Выбор

над вдовьей тоской

да над темной водой

с такой же звездою

пятпконечной,

с такой же

спокойной и светлой

звездой.

С такой ж е ,

которая т а к же

алеет,

которую так же

боятся враги...

Солдаты

сменяются

у Мавзолея,

раздольно и мощно

чеканят шаги!..

Я слышу:

звучат

неумолчные гимны.

Я в и ж у :

под гроздьями облаков,

летящих над миром,

до каждой

могилы

от Спасских ворот —

двести десять шагов!

Д о к а ж д о й !

П У С Т Ь маленькой,

пусть безымянной.

Д о к а ж д о й !

К о т о р у ю помнит

народ.

По чащам лесным,

по траве непримятой

проторены тропки

от Спасских

ворот...

166

Сквозь зимние вьюги

и вешние гулы,

под пристальным взглядом

ж и в у щ и х людей

идут

караулы,

встают

караулы

у памятников

посреди площадей!

У скорбных надгробий

встают, бронзовея.

И бронза

становится цветом лица...

Есть память,

которой не будет забвенья.

И слава,

которой не будет конца.

П У Л Я

Пока эта пуля летела в него...

— Ты о чем?!

Он умер

в больнице.

И все это было

не вдруг.

Почти что за месяц

мы знали,

что он — обречен...

Ты помнишь,

как плакал в пустом кабинете

хирург?!

« К а к о й человек умирает!

К а к о й человек!..»

Поэт хирургии

полсуток стоял у стола.

Хотел опровергнуть прогнозы.

И —

не опроверг.

Там не было

пули...

167

- Нет,

все-таки пуля была!..

На любом надгробье

два

главных года

год прихода в этот мир.

И год ухода.

От порога

до другого порога

вьется-кружит по земле

твоя дорога.

Вьется-кружит по земле

твоя усталость.

И никто не с к а ж е т ,

много ль осталось.

Но однажды,

вопреки твоей воле,

обрываются

надежды и хвори!

Обрываются

мечты и печали...

«Прибыл — убыл...»—

в это верят

без печати...

Я разглядываю камень

в испуге-

между датами —

черта,

к а к след от пули!

След от пули!

След

багряного цвета...

Значит, все-таки

была

пуля эта!

Значит, все-таки

смогла

долго мчаться!

Значит, все-таки

ждала

дня и часа!

Все ждала она,

ждала.

168

все летела!

И —

домчалась.

Дождалась.

Досвнстела...

Д в а числа на камне

время стирает.

След от пули

между ними

пылает!..

Пока эти пули летят

(а они л е т я т ! ) ,

пока эти пули летят

в тебя

и в меня.

наполнившись ветром,

осенние сосны гудят,

желтеют в витринах

газеты

вчерашнего дня...

А пули летят!

И нельзя отсидеться в броне,

уехать,

забраться в забытые богом края...

Но где и когда она

встречу

назначила мне

веселая пуля,

проклятая пуля моя?!

Ударит

в какой стороне

и с какой стороны?..

Постой!

Да неужто

не может промазать она?!

И вновь

суматошные дни

суетою полны.

Ж и в у я и верю,

что жизнь —

невозможно длинна.

169

Во г что-то не сделал: «Успею...*

(А пуля летит!..)

«Доделаю после...»

(А пуля смеется, летя!..)

В сырое окно

неподкупное время

глядит.

И небо

в потерянных звездах,

как в каплях

дождя...

Н у что ж е ,

на то мы и люди,

чтоб все понимать.

На то мы и люди,

чтоб верить

в бессмертные сны...

Над детским дыханьем

склонилась

усталая мать.

Горят имена

у подножья

кремлевской стены...

На то мы и люди,

чтоб помнить

других люден.

На то мы и люди,

чтоб слышать

их голоса...

В оттаявшем небе —

рассветная полоса...

Да будет памятным

к а ж д ы й

прошедший день!

А к а ж д ы й грядущий день

да будет воспет!..

Пока эти пули летят,

мы

обязаны ЖИТЬ.

Пока эти пули летят,

мы должны

успеть

170

вырастить хлеб,

землю спасти,

песню сложить.

...Пока эти пули летят

в тебя и в меня.

Ш А Г И

Двести десять шагов.

Ш а г

за шагом.

Надо мной облака

В небе р ж а в о м .

Гул шагов.

К а ж д ы й шаг —

будто веха.

Это —

сердце стучит.

Сердце века.

Я па гмощади,

как на ладони.

Смотрит время в упор:

что я стою?

Что я

В Ж И З Н И могу?

Что я знаю?..

Надо мною

рассвет,

будто знамя.

Смотрит время в упор —

проверяет.

Этот день

на меня

примеряет.

Гул шагов над М о с к в о й .

Грохот эха.

Сердце века

стучит.

Сердце века!

Продолжается бой —

тот —

последний...

171

Двести десять

шагов

но Вселенной!..

Время

стрелки часов

переставит.

Знаю я:

нас

однажды

не станет.

М ы уйдем.

М ы у ж е

не вернемся.

Этой горькой землей

захлебнемся.

Этой утренней,

этой

печальной,

неизвестной еще,

непочатой.

А она

лишь на миг

всколыхнется.

И, к а к море,

над нами

сомкнётся.

Нас однажды не будет

Не станет.

Снова

выпадет снег.

И оастает.

До кдь прольется.

И речка

набухнет.

М ы

уйдем насовсем.

Нас

не будет.

Превратимся

в туман.

В горстку праха...

Но

останется ж и т ь

172

наша

правда!

М ы

свое отгорим.

Отболеем...

Но

от имени

нас

будет

Л е н и н !

И от имени

нас

будут эти

двести десять шагов

по планете!

1975—1978 гг.

СОДЕРЖАНИЕ

Стихотворения

«Льдины, растаяв...»

Мотив

«Что же такое «мы»?..»

Патруль

Баллада о бессмертии

Л а т ы ш с к и е стрелки

Зорге

«Па Земле безжалостно маленькой...»

Баллада о спасенном знамени

Баллада о зенитчицах

17

Концерт

19

В сорок третьем

21

Давнее

23

Базар того года

23

Баллада о красках

25

Памятник солдату Алеше в Пловдиве . 27

«Я жизнь люблю безбожно!..»

28

«Восемьдесят восемь»

29

Арктическая болезнь

31

Слышишь?!

32

Ожидание

33

Сарьян

35

Речка

36

Утренние стихи

37

Дипломатам нашим

38

Стихи о себе

40

День благодарения

42

Че

44

Письмо московскому снегу

45

Кое-что о всеобщей забастовке

47

Воюют надписи

47

Хиппи

48

( К о м у принадлежу?..»

50

Голод

5

Паланга

5!

174

«Невероятное спасибо, дюны!..»

53

Али-Бала

55

На родине Маяковского

56

Ровесникам

58

Весенний монолог

59

«Где-то оторопь зноя...»

60

«Я богат...»

61

Страхование жизни

62

Радиус действия

64

«Тот самый луч, который...»

65

Вверх — вниз

66

Зея

67

Оглянувшись

68

«Горбуша в сентябре...»

69

Ксении

70

Хиросима

72

Разговор о снеге с семилетним Ка Саном —

сыном сингапурского поэта Го Во Сена 73

Иероглифы

74

Голос африканского поэта

75