Лирическая повесть ни о чем («Как мне назвать поэму эту…»)
Начало поэмы
1
Как мне назвать поэму эту?
С чего и чем ее начать?
И способом каким поэту
Скорей пробраться с ней в печать?
Такие сложные вопросы
Поставил я перед собой,
Пуская сизо-голубой
Дымок душистой папиросы
И попивая шоколад
С миндальным кексом и халвою…
А там, над крышами палат
И хижин, словом, над Москвою,
Пронзив насквозь зенит лучом,
Сияла ярко Вега в Лире;
Я назову поэму «Лири
ческая повесть ни о чем».
2
Итак заглавие готово!..
Пускайся в путь, поэт, смелей
Среди разлива золотого
Своих лирических полей.
Четерехстопный ямб – дорога,
Где меж бурьяна и былья
Ритмическая колея
Лежит торжественно и строго.
Где колыхаясь и дрожа,
Друг с другом стиснутые плотно,
Встают как дымка миража
Творческих образов полотна.
И в отдаленьи, наконец,
Для слуха сладкая уловка,
Звенит уверенно и ловко
Опорной рифмы бубенец.
<1945 г. 15 января. Понедельник.
Москва>
«Все также как во время оно…»
Все так же как во время оно,
Владычествуя над душой,
Сияли пояс Ориона
И ковш Медведицы Большой.
И так же привлекая взгляды,
Томили мысль как испокон
Веков – Возничий и Дракон,
Кассиопея и Плеяды.
И зыбля в зеркале пруда
Лучи как перья опахала,
Всю ночь Полярная звезда
Нетленной вехой полыхала.
И помогая мне уйти
Мечтой с Земли зеленоватой,
Светилось небо звездной ватой
В пределах Млечного Пути.
<1945 г. 1 февраля. Четверг.
Москва>
«Обозначилась дыра…»
Обозначилась дыра:
Всем узнать пришла пора,
Что ни грамма в нем ума нет,
Но по-прежнему с утра,
И сегодня как вчера,
Барабанов барабанит.
Врет он, так сказать, на ять,
Зная, что не устоять
Перед ним гурту баранов;
И терзая слух опять —
Раз, два, три, четыре, пять! —
Барабанит Барабанов.
1945 г. 7 февраля. Среда.
Москва
«Как хлеб пшеничный рыхл и бел он…»
Как хлеб пшеничный рыхл и бел он,
Но вид такой у молодца
Как будто бы он недоделан
Родителями до конца.
За обмусоленный окурок
Готов залезть с ушами в грязь
Сей недотепа и придурок,
Хоть Оболенский, да не князь.
1945 г. 10 февраля. Суббота.
Москва
«Пересыльная слабосилка…»
Пересыльная слабосилка
Матюгается и бузит,
Здесь средь прочих болван Кириллка,
Шут тюремный и паразит.
И отправится он не в Ниццу
Встретить новой весны расцвет,
А транзитом через больницу
Непосредственно на тот свет.
1945 г. 15 марта. Четверг.
Москва
Семейный пейзаж («Ах в своем уме ли я?!…»)
Ах, в своем уме ли я?!.
Что за аномалия?!.
Здесь вся их фамилия
Вместе собралась:
Старшая Камелия,
Средняя Амалия,
Младшая Эмилия,
Сестры Дыролаз.
В фазе догорания,
Павы горделивее,
На лице претензия
Место занимать
В фокусе Урания —
Августа – Оливия —
Юлия – Гортензия
Гуговна – их мать.
Дальше без усилия,
Там, где декорация,
Вижу в лучшем виде я
Старых трех хрычей: —
Дядюшку Вергилия,
Дяденьку Горация
И отца Овидия —
Никанорычей.
<1945 г. 14 апреля. Суббота.
Рошаль, Моск. обл.>
«Я констатирую уверенно…»
Я констатирую уверенно
Факт, что похож Мартынов здорово
Физиономией на мерина,
А поведением на борова.
1945 г. 17 августа. Пятница.
Москва
«Издалека как будто баба…»
Издалека как-будто баба,
А подойдешь и если с тыла
Посмотришь так она кобыла,
А если спереди так жаба.
1945 г. 22 сентября. Суббота.
Москва
«Как листок мятущийся от шквала…»
Как листок мятущийся от шквала,
В дни тоски, тревоги и невзгод,
И без той, что сердце согревала,
Я опять встречаю Новый год.
Что мне пожелания и ужин,
Если средь живых я неживой,
Если мне на этом свете нужен
Лишь покой под крышкой гробовой?
1945 г. 31 декабря. Понедельник.
Москва
