Эсхит. Нерыцарский Роман (СИ)

Вдруг его глаза раскрылись сами собой, и нечеловеческое сияние радостным потоком полилось на него, Раулю показалось, что само солнце откололось от небесной тверди и спустилось вниз, чтобы светить только для него, а его широко распахнутые глаза свободно, без страдания и боли смотрели на этот волшебный свет, в самом средоточии которого то ли стояла, то ли парила необыкновенно красивая женщина в золотых одеждах с ослепительным лицом, её голову венчала отделанная бриллиантами и рубинами корона.

--- Вечная Дева, --- уверенно сказал Рауль.

--- Здравствуй! --- Сказала Дева, --- я ждала тебя.

--- Вы знаете, кто я и зачем пришёл?

--- О каждом, кто приходит всегда известно, кто он --- он всегда молодой воин и стяжатель славы. И нужно ему только одно, узнать дорогу в Тукатому и вынести оттуда Бриллиант Счастья.

--- Верно...

--- А известно тебе, что никому не посчастливилось уйти с Бриллиантом, все остались там, никто не пожелал вернуться в привычный мир?

--- Да. Но именно я стану тем, кто уйдёт и уйдёт с Бриллиантом.

--- Неужели существует то, что может быть ценнее его?

--- Одна очень молоденькая, и очень красивая девушка любит одного юношу, но девушка знатна и богата как наследница, а юноша беден и слаб родом, поэтому её отец обещал отдать свою дочь несчастному юноше, если тот добудет и преподнесёт ему Бриллиант.

--- Обычная торговля, всё как у людей. Я вижу, ты благороден, бескорыстен и простодушен, ради чужого, зыбкого счастья ты готов жертвовать своей жизнью... Ты чист и полон веры, поэтому и дошёл, а иначе ты либо ослеп в Белой Пустыне, либо сорвался с крутого склона и, скатившись вниз, переломал бы кости и умер бы внизу от жуткой боли и непереносимой тоски одиночества. Немногим удавалось доползти до цели...

--- К великой цели шёл...

--- Так ли велика эта цель, прихоть праздного вельможи? Весь блеск короткой земной славы ничтожен перед одним вздохом вечности.

--- Ослепительный блеск славы озаряет нашу короткую тусклую жизнь, делает её, яркой и неповторимой.

--- Юноша, ты непосредственен и искренен, оставаясь таким простым и открытым, ты, возможно, добьёшься своего, все, кто приходил в Тукатому до тебя, назад не вернулся, никто не пожелал покинуть страну безграничного покоя. Её немногочисленные жители не ведают, что такое выражение чувств, у них нет страданий, болезней, зависти, злобы, там немыслимы вражда и ненависть, им безразлично веселье, они не испытывают радости, они не грустят, не печалятся, не скучают, не тоскуют. Словом, каждый пребывает во внутренней гармонии с самим собой и в идеальном равновесии в отношениях с другими. Вообще, в равновесии там всё, её обитатели обладают высшей мудростью и знанием главного, ради чего стоит жить, они познали высшую истину, а значит, им не к чему стремиться.

--- Познали истину? Неужели, вопрос, над которым тысячелетиями тщетно бились мудрецы, разрешили здесь? Так в чём эта высшая истина?

--- Войди в Тукатому и истина откроется тебе. Войди, и наступит предел скитаниям, обретешь блаженство покоя, наступит полная ясность, станет определённым смысл жизни, найдешь там главное --- самого себя.

--- А я явился сюда не ради себя, --- усмехнувшись, сказал Рауль, --- я давно забыл о себе. Только ради одного себя бы не пошёл, я пришёл ради других. А со мной... как получится. Может о том, что свершу я, никто и не узнает.

--- Пылкие любовники, отважные воины, бескорыстные спасители мира, странствующие чудаки, озлобленные непризнанные гении --- все были уверенны, что взяв Бриллиант в руки, вынесут его из страны и подарят его миру. Они все --- и самые лучшие, и самые худшие --- были страстными стяжателями славы, своей славы. Каждый жаждал, чтобы его имя знали все и повсюду --- а теперь они забыли свои имена. А ты первый, кто согласен отказаться от славы.

--- Я не отказываюсь, просто меня не интересует, придёт ли эта слава или её никогда не будет, не я должен заботиться о том.

--- Тогда иди.

--- Но куда?

--- Ты сейчас стоишь на краю обрыва, вот и иди по краю, как бы страшно не казалось, не останавливайся. Остановишься --- не дойдёшь, встретишь непреодолимое препятствие --- иди, иди на него, иди сквозь него, иди через него. Не усомнишься --- дойдёшь...

Произнеся последние слова, Вечная Дева едва заметно начала удаляться, Раулю чудилось, что какая-то невидимая сила втягивала её в своё лоно, и вскоре Вечная Дева исчезла, унося за собой отблески яркого сияния.

"Как она прекрасна, --- подумал Рауль. --- Только бы глядеть на неё и ни о чём больше не помнить. И даже пусть будет это происходить не очень часто, может всего раз в полжизни. Мне достаточно того, что я буду знать, что она где-то близко, а я рядом... Но о чём это я? Остаться здесь, но я не я и не принадлежу себе. Довольно блажить, надо идти".

И он решительно пошёл по краю...

VII глава.

Край, по которому медленно шёл Рауль, постепенно превращался в узенькую тропинку с крутыми обрывами по обе стороны, становившимися с каждым шагом ещё круче, а потом и вовсе перешедшие в отвесные гладкие без единого выступа стены, где, если сорваться и полететь вниз, было бы не за что уцепиться. Рауль не обращал на это никакого внимания и спокойно шаг за шагом, ставя носок задней ступни вплотную к пятке передней, как бы отмеривая расстояние, не задерживаясь ни на миг, двигался вперёд, а тропинка, тем временем, ещё больше сужаясь, превращалась в подобие острого лезвия двуручного меча, почти полностью исчезая из видимости. Он не удивлялся, не пугался, не думал, он шёл как шёл и ждал, что будет, всё воспринимал как есть и был готов ко всему, и, не тушуясь, каждый свой следующий шаг он делал как обычный шаг, как если бы шёл по широкой, ровной дороге свежим летним утром. И когда с почти исчезнувшей, ставшей не толще волоска, тропинки, оставив пропасть позади, он ступил на большую каменную площадку, выпиравшую из скалы, то почти не заметил этого и пошёл уверенно дальше, словно продолжил обычную приятную прогулку.

А впереди, прямо перед ним дрожащий воздух будто бы уплотнился, загустел и тут же отвердел, и из вновь возникшей материи сложилась фигура колоссального по величине чудовища, похожего на уродливо раздутого в толщину крокодила, разинувшего пасть, утыканную тремя рядами изогнутых и острых зубов, напоминавшие сабли кочевников. И Раулю, если продолжать двигаться вперёд, никуда не сворачивая, надо было идти прямиком во чрево чудовища, что он, не мешкая, и проделал: пройдя по немыслимо скользкому, обмазанному чёрной, тускло мерцающей слизью языку, между частоколом желтоватых зубов, через отдающее непереносимым смрадом горло, он проник в тёмную утробу. Какое-то время он ощущал сильнейшую, удушающую вонь, от которой слёзы сами собой текли из глаз, а рот казался будто бы набитым полуразложившимися трупами ежей. Переставая понимать, кто он и зачем он здесь, Рауль упорно, словно бы отвоёвывая каждое следующее движение, с неимоверным трудом отрывая ноги от какой-то невидимой в полной темноте липкой массы, продолжал продвигаться дальше, совершенно не видя куда идти, и не думая, что может его ждать потом, когда идти станет некуда. Но в какой-то неуловимый миг мрак очень быстро и как-то естественно рассеялся, и опять неяркий, мягкий свет разлился повсюду, а то, что казалось страшным чудовищем, мгновенно пропало в никуда, словно оно явилось только в его воображении, а в действительности никакого чудовища никогда и не было.

Рауль теперь шёл по дороге, проложенной по ущелью, где по обеим сторонам друг против друга высились две почти строго отвесные горные гряды, но они стояли не прямо вдоль дороги, а как-то наискосок, беспрерывно стремясь сойтись вместе, соединившись в общей точке, непрестанно сужая пространство необходимое путнику, который уже отчётливо видел место, где горы, смыкаясь, сливались в одну и образовывали глухой тупик. И скоро Раулю пришлось идти не как обычно прямо, лицом вперёд, а боком протискиваться между двух шершавых сходящихся стен, и когда тупик оказался на расстоянии согнутой руки, он бросился на него, словно собираясь пробить скалу своим телом. Но он ничего не почувствовал, только едва уловимое мгновение темноты и снова --- сиял тот же свет, а он шагал по той же дороге.