Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

И беззаботно спят, и мороз им снится, наверно.

Aх, огороды наши в нарядах из зелени свежей,

Слава и гордость весны — цветочки ранние в поле,—

Ах, ни следа от вашей красы и благоуханья.

И погляди, полюбуйся: что вешней порой огороды

Нам показали в расцвет и лето взрастило позднее,—

Этo добро в кладовые, в чуланы мы прячем сегодня,

После, сварив иль зажарив, едим и хвалим усердно.

Вы же, гуси, и вы, болтуньи утки, ступайте

И поплещитесь, потешьтесь, пока еще реки открыты.

Вы, петухи и куры, что возитесь вечно в навозе,

Кыш поскорее во двор, чтоб еще насладиться немного.

Только не думайте вправду, что мы ради вашего шума,

Наших песен-псалмов во дворах вас держим да кормим,

Нет, из-за вкусного мяса ваш голос хозяева хвалят.

Любо смотреть, как ножами орудуют нынче стряпухи,

Страшно, ей-богу, когда громыхают сковородами.

Ищут зубчатый кремень озабоченно Грита и Пиме,

Дует на тлеющий трут Сельмике, стоя у печки,

Берге с Катрине в углу котелки песком начищают,

Выпятив губы, они усердно дуют на пламя,

Чтобы под самым горшком веселей и жарче пылало.

Яке с Магуже дружно поленья колют на щепки,

Тащит дровишки сухие Энскис — за охапкой охапку.

Только лодырь Дочис, прислонясь к натопленной почке,

Дремлет, глотая слюну, втихомолку еды поджидает.

Вот, петуха общипав, кладет в горшок его Асте,

В печку сажает она десяток лепешек пшеничных,

Слюни глотал Дочис, блаженствуя в полудремоте;

Вдруг верхом на коне разодетый посланец явился,

Оповестил он соседей, что Кризас зовет их на свадьбу.

Скинули шапки сваты и, кланяясь в пояс усердно,

Благодарили за честь великую и обещали

Кризаса-друга почтить и на свадьбу прибыть, как просил он.

Скоро неделя прошла, и в назначенный день спозаранку

Стали соседи везде наряжаться на свадьбу получше,—

Не поскупясь, башмаки обновили Степас и Мерчис,

Загодя Йонас и Лаурас сплели себе новые лапти,

В путь отправляясь, они запрягли коней; особливо ж

Там суетился Энскис: сначала выкупал сивку,

После, седлая ее, стремена пристегнул он исправно;

Лошадь свою разукрасив как должно, он напоследок

Поясом новым стянул бока и брюхо покрепче,

Новеньких пару сапог натянул, понатужась маленько.

Женщии немало в селе сыновей проводить напросилось,

Ибо на свадебный пир позвал их также посланец.

Как подобает гостям, приоделись соседки, но только

Не на немецкий манер, как теперь ухитряются часто,—

Нет, на литовский, на свойский оделись они. Ведь известно,

Как с незапамятных пор наряжаются наши литвинки,

В гости либо на пир собираясь: замужних признаешь —

Кики на их головах да еще домотканые шали.

Головы пестрым веночком украшены у незамужних.

Бабы, не думайте вы о венках девичьих нисколько,

Девушки, вам говорю, не прельщайтесь кикою бабьей.

Вот наконец потянулись толпою неисчислимой

Люди в пестрых нарядах, галдя и песни горланя.

Каждого низким поклоном у входа приветствовал Кризас,

Дверь распахнул широко и в дом гостей пригласил он,

Водки большую бутыль на стол поставил и начал

Ею от чистого сердца веселых потчевать сватов.

Ну, а невестина мать, сходив за всякою снедью,

Так накормила гостей, что язык у иных развязался

И принялись отпускать помаленьку мужицкие шутки.

Даже один, охмелев, за столом сболтнул непристойность.

И постепенно дошло до такого разгула веселье,

Гам подпялся такой, что и клячи худые в сарае

Стали метаться, ржать, на дыбы вставая в тревоге.

Тут-то верхом появился опять разодетый посланец,

Он, понукая коня, по спине колотил его рьяно.

Ты для чего жеребца, голова пустая, дубасишь!

Барщина мало ль его гоняла эту неделю?

Ты ж его в бок норовишь побольнее шпорой ударить!

Тише скачи — без нужды горемыку нечего мучить!

Завтра ему чуть свет за дровами в лес отправляться,

А послезавтра везти брюхача господина придется.

По двору сват проскакал, жеребца понукая пинками,

Въехали тотчас во двор молодые через ворота,

Перед святым алтарем епископ святой обвенчал их,

Как подобает, обоих напутствовал благословеньем.

Вмиг новобрачным навстречу сбежались родня и соседи,

Их от души поздравляли, довольства и счастья желая,

Вкусными яствами после попотчевать в дом проводили.

Кризас с женой своей, уже старухою дряхлой,

Сидя поодаль, глядели на дочку с радостью в сердце,

Ибо у них была Ильзбуте самой последней,

Замуж вышла она вдобавок за шульца из Таукяй.

Вот почему, приглашая родню и соседей на свадьбу,

Кризас, счастливый отец, не скупился на траты нисколько.

Иловых трех коров и двух бычков годовалых

К свадьбе зарезать велел, а свиней и овец не считали,

Что же до кур и гусей, то остались от них одиночки.

Множество яств мясных и закусок разнообразных

Кризаса повар готовил усердно круглые сутки.

Шум такой стоял над всей округой, что даже

Кризаса дальний сосед, Паулукс, встревожился очень.

Вот из котлов черпаком разлив но мискам похлебку,

Вытащив вслед за тем сковородки с жарким из печки,

Повар Пятрас сказал, что кушанья, дескать, готовы,

Дескать, на стол собирать и званых потчевать можно.

Тонких тогда скатертей достала Туше немедля,

Свадебный стол большой украсила как подобает.

Быстро потом натаскали посланцы кушаний всяких,

Цельных гусей в жиру, и свинину с говядиной также,

И потрохов разварных, и рубцов в кастрюлях огромных.

Благоговейно сперва «Отче наш» они прочитали,

Пo-христиански потом за стол трапезный уселись:

Кризас гостей дорогих обходил, их всех приглашал он

Сколько угодно душе насыщаться, пить, веселиться.

Длинный и узкий нож Энскис достал из кармана,

Вызвался ои для гостей на куски разрезать жаркое,

Но, по-господски нисколько ножом владеть не умея,

Сала большие куски хватал он всей пятернею

И, разрывая, бросал с размаху в миски соседям,

Ибо изрядно хлебнул и уже позабыл о приличье.

Выпили гости иные крепчайшей водки сверх меры

И нагрузились так, что на яства смотреть не хотели,

Ну, а другие пьянчуги, ножей не имевшие вовсе,

Сало руками хватали и ели с чавканьем жадным,

Губы лоснились у них, и стекали по бородам капли.

Думали гости: когда на пирушке у Кризаса бурас,

Нет, мол, нужды никакой блюсти господский обычай.

Тою порой, как, жуя, насыщались они по-крестьянски,

Крикнул хозяин, и вот гурьбою слуги явились

И на носилках внесли здоровенный пива бочонок.

Тут-то сваты сбежались к нему и стали мгновенно

Кружки со взболтанным пивом тянуть одну за другою,

Ибо скорей насыщенье приносит жаждущим людям

Пиво с гущею, если глотать его не отрываясь.

Вот наконец поезжане наелись кушаний вкусных,

Пивом густым и холодным они угостились на славу,

По-христиапски ж молитву прочесть совсем позабыли.

Стали крестьяне (о, стыд!) арендаторским свиньям подобны

Гогот и визг поднялся, раздались непристойные песни...

Стяпас бессовестно врал о раскормленных дюжих кобылах,

Осоловелый Энскис похвалялся волами своими,

Прочие в шутках соленых под хохот и гам изощрялись.

Лаурас, щеки надув, дудел там в дудку пастушью,

Рьяно на скрипке пиликал с ним рядом пьяный Йокубас.

Только Дочис молчал,— до того нажрался и напился,