Пески Калахари

Уильям Малвихил

•

Пески Калахари

Когда пролетаешь над Юго-Западной Африкой, внизу проплывает пустыня: треть миллиона квадратных миль песков. От границ Анголы на юг до Оранжевой реки в океан не впадает ни одного регулярного водного потока; пляж распространяется на сотни миль в глубь суши; здесь почти не бывает дождей. Это — пустыня Намиб. То тут, то там возвышаются холмы и безымянные черные горы, простираются обширные иссушенные и безлюдные саванны. Дальше ее сменяет еще одна пустыня — Калахари — «Громадная Страна Жажды», превосходящая по площади штат Техас. Южнее пятьсот квадратных миль покрыто опаленными солнцем кустарниками.

По всей этой колоссальной территории разбросаны городишки и ранчо, рудники и поселения, но они так далеки друг от друга, как атоллы, вкрапленные в безбрежный океан.

Глава 1

Детьенс умер ночью, и оставшиеся в живых были почти рады этому. При катастрофе с самолетом у него был сломан позвоночник и раздроблен череп. Он скончался, так и не приходя в сознание. Их осталось шестеро: пятеро мужчин и одна женщина. Они стояли вокруг завернутого в одеяло тела, согретые теплом раннего утра.

Когда самолет разбился — это произошло накануне, — пострадал только Детьенс. Прежде они не были знакомы ни с ним, ни между собой, но его агония сблизила их, и теперь им казалось, что они знают друг друга очень давно. Все ухаживали за умирающим, молились за него, просидели над ним долгую темную ночь напролет. Из-за него они остались у обломков самолета; из-за него им не удалось добраться до невысоких черных гор, едва видневшихся на горизонте. И вот он мертв, но они все еще стояли у трупа, словно ожидая чего-то. Нервы у них были натянуты, как струны, каждому передавалась взволнованность соседа. Они то смотрели на тело Детьенса, то переводили взгляд на отдаленные холмы. Стюрдевант, пилот, откашлялся.

— Я полагаю, нам следует похоронить его здесь, — сказал он, не поднимая глаз. — Здесь, около самолета. Нет никакого смысла искать какое-либо другое место.

Все согласились с ним. Если Детьенс будет похоронен там, где он лежит сейчас, значит, Стюрдевант намерен добраться до холмов, до дальних черных гор. Ведь они доверились ему и теперь изучающе смотрели на пилота: рыжеволосый, высокий мускулистый человек лет сорока, с энергичным волевым лицом, бывший летчик-истребитель, родом из Южной Африки. Всего несколько дней назад они даже не подозревали о его существовании. Теперь их жизнь всецело зависела от его решений. А Стюрдевант, потирая рыжую щетину, покрывавшую его худощавое лицо, посмотрел мимо них на грозную пустыню, поправил пилотку и шлепнул ладонью по мухе, севшей ему на ногу. На нем были коричневая спортивная рубашка, шорты цвета хаки и туфли на резиновой подошве. Все ждали, что он заговорит, но летчик повернулся и отошел в сторону, осматривая обломки разбитого самолета. Подняв скрученный кусок алюминия, он опустился на колени и принялся копать песок. Полукруг распался. Женщина устало поплелась к изуродованному фюзеляжу и через низкую дверцу вошла внутрь. Мужчины, захватив кто жестянку, кто обломок металла, присоединились к Стюрдеванту.

Пока они рыли могилу, которая становилась все глубже, пилот присматривался к четырем своим спутникам. За жизнь каждого из них он чувствовал себя ответственным.

Самым старшим был Гриммельман, годившийся каждому из них в отцы, совершенно седой немец. Он слегка прихрамывал и при ходьбе опирался на тяжелую трость с резиновым наконечником. Гриммельману — за семьдесят, но он еще достаточно силен. Когда он вылетел из Мосамедиша, на нем был европейского покроя костюм и рубашка с жестким белым воротничком. Вместо чемодана — туго набитый дешевый портфель, вид которого вызывал у Стюрдеванта воспоминания о беженцах. Старик направлялся в Виндхук, разыскивая своего брата — владельца большого овцеводческого ранчо. По-английски Гриммельман говорил медленно и четко, словно старый учитель. Сейчас, копая песок, он скинул пиджак, а копну седых волос на голове прикрыл старой фуражкой военного образца, которую достал из портфеля.

Самый молодой — Джеферсон Смит. Ему не более тридцати. Это высокого роста американский негр, ассистент профессора, занимавшийся какими-то исследованиями в Африке. Смит подвижен и разговорчив, отличается хорошими манерами, всегда улыбается. Голос у него глубокий и приятный. Для Стюрдеванта Смит необычен. Негры, которые до сих пор летали в его машине, были рабочими, чаще всего шахтерами, и потому он никак не мог представить себе Смита американцем, богатым и образованным.

Рядом с негром жестяной банкой выгребал песок из могилы еще один американец — Майк Бэйн, которому на вид было около сорока. «Хороший парень, — подумал о нем Стюрдевант, — но за ним надо присматривать». Майк слаб и мягок, в его движениях и словах ощущалась какая-то вялость, а на лице лежала печать глубокого безразличия. Даже Гриммельман, который был гораздо старше его, казался физически крепче и сильнее духом. Ростом Бэйн не достигал и шести футов. Стюрдевант знал, что Бэйн — американский инженер, несколько лет скитавшийся по Западной Африке.

И, наконец, О'Брайен — крупный, статный, красивый мужчина. Он с силой вонзал в землю заостренный кусок металла и листом фанеры выбрасывал песок вверх. Голова его была непокрыта, и давно не бритая борода сливалась с шевелюрой цвета воронова крыла. О'Брайен тоже американец и почти ровесник Стюрдеванту. В Африку он приехал поохотиться.

Кроме большого кожаного чемодана, у него было два дорогих отличных охотничьих ружья и пара биноклей. О'Брайен выше пилота и шире его в груди и плечах. Когда они познакомились в Анголе и обменялись рукопожатием, Стюрдевант почувствовал в нем скрытую силу, превосходящую его собственную. И теперь он рад, что О'Брайен с ними.

Могила становилась глубже. Копали молча. Говорить было не о чем: человек умер, и его надо похоронить. Вот и все. Наконец, заполненный гравием подпочвенный пласт кончился, и грунт стал мягче.

Стюрдевант смахнул пот с лица. Скоро, очень скоро, если они не найдут воды, все погибнут от жажды. В самолете еще оставалась вода, почти две канистры, но когда она кончится…

Ни один самолет не вылетит на их поиски. Пилот заявил об этом спустя несколько часов после катастрофы. Машина принадлежала ему лично, и полет нигде не был зарегистрирован. Стюрдевант согласился доставить их в Свакопмунд и покинул Анголу без каких-либо формальностей — одинокий самолет, летящий куда-то на юг над выжженной и оголенной равниной. Искать их не будут, потому что никто так и не узнает о случившемся. Они сами должны позаботиться о своем спасении, а одни драгоценные сутки уже потеряны.

Все еще много людей погибает в пустынях. Для двадцатого столетия это кажется странным, но и такое иногда случается. До сих пор в мире остается немало белых пятен. Там, в неизведанных местах, люди умирают по совершенно простым причинам: от жажды, голода, холода, жары… Недавно Стюрдевант прочел в газете о страшном зрелище, представшем перед партией геологов в Ливийской пустыне. Американский бомбардировщик времен второй мировой войны лежал в сыпучих песках. Там он оставался более пятнадцати лет. Никто не прикоснулся за это время к бортовым журналам, к одежде и оружию. В самолете сохранилось даже несколько банок с водой, но никаких следов экипажа обнаружить не удалось. Пришли к заключению, что люди покинули самолет в поисках воды и погибли в бескрайней пустыне в четырехстах милях от побережья.

— Достаточно, — проговорил Стюрдевант. Все бросили копать одновременно. Пилот и О'Брайен подняли труп и опустили его на дно неглубокой могилы. Затем все стали забрасывать ее землей.