Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Похоже, что в суждениях о «призвании» ключевым должно стать слово «дружина», потому что призванные князья, по сообщению Повести временных лет, взяли с собой «всю русь», вариант - «дружину многу». «В первой половине Х в. термины «русь», «русский» скорее всего подразумевали военноторговую верхушку древнерусского общества, полиэтничные великокняжеские дружины во главе с «русским» великим князем», - «союз княжеской защиты» (Никольский, 2004. С. 14, 23). Отметим, что слово «дружина» является общим для славянобалтогерманских языков: ст. - слав. другъ, лит. draugas, гот. gadrauhts «воин»; гот. driugan, русск. «дружина», герм. *druht «княжеская дружина» (Непокупный, Быховец, Буниятова, 1989. С. 43-44), которое имеет, однако, только смысловую близость с др. - русск. русь «царь и дружина». В то же время эта общая лексема может быть сильным возражением против гипотезы о славяноязычном происхождении призванных на Русь первых князей. На выручку приходит общегерм. *druxtinaz «вождь druxtiz» «дружины», «откуда христианское обозначение «господа», то есть «бога»; ср. др. - сканд. Drottinn, англасакс. Dryhten» (Соссюр, 1977. С. 263). Если первые русские князья быи скандинавами, тогда остается необъясненным, почему не произошло заимствования древнескандинавского термина Drottenn «вождь дружины» в древнерусский, и он не применялся для христианского обозначения «господа», то есть «бога». Но как было, так и осталось: «господин», «господь», то есть «владелец, хозяин, повелитель». И дальше термина дружка, включенного в ряд войско, полк, тысяцкий, атаман, дружина, дело почемуто не пошло (Непокупный, Быховец, Буниятова, 1989. С. 44).

В древнеисландском есть близкое по форме к слову русь, но имеющее примечательную особенность в содержании, слово orrosta и производные в разных склонениях orustu, urustu «битва, сражение» (Мельникова, 1977. С. 202). Если даже это чисто случайное звуковое совпадение, в нем, как бы это ни было вопреки, легко опознать идею термина русь - война. В летописных текстах о «призвании» мы находим на этот счет важные свидетельства. Так, Краткий ипатьевский летописец конца XV - начала XVI в. повествует о том, что призванные князья Рюрик, Синеус и Трувор, «вземше с собою дружину многу» (в Лаврентьевской летописи «всю Русь»), пришли и сели на княжение в Новгороде, Белоозере и Изборске, затем «начаша воевати всюду, и от тех варяг прозвася Русь и земля Русская» (Краткий Ипатьевский. 1984. С. 170). Здесь «битва, сражение» и «русь» получают как бы генетическую связь.

Новой водой на мельницу этой «наступательной» идеи является исторический факт о древнем населении полуострова Самбии на территории Пруссии, говорящий сам за себя. Античные авторы, начиная со Страбона и заканчивая Иорданом, упоминают древнее население полуострова Самбия под названием «осилии» или «ости» («эстии»). Между тем, в начале IX в. население, пришедшее с юговостока, запада и севера Европы, участвует в развитии местной дружины и в создании института военных вождей. В результате появляется вместо «эстиев» этноним «пруссы», который впервые встречается во второй половине IX в. в сочинении, носящим название «Баварский географ» (Кулаков, 1990. С. 5, 7; 45, 46) - в форме «Брусы». Таким образом, создание дружины во главе с вождем, отразилось во второй части этнонима эстиев - (Б)русы (пруссы?).

Теперь, под влиянием всего сказанного здесь о руси, можно процитировать мнение А. Брюкнера о проблеме названия «русь»: «Тот, кто удачно объяснит название Руси, овладеет ключом к решению начал ее истории» (Трубачев, 1993. С. 3). Но в начале истории Руси, как уже сказано, был «сильный отклик “Рос”, изданный теми (мужами), которые приняли прорицание согласно некоему совету или по божественному воодушевлению» стать «распорядителями» того народа, послы которого «призвали» их идти княжить к ним, того народа, который поддался демократическому движению самоуправления, и люди «почаша сами в собе володети», и охватило их бессмысленное бешенство междоусобиц.

После этого «сильного отклика “Рос”» «распорядители» стали носить имя «Рос» или «Рус». Карпозилос замечает по этому поводу: «До сих пор мы не имеем в источниках другого объяснения происхождения этого названия» (Карпозилос, 1988. С. 118). А из Летописи мы знаем, что «и от техъ варягъ прозвася Русская земля… ти (и) суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени». Сходный с этим сильным откликом «Рос» на прорицание божества, смысл которого можно понть как «о царь!», приводит Секст Эмпирик из несохранившейся трагедии Софокла, когда пастухи в какойто ситуации, обращаясь к царю и богу Баалу, издают возглас или сильный откик «пофригийски» io Ballen «о царь!» (Секст. Против грамматиков, 317-319). Соответствие этому событию имеется в трагедии Эсхила «Персы», когда хор, обращаясь к душе умершего Дария, восклицает: «О Баал… царь незлобивый, Дарийотец, явись!» (Эсхил. Персы, 658-662).

Но что это может дать для нашей задачи прояснения идеи названия «Русь»? Однако дело в том, что те «варяги», о которых идет здесь речь, ославяненные ругирусы, могли иметь общие культы со славянам и «состоять в родстве» со своими богами. Средневековый немецкий хронист Гельмольд на этот счет располагал следующей информацией о прибалтийских славянах: верят «что они от крови его (божества) происходят, и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому виду богов» (Кузьмин, 1988. С. 181). Здесь прежде всего бросается в глаза неразличимое целое - ближайший «родственник бога», прежде всего, конечно, rex («царь, король»), и сам бог. Поэтому можно было сказать, что «царь - бог».

Эта логика слияния в единое бога и царя, а в нашем случае князя, позволяла перенести отклик, обращенный к богу «о Рус!» или «о светлый!», «о царь!», на получивших прорицание мужей русов и на их дружину русь - «светлые, царские». Отсюда - «русские светлые князья» в договорах с греками. Отсюда же возможен выход к названию России - «Святая Русь». Не так как по отношению к Франции - «любимая» или «прекрасная Франция»; по отношению к Англии - «добрая старая Англия»; или Германия - «знающая честь и честность». Нет, - «Святая Русь»! В «Слове о полку Игореве» храбрые русичи с отчественным суффиксом - ич - тот же выход на «Святую Русь» - это «одного отца дети или отцовские дети», то есть «арийцы». Ф. И. Буслаев пишет: «Слово Арии (как бы Арьичи, с отчественным окончанием - ич) есть не иначе что как отцовские дети (как бы отчичи), потому что Ари или Арья значит отец или глава семейства» (Буслаев. Т I. 1908. С. 495). Таким образом, русичи - «кровные родственники» бога, которому восклицали «о Рус!» - «о светлый!» или «о царь!». Но в контексте «Слова о полку Игореве» русичи - это силы (войско) ДажьБожа внука, предводителя русичей Игоря, потомка Владимира Красное СолнцеДажьБога, «одного отца дети», крестителя Руси великого князя киевского Владимира. Заметим, что форма русичи встречена в единственном источнике - в Слове о полку Игореве.

После смерти братьевсопровителей, Синеуса и Трувора, Рюрик становится основателем царской власти в России. Кстати, он единственный из троих призванных князей, во второй части имени которого окончание - rik - «царь». Рюрик становится тем «нарядником», на отсутствие которого, по одной из летоисных версий, жаловались призываемым князьям послы новгородских племен. «Нарядник» от глагола «наряжати», который, по определению исследователя институтов десятских и сотских в древнерусском государстве В. А. Кучкина, правда, по отношению к сотским, «означает организовывать людей для исполнения какихто физических работ и руководство какимито натуральными повинностями населения». На самом деле у них были обширные права и обязанности, они, пишет Кучкин, «выступали как организаторы княжеского хозяйства» (Кучкин, 2004. С. 43, 44). «Нарядник» Рюрик - организатор первоначального дружинного государства и «распорядитель» народа.

Возможно, в эпоху Рюрика стало складываться дружинное право, право корпоративное, отразившееся в Древнейшей правде, «Законе русском», с его «монархическим» принципом - существование одной плоскости правовых отношений: горизонтальной (дружинник - дружинник), в то время как «взаимоотношения между князем и дружинниками не нашли отражения в древнейших записях правовых норм, - в противоположность ранним судебникам англосаксонской Англии, Дании, Норвегии и Швеции» (Никольский, 2004. С. 45).