«Дочь мегеры, ведьмы внучка…»
Дочь мегеры, ведьмы внучка,
Извнутри навоза кучка,
Где гнилье, дерьмо и хлам,
А снаружи эта штучка —
Австралийская вонючка
С русской жабой пополам.
1946 г. 18 января. Пятница.
Москва
Тамаре Лапшиной («Не пререкайся с папой…»)
В альбом
Не пререкайся с папой
Ни летом, ни зимой,
Не будь ни в чем растяпой,
Учись, стирай и стряпай
И пол коль нужно мой.
Ешь больше чернослива
И каши из пшена,
И будешь ты счастлива,
Тамара Лапшина.
1946 г. 3 апреля. Среда.
Москва
Н. П. Кугушевой-Сивачевой («Вместо всякой вкусной жвачки…»)
Вместо всякой вкусной жвачки,
В край далекий из Москвы,
Папирос плохих две пачки
Посылаю я, увы!
Дар мой скуден и неярок,
Но при нем напомню вновь:
Хоть не дорог мой подарок, —
Дорога моя любовь!
1946 г. 4 сентября. Среда.
Москва
М. Д. Рындзюнской («В знак моего к Вам уваженья…»)
В знак моего к Вам уваженья
Пусть рифмы будут здесь на ять,
И сам на целую сажень я
Хочу Вам ямбами сиять.
Я помню день: с утра был тих он,
А к ночи впал в какой-то бред,
И не один Чурилин Тихон
Был Вами бережно согрет.
В работе с силою Атланта,
Вы в жизни слабенькая нить,
И кроме Вашего таланта
Я Ваше сердце стал ценить.
Поэт, ваятель, балерина, —
Для всех лишь в этом толк, а я
Нашел и душу в Вас, Марина
Давыдовна Рындзюнская.
1946 г. 14 ноября. Четверг.
Москва
«Как призывно ни гляди ты…»
Как призывно ни гляди ты,
Взор твой страсти не родит:
Не сестра ты Афродиты,
А почти гермафродит.
Такова твоя фигура
От плечей и до колен,
Что и с помощью Амура
На тебя не встанет член.
1947 г. 15 апреля. Вторник.
Москва
Говорит старая барыня («Ни охнуть, ни вздохнуть!..»)
Ни охнуть, ни вздохнуть!..
И дамам нету спуску,
Чуть скажешь что-нибудь
Сейчас тебя в кутузку.
Разрушили семью,
Весь мир разудивили;
За башнями семью
Сидит какой-то Швили.
На улицах – бедлам,
А молоко в продаже
С водою пополам,
И нет муки, и даже
От красной ерунды
Ухудшилась погода…
И это все – плоды
Семнадцатого года!
<1947 г. 25 июля. Пятница.
Москва>
Н. С. Бонар («Отнюдь не в хандре и унынии…»)
Отнюдь не в хандре и унынии,
А с трепетом как на пожар,
Я мчусь к Вам в Петровские линии,
Надежда Сергевна Бонар.
В большой разгороженной комнате,
Где сумрак таится с утра,
Вы нам, когда нужно, напомните,
Что взяться за дело пора.
Что ждать нам уж более некого,
А вздумает если прийти
Танцовщица бывшая Грекова,
Так с нами ей не по пути.
И вот мы – друзья картомании —
За стол все и молод и стар
Усядемся в теплой компании
У Вас, у супругов Бонар.
<1947 г. 7 августа. Четверг.
Москва>
«Не могу сказать короче я…»
Не могу сказать короче я: —
Ведь почти что на ходу
Я строчу Вам семистрочие,
В нем имею я в виду
Вас и все такое прочее…
Здесь я ставлю многоточие,
А во вторник к Вам приду.
1948 г. 16 апреля. Пятница.
Москва
М. П. Горбункову («Митрофан Петрович! Пиво, квас…»)
Митрофан Петрович! Пиво, квас,
Кофе, чай, вино и молоко
Вновь я собираюсь пить у Вас,
Но до Вас добраться нелегко.
Повторишь пока идешь сполна
Все слова на а, или на я,
До такой уж степени длинна
Фрунзенская набережная.
Но осилю, хоть и не юнец,
Я кой-как препятствие сие,
И вблизи увижу, наконец,
Дом 118, корпус Е.
<1948 г. 30 октября. Суббота.
Москва>
«По дороге катится…»
По дороге катится
К дому из кина,
Словно каракатица,
Серка Сракина.
Марфою-посадницей
Смотрит на парней,
И при этом задницей
Дрыгает сильней.
1948
Москва
