Страхолюдие(СИ)

Некоторое ассорти из неловкости, смущенных взглядов да охов-вздохов еще долго парило над столом, во время дружного молчания. Тилобиа уже минут десять полировал пенсне; Кармайн, насупив брови, барабанил ногтями по столу; а Уоллес, как-то виновато переглядывался с американцем.

Поставив оба локтя на стол и передвигая изящную чашечку по блюдцу, режиссер заметил: - У вас, господин Аливарес, редчайший талант, - он осудительно покачал головой,- так умело довести почтенную даму до истерики...

- Я только ничтожная капля в том море негодяев, которые способны и на большее. Согласитесь, мистер Эскот, есть индивидуумы готовые причинить человеку гораздо большие страдания, нежели мое нынешнее словесаблудие.

Тилобиа нацепил пенсне на нос. - Но сэр, сие никоим образом не оправдывает ваши действия. Вы ведь знаете, что госпожа Засецкая не так давно пережила тяжелый стресс. И приплюсуйте сюда постоянно действующую на нервы обстановку неведенья... Ее нервная система крайне возбуждена и расстроена. - Он достал платок и промокнул взопревшее чело. - Я, как врач, настаиваю: впредь прекратить свои жестокие нападки по отношению к упомянутой особе.

Граф снисходительно вскинул ладони вверх, натянуто улыбнулся, и сквозь зубы пообещал более такого не чинить.

Теперь, на палубе гости пребывали исключительно в мужской компании. Дабы развеять возникшее напряжение джентльмены затеяли игру в бридж: густо дымя толстыми сигарами и амбициозно смакуя французский коньяк. Непринужденная светская беседа, спустя две четверти часа была прервана громкими возгласами миссис Кармайн - женщина как внезапный порыв ветра ворвалась на палубу.

- Господа вы ничего не слышите!?

Все, затаив дыхания прислушались. Из-за разговоров люди совершенно не обратили внимания, однако сейчас, в гробовой тишине слух начал улавливать звук, напоминающий гул ветра в каминном дымоходе. Странный шум, что настораживало, доносился откуда-то снизу корабля. Уоллес зажег спичку, поднял ее над головой - пламя не шелохнулось.

- Ничего не понимаю. - Он взволнованно посмотрел на доктора. - Это не ветер...

Аливарес встал с места, прошелся вдоль палубы, оперся спиной и локтями о бугшприт, и принялся водить носом, как бы принюхиваясь. - Похоже, кэп, вы правы - ветра нет и в помине. - Теперь он опустился на четвереньки, приник ухом к деревянному настилу палубы. - Странно... звук доносится либо изнутри корабля, либо из-под него.

Алиса подбежала к супругу, в испуге прижалась к его груди. - Генри мне страшно, меня всю знобит.

Он нежно погладил ее по волосам. - Умоляю, крепись.

В следующее мгновение показалась Засецкая с дочерью. Красные от слез глаза баронессы скользили по сторонам тревожным взглядом. Юная особа так же пребывала в безмерной растерянности и, казалось, вот-вот разрыдается. Все сосредоточенно пытались постичь происходящее, но никто не знал, что делать.

- У меня кружится голова! - Сарра беспомощно плюхнулась в кресло и принялась массировать виски пальчиками. В данный момент ее руки и лицо были покрыты гусиной кожей - как от мороза.

Теперь подозрительный шум усилился. Если последние несколько минут его громкость не изменялась, то теперь она нарастала с каждой секундой.

- Господа это у меня в ушах звенит, или слышат все!? - Кортнер закрыл ладонями ушные раковины, чуть помедлил, открыл. - Опять звенит...

- Это у всех звенит! - вскочил с места Уоллес. - Соблюдайте спокойствие! Прошу без паники! - Он уронил окурок сигары в стакан с недопитым коньяком. - Тилобиа мы с вами немедленно поспешим за спасательными жилетами. А вы господин Аливарес срочно сносите сюда все имеющиеся на шхуне спасательные круги: мы смастерим плот.

Однако паника раздувалась в геометрической прогрессии. Эскот бухнулся на колени и усердно молился. Остальные хаотично метались по палубам, изрыгали проклятия, брань, и так далее. Впрочем, Сарра непристойных слов не знала, отчего маршировала вокруг плетеного кресла с одной единственной фразой - "Не смейте!"

Едва путешественники преодолели начальную волну суматохи, как грянул страшный вой: Воздух пронзил истерический вопль, мертвецки бледной Засецкой.

- Господа нас, кажется, начинает трясти!!!

Все застыли в неизъяснимом ужасе...

- А ведь, правда! - Аливарес ухватил со столика стакан с коньяком, залпом его осушил. - Все совпадает - бездна Нептуна! Мы пропали!!!

Теперь тряску судна ощущали все. Граф побежал к борту. Рыдающая Алиса Кармайн беспомощно висела на шее у растерянного мужа. Сам же Генри хоть и пытался держаться достойно, однако на его сером лице без труда читался неподдельный страх: Страх перед приближающимся концом.

Теперь хрупкая Сарра лишилась чувств, упав рядом с плетеным креслом. Первым это заметил Уоллес. Офицер бросил увязывать плот и поспешил к леди. Баронесса, совершенно обезумев от горя, демонически выла, ее пальцы обеих рук впились в свою пышную прическу и варварски ее терзали. Кортнер, заложив руки за спину, курсировал взад вперед, от бизань-мачты к столикам, и обратно.

- Господи, неужели все это правда!? - Вскричал Аливарес, застыв у борта.

В первое мгновение на его крик никто не обратил внимание, но буквально в следующую секунду все обезумели от услышанного.

- За бортом пена! Много пены! - Он метнулся к противоположному борту.

Капитан с доктором устремились следом.

- Какой ужас! Тут тоже пена! Мы обречены!

Прекратив молиться, Эскот вскочил с колен. - Все равно мы погибнем, мы все покойники, все одно сгинем в проклятой пучине! - Его трясущиеся ноги сделали шаг, еще один, быстрее, еще быстрее... И вот уже мужчина в отчаянии бежал по направлению оградительных лееров.

Тилобиа вовремя разгадал намерения режиссера. Он, не мешкая рванул тому наперерез. Еще миг, и сбитый с ног Бэри Адер растянулся на палубе без сознания: Видимо при падении он сильно ударился головой.

Граф в истерике сорвал с себя жилет, отшвырнул его в сторону. - Все бред! Это уже ни к чему! - Он словно в припадке метался по палубе. - Начинает сбываться проклятье колдуна, мы должны погибнуть!

Всеобщая истерия достигла своего апогея. Панические стенания, гул океана, дрожь судна, мольбы к Богу о пощаде - все перемешалось в кутерьме безумства.

Теперь уже и Алиса Кармайн лишилась сознания. Ее остекленелые глаза, из которых еще сочились слезы, были открыты, и казалось, она заглядывает в ад. Генри аккуратно положил супругу возле мачты, уселся рядом, и расплакался над ее телом как ребенок.

Кортнер перестал сновать по палубе, он остановился возле бочки с канатной смазкой, схватился руками за грудь, глубоко вздохнул, зрачки заползли под верхние веки - спустя секунду он лежал на палубе без чувств.

То, что люди так быстро лишались сознания, становилось подозрительным, но в тот роковой момент об этом никто не задумывался.

Баронесса, совершенно осатанев, дико выла. Она верещала что было мочи уже сорванным, осипшим голосом. Гримаса отчаяния и ужаса точно в предсмертной агонии сковала ее лицо, обезобразив до неузнаваемости.

- Я не могу этого вынести! Боже за что, за что!? - Она заткнула уши, дабы не слышать самою себя. - Я хочу тишины, дайте тишину! - В порыве безумия Засецкая подскочила к рундуку, где были обнаружены Уоллес и доктор, откинула тяжелую крышку - со стороны те движения показались весьма легкими - проворно влезла внутрь, сама себя закрыла. Ее действия напоминали параноидальный припадок, ибо уже спустя минуту рундук распахнулся, и всклокоченная баронесса шустро выбралась наружу. Безумные глаза излучали чудовищный страх перед смертью. Она совершенно не соображала, что творит. - Я не желаю умирать, вы слышите?! - Кричала дама в пустоту с пеной на устах. - Нужно спрятаться! Здесь опасно оставаться! Срочно спрятаться! Тут много света! Почему все кричат?! Я хочу уснуть! Нет, это сон, я должна проснуться! Немедленно проснуться! - С этими словами Засецкая скрылась в сумраке винтовой лестницы.

Кармайн безудержно рыдал над бессознательным телом супруги, сидя на корточках и растирая слезы по щекам. Вдруг он почувствовал, как неумолимо его клонит к полу, а глаза уже не в состоянии открываться. Дикая слабость овладела всем организмом. Ему почему-то вспомнился роман Виктора Гюго "Собор парижской Богоматери". Он улегся рядом с Алисой и бережно обнял одной рукой. Аромат родных волос заставил почувствовать, как в душе все сжалось и комом подкатило к горлу. Он последним усилием поднял тяжелые веки. Очертания предметов расплывались и ускользали, ком продолжал душить, все тело трясло. На фоне рева океана он услышал Аливареса: