Иверский свет

сообщения

воздушные

в дистанции 12 деревень.

Над Беловежьем звезды колоколили.

И нету рифмы на ответный тост.

Но попросил он прочитать такое!..

А я-то думал, что Бедуля прост.

VI .

Нет правды на земле.

Но правды нет и выше.

Бедуля ищет правду

под землей.

Глубоко пашет и, припавши, слышит,

как тяжко ей приходится, родной!

Его и славословили, и крыли.

Но поискам — не до шумих.

Бедуля дует

на подземных крыльях!

Я говорю: «Летающий мужик».

Все марты поменялись на июли.

Коровы, что ли, балуют, Бедуля?

Ю А, Вознесенский

481

Коровы программируют погоды.

Их перпендикулярные соски

торчат,

не руль колумбовый похожи.

Им тоже снятся Млечные Пути.

Когда взгрустнут мои аэродромы,

пришли, Бедуля, белую корову!

Лист летящий, лист спешащий

над походочкой моей —

воздух в быстрых отпечатках

женских маленьких ступней.

Возвращаются, толкутся

эти светлые следы,

что желают? что толкуют?

Ах, лети,

лети,

лети!..

Вот нашла — в такой глуши,

в ясном воздухе души.

В НЕПОГОДУ

В дождь как из Ветхого завета

мы с удивительным детиной

плечом толкали из кювета

забуксовавшую машину.

В нем русское благообразье

шло к византийской ипостаси.

В лицо машина била грязью

за то, что он ее вытаскивал.

Из-под подфарника пунцового

брандспойтово хлестала жижа.

Ну и колеса пробуксовывали,

казалось, что не хватит жизни!

Всего не помню, был незряч я

от этой грязи молодецкой.

Хозяин дома близлежащего

нам чинно вынес полотенца.

Спаситель отмывался, терся,

отшучивался, балагуря.

И неумелая шоферша

была лиха и белокура.

Нас высадили у заставы

на перекрестке мокрых улиц...

Я влево уходил, он вправо,

дороги наши разминулись.

голос

Ловите Ротару

в эфирной трансляции,

ловите тревогу

в словах разудалых.

Оставьте воров,

милицейские рации, —

ловите Ротару!

Я видел:

береза заслушалась в заросли,

надвинув грибы,

как наушников пару, —

как будто солистка

на звукозаписи

в себя удалилась...

Ловите Ротару.

Порою

из репертуара мажорного

осветится профиль,

сухой как береста,

похожий на суриковскую Морозову,

и я понимаю,

как это непросто.

И волос твой долог,

да голос недолог.

И всех не накормишь, по стройкам

летая.

Народ голодает — на музыку голод.

И охают бабы — какая худая!..

ВАЛЬС ПРИ СВЕЧАХ

Любите при свечах,

танцуйте до гудка,

живите — при сейчас,

любите — при когда?

Ребята

девчата

живите

любите

при часах,

• при серьгах,

при сейчас,

при всегда,

прически — на плечах,

щека у свитерка,

начните — при сейчас,

очнитесь — при всегда.

Цари? Ищи-свищи!

Дворцы сминаемы.

А плечи всё свежи

и несменяемы.

Когда? При царстве чьем?

Не ерунда важна,

а важно, что пришел.

Что ты в глазах влажна.

Зеленые в ночах

такси без седока.

Залетные на час,

останьтесь навсегда.

С ясеней, вне спасенья,

вкось семена летят —

клюшечками

хоккейными

валятся на асфальт!

Что означает тяга,

высвободясь, пропасть?

Непоправимость шага

и означает страсть.

Улочка городская!

Бабочка на свечу,

хоть пропаду — я знаю, —

но все равно лечу!

ПОХОРОНЫ КИРСАНОВА

Прощайте, Семен Исаакович.

Фьюить!

Уже ни стихом, ни сагою

оттуда не возвратить.

Почетные караулы

у входа в нездешний гул

ж, ут очереди понуро,

в лазах у них: «Караул!»

Пьгрошка в одежде елочной,

в у енастиях уцелев,

серебрянейший, как перышко,

просиживал в ЦДЛ.

Один, как всегда, без дела,

на деле же — весь из мук,

почти что уже без тела

мучительнейший звук.

Нам виделось кватроченто,

и как он, искусник, смел...

А было — кровоточенье

из горла, когда он пел!

Маэстро великолепный,

а для толпы — фигляр...

Невыплаканная флейта

в красный легла футляр.

УКРАЛИ!

Нападающего выкрали!

Тени плоские, как выкройки.

Мчится по ночной Москве

тело славное в мешке.

До свидания, соколики!

В мешковине, далека,

золотой своей наколочкой

удаляется Москва...

Перекрыты магистрали,

перехвачен лидер ралли.

И радирует радар:

«В поле зрения вратарь».

Двое штатских, ставши в струнку,

похвалялись наподдавшие:

«Ты кого?» — «Я — Главноконструктора».

«Ерунда! Я — нападающего!»

«Продается центр защиты

и две штуки незасчитанные!»

«Я — как братья Эспозито.

Не играю за спасибо!»

«Народился в Магадане

феномен с тремя ногами,

ноги крепят к голове

по системе «дубль-ве».

«Прикуплю игру на кубок,

только честно, без покупок».

Умыкнули балерину.

А певица на мели —

утянули пелерину,

а саму не увели.

На суде судье судья

отвечает: «Свистнул я.

С центра поля, в честном споре

нападающего сперли».

...«Отомкните бомбардира]

Не нужна ему квартира.

Убегу!

Мои ноженьки украли,

знаменитые по краю,

я — в соку,

я все ноченьки без крали,

синим пламенем сгораю,

убегу!»

«Убегу!» Как Жанна д'Арк он, —

ни гугу!

Не притронулся к подаркам,

к коньяку.

«Убегу» — лицо как кукиш,

за паркет его не купишь.

«Когда крали, говорили —

«Волга» — «ГАЗ-24».

Тень сверкнула на углу.

Ночь такая — очи выколи.

Мою лучшую строку,

нападающую — выкрали...

Ни гугу.

СТАДИОН

Дух и тело — чужаки?

Либо — либо?

Уважаю Лужники —

смесь Олимпий и Олимпа.

ВРЕМЯ НА РЕМОНТЕ

Как архангельша времен

на часах над Воронцовской,

баба вывела: «Ремонт»,

и спустилась за перцовкой.

Верьте тете Моте —

Время на ремонте.

Время на ремонте.

Медлят сбросить кроны

просеки лимонные

в сладостной дремоте.

Фильмы поджеймсбондили.

В твисте и нервозности

женщины — вне возраста.

Время на ремонте.

Снова клеши в моде.

Новости тиражные —

как позавчерашние.

Так же тягомотны.

В Кимрах именины.

Модницы в чулках,

в самых смелых «мини» —

только в челочках.

Мама на «Раймонде».

Время на ремонте.

Реставрационшик

потрошит Да Винчи.

«Лермонтов» в ремонте.

Что-то там довинчивают.

полагаю, что пара вертолетов значительно изменила

ход Аустерлицкого сражения. Полагаю также, что

тупил момент произвести девальвацию минуты.

)на старая мин. равняется 1,4 новой. Тогда соответст-

вию количество часов в сутках увеличится, возрастет

тзводительность труда, а в оставшееся время мы

гожем петь...

Время остановилось.

Время 00 — как надпись на дверях.

Прекрасное мгновенье, не слишком ли ты

подзатянулось?

Которые все едят и едят,

вся жизнь которых — как затянувшийся

обеденный перерыв,

которые едят в счет 1990 года,

вам говорю я;

«Вы временны».

Конторские и конвейерные,

чья жизнь изнурительный производственный

ритм.

вам говорю я:

«Временно это».

Которая шьет-шьет, а нитка все не кончается,

которые замерли в 30 м от финиша со скоростью

270 км/никогда,

вам говорю я:

увы. и вы временны...

«До-до-до-до-до-додо-до» — он уже продолбил

клавишу, так что клавиша стала похожа на до-

мино «пусто-один» — «до-до-до»...