Пески Калахари

Разведя небольшой костер, охотники стали жарить мясо. Ели они его полусырым, запивая большими глотками воды из скорлуп.

— Два дня пути от наших гор, — проговорил О'Брайен.

— Сколько мы сможем унести? — спросил Бэйн.

— Не знаю, — ответил охотник. — Двое суток ходьбы с тяжелым грузом — трудная задача. Надо подумать.

— Ты добыл великолепный трофей, — заметил Бэйн. Насытившись, он почувствовал, как к нему возвращаются сипы.

— Если бы я промахнулся, то, наверно, застрелился бы! — воскликнул О'Брайен. — Это мясо… Как много их было! Однажды Гриммельман рассказывал мне, что видел колоссальные стада зебр в тысячи голов. Теперь я верю ему.

— А я все думаю о Стюрдеванте, — неожиданно произнес Бэйн. — У него есть ружье. Может быть, он еще жив.

— Хорошо, если бы это было так, — откликнулся О'Брайен. — Голландец мне нравился, но его нет уж слишком долго. Если кто-нибудь выберется отсюда, найти наши горы ему потом нетрудно. А пока никто в целом мире и не подозревает, что мы оказались здесь.

Острым охотничьим ножом Майк отхватил еще кусок мяса и, бросив на угли, проговорил:

— Значит, ты думаешь, он погиб?

— Люди, которые могли бы нам помочь, возможно, находятся отсюда и в двадцати милях, и в пятистах двадцати. Стюрдеванту просто не повезло. Следующий, может, окажется удачливее. Вполне вероятно, что Смиту удалось выбраться. У него было много воды, и счастье, возможно, улыбнулось ему.

Солнце палило все сильнее; рой черных мух вился вокруг мяса.

— Давай закопаем мясо и поищем укрытие, — предложил О'Брайен. — Я больше не могу есть, по крайней мере какое-то время.

После обильной еды они с трудом поднялись. Теперь следовало закопать мясо, пока солнце и мухи не добрались до него. Выкопав в песке неглубокую ямку, Майк и О'Брайен положили туда остатки туши и засыпали песком. Мухи не оставляли мяса до последнего момента и не улетали даже тогда, когда их погребал песок. О'Брайен сыпал проклятиями.

— Я кое-что здесь заметил, собирая хворост, — проговорил Бэйн.

Подняв свои тюки, охотники подошли к торчащей под углом из каменистого грунта скале, от которой падала тень, достаточная для того, чтобы укрыть их тела и драгоценную воду. Заснули они почти мгновенно.

Солнце господствовало над землей. Ничто нигде не шевелилось. Муравьи скрылись в своих прохладных ходах под землей, пробираясь к запасам воды. Жара стала невыносимой. Но вот гигантское светило покатилось к западу. Становилось прохладнее… Скала начала отбрасывать длинные тени. Наступил вечер. Подул легкий ветерок. А двое мужчин все еще спали в тени под скалой.

Глава 7

Грэйс и Гриммельман сидели и завтракали. Неожиданно они увидели О'Брайена, который поднимался из каньона с тяжелой ношей на спине, и сначала приняли его за Бэйна, но когда он подошел ближе, стало ясно, что это охотник. Только он один мог принести такую огромную тушу. Плечи и руки О'Брайена покрывала запекшаяся кровь, смешанная с песком. Рой мошек и мух надоедливо вился вокруг него.

О'Брайен страшно устал, и ему было не до разговоров. Он молча прошел в пещеру. Грэйс и Гриммельман последовали за ним. Они помогли ему накрыть драгоценное мясо, чтобы защитить от солнца и мух. Затем О'Брайен растянулся на рваном одеяле и застонал. Грэйс и Гриммельман принесли ему воды и немного пчелиных сот.

— Бэйн бросил меня, — пробормотал охотник. — Бросил. Ушел. Как и тот сумасшедший Смит.

— И ты пришел один? — спросил Гриммельман. — Ты позволил ему уйти?

— Он ушел, когда я спал, — О'Брайен закрыл глаза. — Взял все скорлупы, кроме одной. Мне с трудом удалось добраться до последней базы с водой. Я шел по его следам два или три часа. У меня больше не было воды. Хорошо еще, что он не забрал ружье.

Грэйс заплакала и отошла в глубь пещеры. Ей захотелось побыть одной в темноте, прилечь и подумать. Теперь вот и Майк Бэйн. Еще один поставил свою жизнь на карту. Безнадежная рискованная затея — найти выход во внешний мир.

Она слышала, как Гриммельман что-то говорил О'Брайену, затем голоса смолкли, и старик вышел из пещеры.

Теперь их стало только трое.

Потом они с жадностью набросились на мясо антилопы, принесенное О'Брайеном. Оставшуюся часть высушили на солнце и развесили в своей кладовой в дальнем конце пещеры.

О'Брайен уходил каждое утро я к вечеру возвращался с большими ящерицами, которых он ловил в отдаленных каньонах. Грэйс и Гриммельман вдвоем бродили в поисках пищи, обследуя давно знакомые им соседние холмы и скалы.

Наступил еще один рассвет и еще один завтрак у входа в пещеру. Они развели огонь от небольшого костра, который поддерживали всю ночь, и разложили перед ним съестные припасы. За последние два дня О'Брайену ничего не удалось найти. Мясо кончилось. Они ели только дыни с медом, запивая их теплой водой. Возможно, к вечеру удастся добыть ящериц.

— На днях я видел пчел, — произнес О'Брайен.

— Где? — спросила Грэйс.

— В дальнем каньоне, — ответил он. — Было бы совсем неплохо найти мед. Быть может, мед как раз и поддерживает в нас жизнь, а не мясо ящериц или другая пища.

— Я пойду с тобой, — сказал Гриммельман. — Возьмем немного сот и попытаемся отыскать гнездо. Когда взойдет солнце, можно будет легко проследить за полетом пчел.

— Отлично, — бросил О'Брайен. — Вы пойдете, Грэйс?

Она взглянула на него.

— Нет. Слишком далеко идти, да придется еще и карабкаться по скалам. На этот раз я останусь здесь.

— Да, — кивнул Гриммельман. — Даже для меня будет далековато, но придется идти. Я хорошо знаю пчел и их повадки.

— Если ничего не найдем, пойду опять в пустыню, — сказал О'Брайен. — Нам нужны антилопы. Хоть бы одна появилась поблизости!

— Может, Бэйн вернется, прилетит с самолетом, — проговорила Грэйс.

— Надеюсь, — ответил О'Брайен. — У меня иногда появляется чувство вины перед ним, да и перед Смитом тоже. Когда уходишь отсюда, все время кажется, что где-то за соседним холмом, за следующим перевалом стоит забор или проходит дорога. Это своего рода наваждение.

Гриммельман поднялся и сказал:

— Пойдем искать пчел.

И они ушли.

Грэйс смахнула с камня крошки, смыла жирные пятна и посыпала чистым песком, чтобы на него не садились мухи. Подбросив в костер сучьев, унесла подальше и закопала корки от дынь. Стало жарко. Тело покрылось липким потом. Грэйс вошла в пещеру, нашла свой небольшой саквояж с чистой одеждой, щеточками и расческами — все то, что она успела взять с собой из самолета.

Она подошла к прудику и разделась. Потом взяла одну из жестянок и, зачерпнув воды, плескала ее на себя до тех пор, пока не стала совсем мокрой. От мыла, которое было у нее в самолете, осталось лишь одно воспоминание. Она отошла на несколько шагов в сторону, туда, где был песок, и принялась натирать им тело, царапая бронзовую от загара кожу. Вернувшись к воде, она окунулась, смыла песок и почувствовала себя удивительно чистой и свежей.

Грэйс присела на каменную плиту и принялась под лучами солнца расчесывать волосы. Вначале гребенка застревала в ее свалявшихся густых золотистых волосах, но вскоре они стали мягкими и послушными. Она нашла в саквояже ножницы и подрезала волосы так, чтобы они едва касались загорелых плеч.

Тело Грэйс обсохло. Она достала из саквояжа чистую одежду: потертое белье, помятую блузку и юбку, которая ей стала теперь слишком велика. Ноги ее были босы: изящные туфли и тапочки давно уже развалились.

Грэйс так хотелось, чтобы О'Брайен был сейчас с ней, увидел ее такой свежей, чистой и прекрасной!

Она почувствовала, что голодна. Напившись воды и захватив с собой саквояж, Грэйс вернулась к пещере. Поев немного меду и закусив долькой дыни, она легла отдохнуть на прохладный песок.

О'Брайену и Гриммельману потребовалось два часа, чтобы добраться до тех мест, где, по описанию охотника, были пчелы. Им пришлось пересечь дно каньона, подняться на скалы и долго идти вдоль гребня, пока не удалось найти удобный спуск. Немного отдохнув в тени, они изменили направление и пошли по дну третьего каньона, затем начали подъем на следующий хребет. Наконец, они очутились в том дальнем каньоне, который назвали ранее каньоном ящериц. Он был вдвое уже главного и менее всего обследован. Мужчины снова присели в тени невдалеке от спуска.