На золотых приисках
На золотых приисках читать книгу онлайн
Русский путешественник, географ, этнограф.Сергей Иванович Сергель родился 23 сентября 1883 г. в местечке Синявка Слуцкого уезда Минской губернии, в семье волостного писаря. Умер (предположительно) в Москве в 1955 г.В 30-х годах - член Центрального Совета Общества пролетарского туризма.Сергель Сергей Иванович - один из представителей широких кругов российской общественности, откликнувшихся в начале ХХ в. на призыв основателей Этнографического отдела Русского музея помочь в сборе этнографических коллекций для вновь организуемого музея. С.И.Сергель, студент естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета, собрал и передал музею в 1906-1908 гг. очень значительные вещевые и фото коллекции по традиционной культуре коми и норвежских саамов, имеющие весьма основательную научную и музейную значимость.Сергей Иванович Сергель родился в семье волостного писаря. В 1894 г. он поступил в Могилёвскую гимназию, закончив её в 1904 г. и проучившись там 10 лет вместо обычных восьми. Скорее всего, это было связано с трудностями его детства, весьма небогатого, и ранней потерей родителей (в 1900 г. уже не было в живых ни отца, ни матери). Как было написано в справке, выданной ему Могилёвской гимназией для предоставления в Санкт-Петербургский университет и удостоверяющей его материальное положение: «С.Сергель вследствие действительно большой бедности и неимения решительно никаких средств к жизни, был на время пребывания в Могилёвской гимназии освобождён от платы за учение и получал ежегодные денежные пособия».В 1903 г. Сергей Сергель, перешедший в выпускной класс гимназии, предпринимает в одиночку дальнее и авантюрное путешествие в далеко отстоящие от Могилёва места - на северную реку Печору, куда Сергель отправился, по его собственным словам, побуждаемый любознательностью и страстью к путешествиям. Выехав из Чердыни на лодке, он поднялся до верховьев Колвы, перебрался волоком в Унью, приток Печоры, по которой на лодке дошёл почти до верховьев Печоры. Затем пешком, с ружьём за плечами, он отправился в горы южной части Северного Урала.Поездку на р. Печору в 1903 г. можно считать первым приобщением молодого человека к этнографическим исследованиям. Во время своих странствий С.Сергель впервые столкнулся с незнакомым ему укладом жизни проживавших там экзотических для него народов - коми-зырян, манси, ненцев, русских старообрядцев. Скорее всего, эта поездка окончательно определила выбор им дальнейшего жизненного пути.В 1904 г., окончив гимназию, С.Сергель поступил в Санкт-Петербургский университет на естественное отделение физико-математического факультета в группу, где готовили географов. Жизнь в Петербурге складывалась нелегко. Как многие неимущие студенты того времени, Сергель вынужден был зарабатывать деньги репетиторством. В периоды полного безденежья ему приходилось оставлять учёбу в университете до более благополучных времён. Но можно предположить, что тяготы жизни скрашивались тем, что он получил возможность в период пребывания в университете насытить свою жизнь яркими путешествиями, к которым всегда имел склонность. Это было результатом его установившегося сотрудничества с Этнографическим отделом Русского музея.В феврале 1906 г. Сергей Сергель пишет заявление в ЭО РМ с просьбой выделить ему 1000 рублей для сбора коллекций и этнографического обследования зырянского населения, живущего по берегам рек, впадающих в р. Печору в среднем её течении. Обосновывая свою просьбу, он сообщает о том, что в 1903 г. уже побывал в этом районе, где имел возможность близко познакомиться с местным населением. Далее С. Сергель обязуется собрать коллекции, характеризующие хозяйственные занятия коми (охоту и рыболовство), жилище, домашний быт (утварь, одежда). Этнографический отдел Русского музея счёл возможным включить Сергея Сергеля в число своих корреспондентов.Весной 1906 г. он отправился из Вологды пароходом в г. Усть-Сысольск. Далее путь его лежал по берегу в верховья р. Вычегды, где Сергель надеялся, по его собственным словам, найти «более интересное место для наблюдений за жизнью зырян». Так началась первая в его жизни этнографическая экспедиция. Её основной задачей было изучение традиционной культуры коми и сбор этнографических коллекций для пополнения музейного собрания.В начале июня 1907 г., через 10 месяцев после возвращения из Коми края С.Сергель отправился, вновь по поручению Этнографического отдела, в своё следующее путешествие к саамам Норвегии и Финляндии. Исходной точкой экспедиции был г. Гаммерфест, расположенный на крайнем севере Норвегии, поскольку её целью был сбор этнографических коллекций у саамов норвежской северной провинции Финмаркен. Научная основательность, с которой он выполнил свои обязательства перед ЭО РМ, поручившему ему сбор этнографических коллекций по традиционной культуре коми и саамов, их качественный состав, впечатляют и в наши дни, когда уже известны результаты более поздних исследований за весь истекший период со времени его экспедиций. Материалы, собранные С.И.Сергелем, во многом уникальны, поскольку в них зафиксирован пласт в то время уходящей, а в наше время уже ушедшей культуры коми и зарубежных саамов. Его собрание охватывает широкий спектр этнографических тем, давая представительную характеристику традиционной культуры этих народов.В 1913 г. С.Сергель получил свидетельство об окончании университета. Сведения о дальнейшей его жизни весьма скудны. Известно, что в 1915-1916 гг. он работал в г. Вельске Вологодской (Архангельской) губ. чиновником Удельного округа Министерства Имперского Двора и уделов. С 1911 по 1922 семья жила в г. Вельске Вологодской (Архангельской) губ.После революции Сергей Иванович работает лесничим, а его жена - врачом.В 1922-м году семья переезжает в Московскую губернию. Сергель работает преподавателем географии в Волоколамском зооветеринарном (сельскохозяйственном) техникуме. В историю техникума он вошёл как «великий мастер и энтузиаст экскурсионного дела». Это время без преувеличения можно назвать «золотым веком» российского краеведения, поэтому совершенно естественно, что Сергель, опытный путешественник и исследователь народной культуры, лишённый возможности самореализации на должном уровне, искал приложения своих способностей и сил на краеведческом поприще. Не нужно обладать особой проницательностью, чтобы предположить, что такая деятельная натура, как С.Сергель, не мог быть полностью удовлетворён своей жизнью в Волоколамске, довольствуясь краеведческими экскурсиями по его окрестностям. В 1930 г. он пишет заявление в Комитет Севера при Президиуме ВЦИК, в котором просит назначить его краеведом на одну из северных культбаз, но изучение архивных документов, связанных с деятельностью этих учреждений, не выявило каких-либо интересующих нас сведений.С 1930 года Сергель Сергей Иванович работает в Москве в научно-исследовательском институту гражданского воздушного флота инженером-географом. (Сведения из личного дела сына Сергеля С.И.)Семья жила по адресу Москва, 1-й проезд Аэропорта, д.1, кв.23. Это были маленькие двухэтажные финские домики. У семьи было 2 комнаты.В Российском Этнографическом музее (Санкт-Петербург) находятся коллекции, собранные Сергелем С.И.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Пересекая чащу тайги, к нам вело несколько узеньких
тропок, годных лишь для путешествия пешком или, в луч-
шем случае, верхом на лошади. Две из них соединяли нас
с такими же одинокими и брошенными приисками, как
и наш, третья — с большим работающим рудником. Кроме
того, на ближайшей к нам горе поселился медведь, устроивший
себе отличную постель под старым и густым кедром в какой-
нибудь версте от строений. Он промял к речке особую
тропу и каждую ночь ходил по ней пить воду, подымая
всегда большую тревогу среди наших животных: собаки
начинали заливаться отчаянным лаем, а пасущиеся около
лошади галопом неслись к строениям, гремя колокольцами
и гулко стуча копытами по земле. Наконец, пятая тропа,
проложенная дикими козами, вилась по самому берегу Кун-
дата и пропадала у болотца на той стороне, где эти жи-
вотные паслись каждую ночь. Под утро козлы начинали
громко кричать, подманивая самок, и в ответ им тотчас
поднимался лай собак, но уже гораздо более спокойный,
без примеси той тревога и того страха, который ясно слы-
шался в их лае на медведя.
Несмотря на всю ветхость построек, жить в них было
все же лучше, чем под открытым небом. Одно строение,
с русскою печью и более обширное, заняли рабочие — их
было немного, человек пять холостых да трое с «бабами»,
а во втором, разделенном досчатою перегородкой на две
половины, поместились: в одной половине я с хозяином,
а в другой служащий Трофим Гаврилович с женой и тремя
малыми детьми. У служащего так даже оконных рам не
было, и жена его ограничивалась легкими занавесками,
опускавшимися на ночь.
В нашей половине было одно большое окно, выходившее
на речку, перед ним длинный стол, а по обе стороны от
окна, вдоль стены, были приделаны две досчатые скамьи,
служившие кроватями. У третьей стены, против окна,
стояли два сундука, наполненные разным хламом, больше
разными книгами специального содержания, относящимися
к горному и золотому делу. Три висячие полки были зава-
лены тоже книгами и инструментами, а рядом с ними, на
длинных гвоздиках, лежали свернутые трубками планы и чер-
тежи. Наконец, на стене висела страшно фальшивившая
гитара, звук которой был очень похож на звук от удара
ладонью по подушке, скрипка с отбитым боком у деки
и дребезжащая мандолина. Тоненькая перегородка отделяла
нашу комнату от сеней с железной печкой и темного чулана
с припасами. Окно нашей комнаты было обращено на север,
и солнце заглядывало к нам лишь рано утром. Днем же,
когда на дворе было так светло, тепло и радостно, в ком-
нате было темновато, холодно, тоскливо, и хотелось поскорее
выйти из нее на свет.
Теперь несколько слов о нашем хозяине.
Повыше среднего роста, светловолосый, с большими
усами и маленькой бородкой на продолговатом лице, укра-
шенном большим носом, с добрым застенчивым взглядом,
узкогрудый и узкоплечий — он производил на всякого мяг-
кое и приятное впечатление. Он то и дело одергивает
и поправляет белую косоворотку, поглаживает волосы и при-
говаривает: ну, ладно, — хотя несравненно вернее было бы
приговаривать что-нибудь противоположное по смыслу —
ну, хотя бы — отвратительно, так как дела его всегда были
в крайне плачевном состоянии. То кто-нибудь находил бога-
тое золото в местности, которую Петр Иванович только-что
бросил, как совершенно безнадежную относительно золота,
то не было денег на покупку провизии, и приходилось уни-
женно просить богатеев о ссуде муки в долг, то не было
чем платить рабочим, и они начинали шуметь и гудеть.
В другой раз плоты с разными товарами разбивались о камни,
и товары пропадали, или солидный прииск приносил лишь
убыток, потому что попадался вор служащий. Было и так,
что Петр Иванович в критическую минуту заболевал тифом,
и мнительный компаньон, трясясь и падая в обморок от
страха заразиться, устремлялся с возможною скоростью
в Россию (так зовут сибиряки Европейскую часть СССР),
то... Впрочем, нет возможности перечислить все те бесчи-
сленные напасти и беды, которые всегда и везде преследо-
вали несчастного Петра Ивановича. Поссорившись с маче-
хой, Петр Иванович бросил семью, гимназию и начал вести
самостоятельную жизнь, полную лишений и мытарств. Много
прошло времени, пока ему удалось скопить небольшую
сумму денег и с нею отправиться в Сибирь искать золото.
И вот он уже семь лет ищет его, сбережения давно истра-
чены, ему стукнуло сорок лет, волосы от невзгод засвети-
лись серебром, на лице легли морщинки, легла тень горечи
и муки. Другой на месте Петра Ивановича давно махнул
бы на все рукой и успокоился бы, если не внутренне, то
хоть наружно, но Петр Иванович все еще борется и барах-
тается, силясь победить препятствия и добиться своего.
Энергии остается все меньше и меньше, из узкой груди
все чаще и чаще вырываются подавляемые, непрошенные
вздохи, еще недавно волновавшая его кровь мечта о богат-
стве становится все бледнее и бессодержательнее, и на
место этой мечты начинает все яснее, ярче и мучительнее
сверлить уставший мозг другая мечта — мечта об отдыхе,
о покое, о какой-нибудь определенности, об уюте теплого
гнездышка семьи. Чем дальше идет время, тем эта послед-
няя мечта принимает более и более реальные формы, тогда
как мечта о богатстве уходит куда-то вдаль и незаметно
расплывается в ничто.
Наконец, Петр Иванович решил сделать последнюю
попытку. Он наметил место, где (он был в этом совершенно
уверен) должно было находиться золото, и достал на раз-
ведку 1000 руб., конечно, на самых тяжелых условиях:
если золото будет найдено, то половина дохода отчисляется
ссудившему деньги под разведку богатею. Наш стан нахо-
дился как раз в центре этого места.
Но 1000 руб. такая ничтожная сумма... Ее едва-едва
хватит на самую поверхностную и сомнительную разведку,
а между тем впереди долгая лютая зима, безденежье, зна-
чит, необходимо не только вести разведку, но и заботиться
о грозящей голодной зиме. Страх этот и заставил Петра
Ивановича одновременно с отыскиванием жилы заняться
и мелкою добычею золота, в небольших количествах встре-
чающегося здесь во многих местах. Так он и перебивался:
то мыл золото, то вел разведку.
С той стороны в Кундат впадал маленький ключик, на
котором кто-то когда-то искал золото, оставив следы своих
поисков в виде шурфов —т.-е. глубоких ям. Ключик при-
глянулся двум золотничникам — отцу жены служащего Адриа-
нова и Ивану «подзаводскому», служившему когда-то в ка-
зенных копях, но променявшему спокойную оседлость на
беспокойную и неверную, но вольную жизнь в тайге. Стол-
ковавшись и получив от Петра Ивановича разрешение, они
начали мыть на ключике пески и каждый вечер приносили
на стан по 5 — 7 золотников рассыпного золота, отдавали
положенную часть Петру Ивановичу, а остальное делили
между собою. Золотник золота в наших местах идет за 4 р.
и, таким образом, барыши золотничников были очень недурны
Но скоро ключик от засухи пересох, воды на промывку не
хватало, и старик со своим компанионом были вынуждены
прекратить работу. Тогда за этот ключик решил взяться
Петр Иванович, уверенный, что если два человека намы-
вали в день 5 — 7 золотников, то полдесятка рабочих золотни-
ков 10 —12 всегда намоют, а это уж доход для безденеж-
ного предпринимателя очень почтенный. С водой же устрои-
лись следующим образом: около ключика нашли болотце
с бьющими со дна ключами и запрудили его плотиною,