Эсхит. Нерыцарский Роман (СИ)

--- Какое вам дело до одного из многих? --- Раздражённо спросил Трофинт, --- Лоэтинг поехал за подмогой, так что если не хотите попасть под превосходящие по количеству войско, начинайте наступать немедленно.

--- Что ж, --- радостно согласился Рыцарь Насмешки, --- если дело только за этим, мы начинаем!

X глава.

...Солнце поднялось высоко над полем, воины маленькой армии Трофинта, готовые, лишь заслышав сигнал, тут же броситься на врага, стояли лицом на восток; армия позначительнее, возглавляемая Кулквидом, направила свои взоры на запад, и небесное светило, словно строгий судья, следящий за поединком, зависло точно посередине между двух этих армий. Люди Трофинта в тишине ждали начала, их лица, подобно полной луне в ясную декабрьскую ночь, были бледны и сурово-сосредоточены. Люди Кулквида, напротив, с раскрасневшимися физиономиями после утренних похорон, где было выпито много крепкого вина, громко и яростно взбадривали себя криками, призывая самих себя биться беспощадно и жестоко. Им, казалось, и сигнала не нужно, чтобы ринуться в бой.

Наконец громкие трубы герольдов протрубили протяжную сигнальную мелодию, и оба неприятельских войска двинулись навстречу друг другу.

Белый смерч войска Рыцаря Насмешки быстро, зайдя с флангов, окружил отряд Рыцаря Вепря, но его рыцари плотно, так что нельзя было просунуть и щепку между тесно стоящих воинов, сомкнув ряды, дружно отражали выпады противника. На каждого окружённого приходилось не менее двух или даже трёх атакующих, но ни одного дрогнувшего среди оборонявшихся не нашлось: дурманящее сладкое вино кровавого сражения заставляло забыть всё.

Этьен находился в самом центре битвы, его Чёрное Копьё увязло в гуще беспрерывно наседавших врагов, он не смог вытащить его из скопления тел, и копьё так и сгинуло там. Его круглый щит раскололся, не выдержав неистового удара острой секирой, но сам Этьен оставался цел, ни одной раны он не успел получить. В каждой его руке сверкало по тяжёлому мечу, уже с сильно окровавленными лезвиями, он без передышки отбивал сыпавшиеся со всех сторон удары, нанося при этом свои --- разящие и точные: многие падали убитыми или ранеными, мало кому удавалось спастись и сохранить себе жизнь.

Рауль, совершенно оправившийся от полученных в поединке с Фламмом ушибов, находился всё время рядом с Этьеном, стараясь не отходить далеко от своего господина --- оруженосец дрался со звериной яростью, он крушил буквально всё и сокрушал исключительно всех, кто попадался под его могучую руку. Его меч летал так стремительно, что чудилось, будто у него не одно лезвие, а не менее сотни: вражеские щиты, оружие, головы, конечности, попав под немилосердный клинок, лопались, трескались, отлетали и падали, во все стороны, как легко ломающийся сухостой во время бури. Рауль впервые участвовал в настоящем сражении и, кажется, хотел до предела насытиться его бурлящим и раскалённым воздухом, он словно бы опьянел от ощущения свободы и безграничной возможности проявить свою волю, в нём будто бы сидело предчувствие, что его первый раз станет и последним, что героем он может быть только тут и сейчас.

Первым погиб Ирвин Ззог Рыцарь Красного Оленя, который зачем-то вырвавшись из общего ряда, чуть ли ни в одиночку встретил надвигающийся строй врага. Ирвин, опустив копьё, с ходу врезался в не слишком плотные неприятельские построения, сшибив одного за другим троих вражеских всадников и тут же не мешкая, бросив застрявшее в чужом теле копьё, он обнажил меч, но применить его не успел: навалившееся с сзади и с боков противники быстро расправились с одиноким воином --- кто копьём, кто мечом, кто секирой они искололи и изрубили Рыцаря Оленя на куски.

Понтус Элл Гвэг Рыцарь Рыжей Рыси крепко сидел в седле, как вросший в землю валун среди россыпи камней --- невысокий, плотный, кряжистый --- казалось, не существует силы, способной сковырнуть его с места. В правой руке Гвэг сжимал огромную палицу, в левой --- топор с длинным, широким лезвием, там, где Рыцарь Рыси разил палицей, от его ударов валилось сразу несколько человек, а там, где он опускал топор, взрывались красные фонтаны из горячей крови и человеческих мозгов. Враги, видя, что невозможно справиться с таким умелым воином, засыпали его стрелами из луков и арбалетов, и Гвэг, весь --- со спины, с боков, спереди --- утыканный стрелами, стал походить на гигантского морского ежа. Большинство стрел, пробив внешнюю броню, застревало в поддетой под неё кольчуге, не достав до тела, но некоторые стрелы всё-таки смогли пройти сквозь кольца и заострёнными кончиками вонзиться в живую плоть, правда, войдя не слишком глубоко, но этого хватало, чтобы кровь мелкими струйками текла из всех ран. Но старый рыцарь совершенно не чувствовал боли: не зная утомления и усталости, он продолжал своё дело словно привычную работу, на которой он как умелый мастер давно набил руку, и никакое противодействие, никакое явление природы не могло его заставить остановиться или прерваться хотя бы на полминуты и передохнуть. Но наступил миг, когда стрел, достигших тела, стало слишком много, ран появилось столько, что отдельные ручейки крови слились в единый поток. Гвэг вдруг начал ощущать, как слабеют его руки, как холодеют и отнимаются ноги, темнеет в глазах, как от него, помимо воли потихоньку уходит сила, его движения становились все более скованными и менее быстрыми. Но Рыцарь Рыжей Рыси, не желая просто так погибать, взревев последний раз по-медвежьи, с утроенным яростью и неимоверным напором снова, будто разъярённый бугай, набросился на наседавших противников, поразив их сразу с десяток. Но это было последнее, что он сумел сделать: остатки сил совсем покинули Понтуса, и на него уже почти до предела обездвиженного всем скопом навалилась огромная масса озлобленных врагов, они сотнями немилосердных ударов повалили его на землю, превратив давно мёртвое тело Рыцаря Рыси грязно-кровавое месиво. Они, полные яростной ненавистью, долго не желали успокоиться...

Ллойд Ютингер Рыцарь Тени бился на противоположном краю поля --- его долговязая фигура упрямо, как веха в бурлящей реке, возвышалась над дружно шевелящимися круглыми горошинами голов. Его боевой конь пал в самом начале, поражённый чьей-то предательской стрелой, но рыцарь, будто не заметив потери, стоял крепко, словно рогатина, широко расставив длинные ноги, орудуя тяжёлым двуручным мечом, и поэтому, наседавшие на него противники, бывшие в основном верхом, не имели никого особого преимущества, они и воспринимали-то Ллойда как всадника и сражались с ним как с конным. Нападавшие, точно стая дикобразов, повернувшихся спиной, тыкали Рыцаря Тени со всех сторон острыми копьями, пытаясь достать и пробить его доспехи: близко никто не мог подойти или подъехать, так он ловко и неуловимо быстро размахивал своим чудовищным мечом, лезвие которого становилось почти невидимым в густом воздухе схватки, казалось, что не меч, а неведомое, призрачное явление косит людей. А убитые словно сочный, свежий травостой рядами ложились на влажную землю. И вот среди толпы мёртвых нарочно упал один живой, даже не раненый --- зажав в руке кинжал с тонким трёхгранным лезвием, он, весь облитый чужой кровью, прикинувшись мёртвым трупом, притаился между настоящих трупов. А когда неприступный Ллойд в горячке боя приблизился к нему вплотную, "труп" ожил и, мгновенно поднявшись, став на одно колено, резким и правильным жестом вонзил по самую рукоятку свой стилет в правый бок Рыцаря Тени --- клинок точно попал в сочленение между спинным и грудным доспехами. Рыцарь на мгновение оцепенел, но тут же опомнился и с невероятной яростью опустил меч на голову мерзавца, разрубив того пополам, но остальные, воспользовавшись этой маленькой заминкой всей стаей набросились на Ллойда, вонзив в него одновременно десятки копий с разных сторон, и Рыцарь Тени, теряя утекающие силы, сжал руками несколько наконечников, не позволяя им войти глубже, но было их слишком много, чтобы справиться со всеми. Его подняли вверх на копьях --- они стали плотно, как частокол, так, что свет через них не просвечивался --- и рыцарь оказался пропоротым насквозь из-за тяжести собственного тела. Ещё некоторое время умирающий Ллойд пытался бороться за жизнь, за возможность продолжить сражаться, он не выпускал меч до самого последнего мгновения, стараясь напоследок зацепить хотя бы ещё одного врага, чудилось, что было в его воле остаться живым и не умирать, в какое бы положение он не угодил. Но смерть не посчиталась с его волей...