Русская проза XVIII века

РУССКАЯ ПРОЗА XVIII ВЕКА

М. Д. Чулков

Н. И. Новиков

Д. И. Фонвизин

A. H. Радищев

И. А. Крылов

Н. М. Карамзин

^{1}

Г. Макогоненко Русская проза в эпоху просвещения

Новая русская литература зарождалась и складывалась в эпоху, ознаменованную славными делами Петра I, гением которого мужала Россия. «Дым столетий», протекших с той поры, не скрыл от нас ни ратных подвигов наших далеких предков, ни их дерзкого по размаху преобразования своей родной страны. Историческая задача, вставшая перед Россией в первые годы XVIII столетия, разбудила и привела в движение колоссальные силы народа. Больше двух десятилетий билась «подымающаяся нация» (Маркс) за свое будущее, за свое право жить независимо. «Великие виктории», одержанные русской армией в это столетие, военные, экономические и культурные реформы, осуществленные Петром, превратили Россию в могучую державу, которая, по словам Белинского, стала способной «судьбы мира держать на весах своего могущества».

За всеми фактами истории государства, сложившегося в XVIII веке в мощную империю, должно видеть то, что в конечном счете определило успех всех предприятий власти, что обусловило общенациональный подъем и преодоление многовековой отсталости страны, — бурное развитие новой нации, развертывание сил молодого, деятельного, верящего в свое будущее народа. Его живые силы вторглись во все сферы государственной и экономической жизни страны, во все области складывавшейся новой русской культуры. Гениальному сыну поморского рыбака Ломоносову — ученому и поэту — довелось заложить фундамент будущего здания русской литературы. С приходом Ломоносова коренным образом изменился облик литературы, ее характер, ее место и роль в общественной жизни страны. «Наша литература, — справедливо делал вывод Белинский, — началась с 1739 года (от появления первой оды Ломоносова)», «Ломоносов — Петр Великий русской литературы».

Ту же мысль еще раньше высказал Пушкин: «Словесность наша увилась вдруг в XVIII столетии». И словесность эта началась не с прозы, а с поэзии, она утверждала свое историческое бытие в поэтических жанрах, заговорила с читателем языком стиха. Час прозы еще не пробил, и первые опыты прозаиков многие десятилетия находились на периферии литературы. Целое столетие поэзия занимала господствующее положение. Только в новых условиях — в 30-х годах XIX века, усилиями Пушкина и Гоголя — проза в долгом соревновании с поэзией одержит победу, займет первое место и уже навсегда станет определять облик литературы.

Опережающее развитие поэзии в XVIII веке было исторически обусловленным явлением. Европеизация, круто проводимая Петром, подготовила условия для существования России как мировой державы. Возникала острая необходимость создания национальной литературы, которая была бы способной выражать национальную жизнь России в ее новом качестве. Конечно, она формировалась не на пустом месте. Предшествовавшая литературная традиция давала себя знать и в первые десятилетия XVIII века, и позже, когда разными путями произведения древней литературы оказывали влияние на литературный процесс. И все же литература, возникавшая в послепетровскую эпоху, была принципиально новым явлением.

В XVIII веке с особой обостренностью русские люди почувствовали себя наследниками всего мира. Процесс осознания новой исторической судьбы России не мог быть запечатлен в старых формах. Должно было наследовать и художественный опыт человечества. Это было частным проявлением общей исторической закономерности.

История свидетельствует: когда преодолевалась феодальная раздробленность европейских стран и создавались большие национальные государства, шла деятельная выработка условий зарождения и формирования национальных литератур. Объектом изображения их должна была стать конкретная жизнь данной нации, данного народа, его история, его быт и нравы, его идеалы и острые проблемы социального и общественного бытия. Но в канун появления литератур, сосредоточивших свой интерес на национальном, конкретном и действительном, на историческую арену вышло и широко распространилось искусство классицизма, которое в каждом национальном варианте вбирало в себя художественный опыт античности и Возрождения. Классицизм духовно объединял человечество, создавая общий арсенал этических и эстетических идеалов, вырабатывая общий язык искусства. Выполняя свою историческую миссию, он в то же время художественно подготавливал новые направления, которые, придя ему на смену, смогут выражать на этом языке самобытные идеалы и индивидуальный опыт жизни каждой отдельной нации, неповторимо национальные решения общечеловечееких проблем, раскрывать идеал человека в его конкретном проявлении, в живой общественной практике, в его исторической и национальной обусловленности.

Раньше всего классицизм сложился во Франции в XVII веке. То было время расцвета феодально-абсолютистской монархии Людовика XIV. Абсолютизм кончал с феодальной раздробленностью, помогал созданию сильного национального государства. Тогда-то и сформировался классицизм как направление, способствовавшее созданию большого общегосударственного искусства.

Абсолютизм жестоко и беспощадно боролся со всяким «своеволием», требовал жестокой и строжайшей государственной дисциплины и жесточайшей регламентации всех форм политической и общественной жизни. В этих условиях классицизм выдвинул культ гражданских добродетелей, требуя от человека отказа от всех личных чувств и желаний во имя высших государственных интересов. Его философией стал рационализм, провозгласивший величие человеческого разума, единственно способного постичь истину.

Освободившись от теологических представлений о человеке, художники-классицисты создали идеал человека, как его подсказывала рационалистическая философия. Рожденный разумом идеальный характер выступал воплощением всего истинного и прекрасного. Общественное и частное значение человека в феодальном государстве определялось, в конечном счете, его сословной принадлежностью, а не индивидуально неповторимыми чертами личности. Сословная философия, не признававшая индивидуальности человека, питала эстетический идеал классицизма. Подобный взгляд обуславливал выбор героев для искусства. Ими могли быть только люди благородного происхождения. Но и дворянин представлял для поэта-классициста интерес не со стороны своей неповторимости и несхожести с другими людьми.

Единственной ценностью являлось государство, поглощающее личность. Верность идеалу, красота, реальность человеческого характера для классицизма — в строжайшем следовании нормам и законам, продиктованным разумом. Так устанавливалось как бы существование двух миров. В одном мире жили те, кому в силу низкого происхождения неведомы были идеалы высокого, разумного существования, или те из благородных, кто нарушал эти нормы; в другом жили те, кто строил свою жизнь в соответствии с идеалом. Отсюда родилось эстетическое противопоставление высокого и низкого, трагического и комического, которое стало основой для деления литературы на жанры.

Чувственная практика человека, мир действительный, реальный мог находить в какой-то мере свое выражение в сатирических жанрах (комедия, басни, герои-комическая поэма). В высоких жанрах лирической поэзии, а полнее всего в трагедии выступала разумная, абстрагированная, отвлеченная действительность. Тем самым человек оказывался оторванным от обстоятельств своей жизни, от реальных условий бытия, от всего того, что воспитывало и формировало его убеждения, интересы и поступки. Классицизм, демонстративно создавая своим героям отвлеченные обстоятельства, третировал живую жизнь. Действительность, природа, человек допускались в искусство только в очищенном, украшенном виде.

Классицизм требовал правды от искусства, верности природе. Но то была правда не реально-эмпирическая, не правда живой, противоречивой стихийной жизни, а правда высокая, разумная, логически организованная, правда должного, а не сущего. Дух дисциплины, подавление субъективной воли самого автора, воли художника, определили необходимость создания нормативной поэтики. Она подчиняла сознание поэта и художника строгим правилам, определяла жестокую регламентацию творческого процесса. В систему регламентации входило и обязательное следование образцам, подражание уже известному. Таким образцом французский классицизм объявил произведения античной литературы.