Петербургские арабески

Высокая честь любить Россию

В послереволюционном 1924 году появился на свет новый исторический журнал – «Красный архив». Открылся он «Дневником А.Н. Куропаткина». Дневник сохранился «в архиве военного ведомства (Лефортовского)», куда известный царский генерал передал его вместе с другими своими бумагами перед отъездом на войну, в 1915 году. В предисловии к этой необычной для того времени публикации редакция сообщила и о судьбе ее автора: «Бывший начальник штаба Скобелева, видевший своими глазами больше военных действий, чем какой-либо другой русский генерал нашей эпохи, кончил жизнь, для такой карьеры, весьма прозаически: был убит бандитами на своей родине, где он скромно подвизался после 1917 года в качестве сельского учителя».

Пожалуй, никому из тогдашних больших военных начальников не довелось участвовать в стольких военных кампаниях и сражениях, сколько было на счету генерала, генерал-адъютанта и бывшего военного министра, служившего при трех русских царях, – скромнейшего Алексея Николаевича Куропаткина, внука простого крепостного крестьянина.

Но вместе с военными лаврами (орденами, чинами, званиями, звездами) Куропаткину пришлось в полной мере испить и горькую чашу упреков и осуждений – из-за отступлений в большой войне с японцами. Такова уж, наверное, судьба военного человека, деятельность которого высоко оценивается лишь в случае победы… Фельдмаршалу М.И. Кутузову воздвигли памятник на главном проспекте столицы. Но что было бы, если бы Александр I согласился принять мир, предложенный ему Наполеоном из оставленной Москвы? Помнили бы о Михаиле Илларионовиче тогда, наверное, лишь как о бездарном генерале, проигравшем судьбоносные сражения под Аустерлицем и Бородиным.

Именно так и стали отзываться о генерале Куропаткине после мира, отдавшего японцам пол-Сахалина, – как о главном виновнике русских поражений в минувшей войне. Так, один из иностранных военных наблюдателей при русской армии, барон фон Теттау, посчитал деятельность генерала Куропаткина «важнейшей и даже единственной причиной неожиданного хода и исхода этой войны», печального для русских. И что война, которая «неминуемо была бы для России победоносной с самого начала», была проиграна из-за «отсутствия инициативы и самодеятельности в русских военачальниках». Книги Теттау, посвященные злободневной теме, были быстро переведены на русский язык и широко распространились.

В своей стране, ожидавшей немедленных и блестящих побед, Куропаткин и его отступавшая армия не получили от творцов общественного мнения моральной поддержки (каковую, например, за несколько лет до того получила английская армия в очень неудачном для нее начале войны с бурами). Репутация нерешительного полководца, не сумевшего победить противника, уступавшего ему по численности войск, сохранилась за Алексеем Николаевичем вплоть до наших дней.

Однако постепенно приходит более объективная и взвешенная оценка роли генерала Куропаткина в войне, минувшей сто лет назад и судьбоносной для России.

Каков же был А.Н. Куропаткин на самом деле?

В офицеры он был произведен после окончания Павловского училища, выпускники которого славились отличной выправкой. И сразу же после этого, осенью 1866 года, восемнадцатилетним подпоручиком уехал служить в далекий Ташкент. В последовавшем затем Зеравшанском походе на Самарканд и Бухару, под началом генерала Кауфмана, Алексей Куропаткин принял свое боевое крещение. Затем молодой офицер поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. После выпуска из академии с отличием (первый в выпуске) Куропаткин был командирован во Францию, в Алжир и принял участие во французских военных экспедициях в Сахару. В войне 1877–1878 годов он состоял начальником штаба скобелевской 16-й дивизии. (Был при «Чапаеве» той войны – «белом генерале» Скобелеве, ходившем в атаки на белом коне). Под Плевной Алексей Николаевич был контужен, а во время зимнего перехода через Балканы у Шейново тяжело ранен. Судьба породнила Скобелева и Куропаткина. Боевое братство их продолжилось в 1880 году, когда полковник Куропаткин привел свою стрелковую бригаду через пески пустыни к «белому генералу», осаждавшему крепость Геок-Тепе, что под Ашхабадом. Штурмовой колонной, взявшей сильную крепость, командовал Куропаткин. Колонна ворвалась в пролом, проделанный взрывом под стеной. Она прокладывала себе путь штыками, знамена были развернуты, звучала музыка. Командир был впереди.

Так что Алексей Николаевич вполне на деле освоил значение «быстроты и натиска» – по суворовской «науке побеждать».

Многие другие рукописи А.Н. Куропаткина, сохраняемые в архиве, поражают разнообразием интересов генерала от инфантерии, ставшего министром и военным писателем. Он изучал историю и современное военное искусство. Старался больше узнать о возможных противниках России и еще глубже постигнуть свое военное ремесло.

К войне с Россией Япония напряженно и интенсивно стала готовиться с 1895 года. Это после того как первая не только лишила ее Порт-Артура (завоеванного в войне с Китаем), но и сама устроила здесь свою военную базу. В короткое время в Японии был создан мощный броненосный военный флот. Армия получила современное вооружение и научилась в совершенстве владеть им. Были организованы и обучены значительные резервы. При мобилизации должно было немедля выставить 520 000 бойцов.

Если новый флот Японии помогали создавать англичане, то ее новая армия прошла через немецкую военную школу, считавшуюся тогда лучшей в мире. По германскому образцу был организован и генеральный штаб японской армии, усвоивший методы стратегии Мольтке – охват противника с двух сторон и окружение его. Японцы планировали в Южной Маньчжурии устроить русской армии новый Седан (наподобие того, что устроили немцы в 1870 году для армии Наполеона III) и тем самым быстро и победоносно завершить войну.

В 1903 году Куропаткина пригласили на большие осенние маневры японской армии. На него произвели впечатление войска возможного противника: «…солдаты выглядели как наши юнкера». Познакомился он тогда близко и с генералами представленной ему армии. Вскоре им вновь пришлось встретиться, продолжить знакомство уже на полях сражений…

Война началась для русских неожиданно. В январе 1904 года выведенная на внешний рейд Порт-Артура эскадра ночью была атакована миноносцами. Ослабленный Тихоокеанский флот оказался в блокаде и уже не мог, как предполагалось раньше, помешать переброске японских армий на материк. В далекой Маньчжурии у русской армии было около 90 000 человек, разбросанных по югу этой страны. Только тонкая ниточка еще недостроенной железной дороги (разорванной у озера Байкал) связывала ее с центральными губерниями.

Около четверти века Россия не воевала, и непросто было избрать командующего армией в военное время. Наиболее известным из тогдашних отцов-командиров был А.Н. Куропаткин, к нему и возлагались всеобщие надежды. Алексей Николаевич оставил свой сравнительно спокойный и престижный пост военного министра, для того чтобы принять на себя полную ответственности, забот и волнений роль командующего Маньчжурской армией.

А.Н. Куропаткин. Фото 1904 г.

Суворов в своей «Науке побеждать» прежде быстроты и натиска ставил глазомер – т. е. всю умственную работу полководца, при которой тот принимает взвешенное решение, отвечающее положению вещей. С помощью глазомера может решить, что в данной обстановке кидаться вперед без оглядки – невыгодно, а надо применить другие меры и маневры, предшествующие победоносному натиску.

Куропаткин тоже начал с глазомера, приняв на себя должность, в которой он обязан был победить. Перед отъездом на Дальний Восток он доложил царю о своем плане ведения предстоящей кампании: «На первой стадии кампании нашей главной задачей должно быть предотвращение уничтожения наших сил по частям. Очевидная важность того или иного пункта или позиции (за исключением крепостей) не должна приводить нас к существенной, большой ошибке удержания этого места недостаточными по численности войсками, что приведет нас к результату, которого мы стремимся избежать. Постепенно наращивая силы и готовясь к наступлению, мы должны осуществлять наступательные действия только тогда, когда будем достаточно сильны для наступления, когда у нас будут все необходимые припасы для непрерывного наступления в течение длительного промежутка времени».