зачем-то дальше жить, тащить свою судьбу.

Не доглядели, не спасли, не поддержали… Не узнали средства чудного, ни ведали заклинания волшебного, чтобы вернулась в жизнь их сизая голубка.

Лиза так пыталась быть веселой, так старательно стремилась вернуться из царства теней. Но словно проиграла эту борьбу, сорвалась, не выдержала. Неужели и правда от молчания Джейс? Зачем она всегда молчала? Не могла говорить, когда требовались, невероятно требовались слова, будто голос ее ушел однажды.

Молчала, просила распять, а в итоге решила все Лиза, не искала смерти, не брела обиженно с раной вместо сердца через джунгли, ожидая последней „милости“ от врага, только решительно спустила курок, никогда не умея стрелять. Но и без умения ей хватило на быструю смерть, хотя бы не мучилась, как Оливер, но то служило слабым утешением, слишком слабым, гадкой насмешкой над всяким утешением.

И если бы хоть что-то здесь утешало, ведь все бередило, как песок в ране. Каждая мелочь, всякий предмет и само сознание того, что лежит их Лиза, их хрупкая девочка, теперь возле штаба в тени, но уже не в штабе, ведь там освободили место для живых, для раненых. А она… Она мертвая. Она просто… ушла. Да, ушла.

Всего лишь ступенька, смерть — это просто ступенька. И легенды, и предания о суде отвлекали от перекошенной реальности, придавая веру, что там рассудят справедливо, не жестко, не так, как умеют люди вершить свой безжалостный суд, как Ваас над предателями.

И вот уже снова настоящее, прошедшее. И снова бы закрыть уши, закричать, чтоб стало слышно во всей Вселенной. Но слишком далеко этот крик от тех, кто в силах хоть что-то изменить, вмешаться, помочь. Недосуг, невыгодно, ненужно.

И приходилось день ото дня выживать, вгрызаясь в будущее, словно щитом проходческим дробя породу туннеля. Вечно кто-то первый идет, часто падает, но за ним встает новый первый. Однако не все рождены для борьбы.

Цитра считала, что женщине вообще не надлежит брать в руки оружие. Лиза не взяла, до последнего мига. А Джейс взяла, замечая, что за весь день не посмела расстаться с винтовкой, точно приросла к ней, теребя рукоять. Может, как посмела впервые выстрелить, выследить, так и нарушила весь порядок мироздания? Так и полезли монстры-демоны, похищавшие ее друзей? Бред… Пусть полный бред, а иррациональный страх и вина сводили с ума. В сумасшествии так просто прятать боль, но там еще невыносимее. Хоть бы отвлек кто-нибудь от дум, но точно онемела. И как услышав стон из глубин сознания, Дейзи впервые за долгое время просипела прерывисто: