Эсхит. Нерыцарский Роман (СИ)

Но побеждённый великан меня больше не занимал, моё легко запускающееся воображение направилось уже в иное русло: я представлял толпы благодарных мне народов, идущих, попутно прославляя моё имя, в Райскую Долину, чтобы поселиться в этом блаженном месте, дабы, наконец, воплотить вековечную мечту человека о вечном рае и беззаботном существовании в нём, где они полностью, как дракон головы, лишаться пресловутой необходимости биться за выживание во враждебном к ним мире и забудут о всякой, даже самой малой возможности страдания. Там, где всё имеется для счастливой и беспечной жизни, и всегда всего, что пожелаешь, хватит всем, фантазировал я, не будет злобы, зависти, преступлений, насилия, а будет только одно хорошее и лучшее, и люди полюбят друг друга, любовь станет их естественным состоянием.

...Из сладких грёз вывело меня всё то же проклятое уродливое создание: обезумевший и ослепший великан вместо того, чтобы бежать в пустыню и там, как предназначено подобной твари, скоро подохнуть ринулся вглубь Долины. Разбрызгивая повсюду свою отравленную кровь, он в тупой ярости стал уничтожать всё, к чему мог только прикоснуться наощупь: великан крупными пучками, словно петрушку, вырывал с корнем деревья, вытаптывал толстыми, как крепостная стена, подошвами башмаков луга и поляны, где попутно давил напуганные стада беззлобных коз и невинных овец, чистые ручьи и реки от великанской крови превращались в мутно-багровые потоки, а озёра на глазах становились болотами, наполненных чёрной смрадной жижей. Откинув тяжёлый и ненужный арбалет, я бросился вниз по следу уродца. Не знаю, как я надеялся остановить его, что я --- крольчонок или котёнок перед ним --- предпринял бы, если он вырос прямо возле меня, как бы я ему помешал, он бы просто раздавил моё незначительное, в сравнении с его гигантским туловищем, тельце, ничего не почувствовав?

Пока я спустился, великан убежал уже так далеко, что догонять не было смысла --- один его шаг равнялся ста моим шажкам --- и я просто пошёл посмотреть, что он натворил. Хотя смотреть (вам хорошо, если вам больно?) на его "творчество" казалось невыносимым. Я брёл по Райской Долине как потерянный: разлившиеся повсюду непроходимые лужи густой крови, выкорчеванные целыми рощами деревья, раздавленные всмятку, ставшие отвратительной слизью, трупы коз, овец и коров, дохлая рыба, выбросившаяся на берег из отравленных ручьёв, озёр и рек, развороченная и вздыбленная земля. Такого отчаянно подлого разочарования, наверное, никто не переживал до меня: если ваша мечта, став реальностью, тут же издевательски превращается в прах, то как после этого жить и как с этим жить после? Вы отчетливо понимаете, что сделанное вами оказалось не просто напрасным, бессмысленным и ненужным, но вдобавок вредным, злодейским и позорным.

За те три дня, что я, как потерянный, шатался по тому месту, что ещё вчера называлось Райской Долиной, всё окончательно погибло, ничто не сохранилось... На тех немногих деревьях, что не тронул великан, почернела, словно опалённая адским пламенем и опала вся листва. Беспечные райские птицы, стаями летавшие над Долиной, стаями же падали мёртвыми, как сбитые пущенными градом из катапульты камнями, на землю. В тех местах, где трава осталась не вытоптанной, она быстро пожухла и высохла, всё бывшее раньше живым и зелёным превратилось в тёмно-серое или в совершенно аспидно-чёрное, безжизненное, скот, которому удалось спастись от тяжёлых стоп страшного урода, пытаясь есть эту траву, дох стадами. А дикие звери, вроде косуль и оленей, обезумев, бегали по опустевшим без зелени полянам бесконечными кругами без остановки, чтобы, лишившись сил упасть и быстро умереть. Воздух, ранее такой чистый, наполненный лишь приятными запахами, уплотнялся с каждой минутой, насыщаясь отвратительным, выворачивающим внутренности зловонием, от которого ни дышать, ни жить казалось невозможно. Что так воняло, я не понимал, да и не до этого было, я уже и не думал оттуда выбраться живым и приготовился умереть, оставшись там навсегда. Я брёл, не разбирая, куда иду, точно лунатик или как окоченевший покойник, которого зачем-то подняли из гроба и, дергая за привязанные к его рукам, ногам и голове верёвочки, заставляют передвигаться и делать вид, будто он живой и настоящий. И когда я упёрся в выросшее прямо передо мной нечто, походившее на бесформенный холм или на огромную кучу навоза, я не сразу разобрал, что это труп великана: он валялся лицом, погружённым в то, что прежде звалось ручьём (жажда, значит, его мучила, и он хотел напиться напоследок) в луже собственной запёкшейся крови, похоже, истеча ею до предела, он упал здесь и отдал концы. Его гигантский стремительно разлагавшийся труп, и являлся источником невероятного смрада... Словом, теперь я по праву и окончательно могу называться Бесстрашным Низвергателем Великана, результат моего великого подвига лежал перед глазами, впрочем, он был и за моей спиной, и у меня под ногами, и сверху и вообще, всё, что окружало меня, стало итогом бесподобного деяния доблестного Корминга Фроя Рыцаря Золотого Дракона. Имя звучное, запоминается без усилий...

VIII глава.

Следующий день, неотличимый от предыдущего, пролетел быстро, как взгляд убийцы, никто потом его не вспомнил --- день, предназначенный не для битвы, напрочь выпадает из списка бывших, по-настоящему рыцари жили только ночью, когда все снова собирались у костров и, рассказывая свои истории, делились главным и сокровенным.

Этьен и Рауль и все остальные, что и вчера сидели снова у одного большого костра, и к ним присоединился ещё и Понтус Гвэг.

--- Завтра, чтобы там ни было, непременно должно состояться сражение, --- сказал он, --- сможет Фламм участвовать или нет, не имеет значения: остальные-то в порядке, а, значит, обязаны выйти на бой. Срок назначен, и отсрочки не будет, мы не позволим. Итак слишком много было сделано не правильно, не по-человечески, пришло время, чтобы всё вернуть на свои места.

--- Ничто не может вернуться туда, откуда оно ушло навсегда, --- отозвался Ирвин Ззог, --- все наши справедливые намерения лишь для внутреннего успокоения. А то, что снаружи, так и останется в неустойчивом состоянии нарушенного равновесия, и оно, равновесие, и дальше будет расшатываться, а стройный когда-то порядок продолжит разваливаться.

--- Ты что, предлагаешь ничего не делать, --- сердито возразил Гвэг, --- отстраниться, быть непричастным, стать посторонним, но ведь никто, кроме нас не сможет поддерживать хотя бы видимость (если тебе угодно) равновесия и гармонии? Но я уверен, это не видимость, это то, без чего мир не сможет далее нормально существовать.

--- Если бы я это предлагал, --- усмехнулся Ирвин Ззог, --- я бы сейчас сидел дома со своей дорогой жёнушкой.

--- Ирвин, как же ты решился покинуть так надолго свою любимую женщину и отправиться на настоящую войну? --- Неожиданно спросил Этьен Рыцаря Красного Оленя. --- Что за история выдернула тебя из уютного и спокойного дома.

--- История? --- Усмехнулся Ирвин. --- Нет никакой истории. У меня вообще нет истории. Я, в отличие от многих, никогда не странствовал, не видел живьём ни свирепых людоедов, ни огненных драконов, ни гигантских змей, ни уродливых великанов, ни прекрасных единорогов, ни диких людей, короче говоря, не встречал никакой разной невидали или диковинки. Я сразу после первого своего турнира и посвящения в рыцари, взяв в жёны самую прекрасную девушку на свете, так и не выезжал за пределы своих владений и все подвиги (если их можно так назвать) свершил там. Ну, господин Этьен, вы отлично помните, что это за подвиги.

--- А тот чудесный шлем сейчас с тобой? ---Спросил Этьен.

--- Нет, зачем, --- ответил Рыцарь Оленя, --- шлем остался в замке, лежит на самом почётном месте, в самой дальней комнате, спрятан в самом тёмном чулане, от которого потерян ключ. Шлем Неуязвимости нужен был для своеобразной игры, для забавы, а здесь всё серьёзно: если биться, то по-настоящему и умирать здесь тоже придётся по-настоящему. Игры кончились... А как я решился ехать воевать? Да никак: никто меня не звал, никто не принуждал и ничего не советовал, просто в одно чудесное, солнечное утро сел на коня, поцеловал крепко дорогую жену и поскакал в столицу королевства, куда съезжались такие как я. Ведь то, что происходит в мире знали все: слухи и подлинные свидетели, проезжавшие через мои земли только и говорили о бароне Эсхите и его беззаконии. Хотя, какое мне дело до законов и устоев, я не испытывал ни гнева, ни возмущения по поводу их нарушения и попрания, мне не было всё равно, я ведь жил другим, --- своим, личным, касавшемся только меня и Эммы. Я не хотел никуда ехать, не желал бросать свою любимую, все мои дни были посвящены лишь ей одной, но взял и... поехал. Спросите, как так без мотивов и побуждений сел и поехал? Да, без повода, без намерений, без желания, такой, какой я есть --- обычный, невыдающийся, посредственный --- ринулся на войну. Зачем она мне, ведь к познанию смерти, как Ллойд, я равнодушен (что там познавать, и так всё ясно), слава мне не нужна, как Раулю, (я и без неё не плохо себя чувствую), отстаивать рыцарские правила, как Гвэг, я буду постольку-поскольку, лишь в качестве общего порядка, то есть, как все; отдавать долги за совершённые ошибки, как ты Этьен, так у меня их нет, личные счёты с Эсхитом --- ведь я знал его ещё в юности, когда он с лёгкостью побеждал меня, старшего по возрасту, в учебных поединках, но это не серьёзно, то что происходило тогда, никогда не вызвало никакой обиды у меня как у нормального человека? Я тут, потому что я тут, и больше мне нечего добавить...