Русская эпиграмма

И век тебе не быть в орлах!

Друг-цензор, пропусти безгрешные стихи!

Где встретится в них мысль, где встретится в них сила

Сквозь пальцы пропусти, как Феб твои грехи,

Как самого тебя природа пропустила».

2

Не умер я, благодаря судьбе,

Могу я быть полезен снова:

Быть в явной с Вяземским борьбе

И молча плюнуть в Снегирева.

<НА П. А. ВЯЗЕМСКОГО>

Ни пакостным стихом, ни пасквилем бесчестным —

Ничем тебя не укорят,

А Вяземского все ругают наподхват:

Вот прямо выгода быть вовсе не известным.

Петр Андреевич Вяземский

<М. А. ДМИТРИЕВУ>

Клеврет журнальный, аноним,

Помощник презренный ничтожного бессилья,

Хвалю тебя за то, что под враньем твоим

Утаена твоя фамилья.

С бесстыдством страх стыда желая согласить,

Ты доказал, вдвойне кривнув душою,

Что если рад себя бесчестить под рукою,

То именем своим умеешь дорожить.

ЦЕНЗОР

(Басня)

Когда Красовского пресекла Парка годы,

Того Красовского, который в жизни сам

Был паркою ума, и мыслей, и свободы,

Побрел он на покой к Нелепости во храм.

«Кто ты? — кричат ему привратники святыни

Невежество и Ханжество: —

Яви! Чем заслужил признательность богини?

Твой чин? Твой формуляр? Занятья? Мастерство?

Откройся перед нами!»

«Я при Голицыне был цензор», — молвил он.

И вдруг пред ним чета кладет земной поклон,

И двери растворились сами!

НА НЕКОТОРУЮ ПОЭМУ <А. Н. ГРУЗИНЦЕВА>

Между Харибдою и Сциллой

Немилосердный рок Россию волновал.

Погибшую ждал плен унылый,

Спасенную — ее Мизинцев с песнью ждал.

<НА П. И. ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА>

Картузов — сенатор,

Картузов — куратор,

Картузов — поэт.

Везде себе равен,

Во всем равно славен,

Оттенков в нем нет:

Худой он сенатор,

Худой он куратор,

Худой он поэт.

* * *

Вписавшись в цех зоилов строгих,

Будь и к себе ты судия:

Жуковский пишет для немногих,

А ты — для одного себя.

<НА А. С. ШИШКОВА,

изобретающего неологизмы, состоящие из исконно

русских корней, для замены ими иностранных

заимствований)

(Шарада)

Шишков недаром корнеслов;

Теорию в себе он с практикою вяжет:

Писатель, вкусу шиш он кажет,

А логике он строит ков.

<НА ШУТОЧНУЮ ПОЭМУ КНЯЗЯ ШАХОВСКОГО

«РАСХИЩЕННЫЕ ШУБЫ» И НА ПЬЕСУ «УРОК

КОКЕТКАМ, ИЛИ ЛИПЕЦКИЕ ВОДЫ»>

С какою легкостью свободной

Играешь ты природой и собой:

Ты в шубах Шутовской холодный,

В водах ты Шутовской — сухой.

<НА ПОЕЗДКУ П. П. СВИНЬИНА В ГРУЗИНО,

ИМЕНИЕ А. А. АРАКЧЕЕВА>

«Что пользы, — говорит расчетливый Свиньин, —

Нам кланяться развалинам бесплодным

Пальмиры древней иль Афин?

Нет, лучше в Грузино пойду путем доходным:

Там, кланяясь, могу я выкланяться в чин.

Оставим славы дым поэтам сумасбродным.

Я не поэт, я дворянин!»

* * *

Боже! коль благ еси!

Всех царей в грязь меси,

Кинь под престол!

Сашеньку, Машеньку,

Мишеньку, Костеньку

И Николашеньку

Задом на кол.

РАЗБИТАЯ СТАТУЯ

Какой-то властелин восточный земли

Зрит статую свою разбитую, в пыли;

Он — юноша и царь. Чему же тут дивиться,

Что был в решениях своих немного скор.

«Смерть дерзкому, — вскричал, — за сей царю позор,

Он кровью должен здесь со мною расплатиться!

Пускай казнят его в присутствии моем.

Кто смелый сей преступник?»

— Гром.