Богдан Хмельницкий

Запороже, не найшов горазд шляху» 8). Молодой храбрец скончался на другой день

среди степи 9).

Шемберга, Сапегу, Чарнецкого и других пленников Хмельницкий отправил в

Чигирин, который тогда же сдался и был занят козаками. Предводитель приказывал

содержать этих пленников под присмотром, до дальнейшего решения рады, впрочем,

обращаться с ними человеколюбиво и лечить раненых 10). « Отсе вам, панове, —

говорили козаки, подтрунивая над без-

1)

Histor. belli cos. polon., 58.—Pastorii Hist. plen., 74.

2)

Истор. о през. бр.—Летоп. Самов., 9.

3)

Histor. belli cos. polon., 59.

4)

Истор. о през. бр.

5)

Histor. belli cos. polon., 43.

6)

Annal. Polon. Clim., I, 33.

7)

Истор. о през. бр.

8)

Народная песня.

9) Annal. Polon. Clim., I, 34.—Истор. о през. бр.—Histor. belli cos. polon., 59— ПО.—

Stor. delle guer. civ., 14.

!0) Летоп. Велич., I, 64—Ерлич говорит, что Шембергу отрубили голову и облупили

ее (стр. 63).

11*

164

сильными панами,— за тее, що не схотилы с козаками-молодцями у мири жити:

лучше вам були жиди-збойци, ниж Запорожци-молодци; а тепер за пге покуштуйпге

татаръскои юшки 1). «От Жовтых-Вод до Княжих-Вайраков зеленое поле зарябилось

не цветами весенними, а телами панскими: лежали паны, выщеривши зубы, и ели их

собаки и серые волки; не по одному ляху осталась вдова, не по одном заплакали

детисироты. Высыпался хмель из мешка, наделал беды панам; напились они желтой

водицы, да, видно, хмелю много было положено: не устояли паны на ногах, когда

бежать пустились» 2). Так торжествовали русские победу над поляками. В числе

пленников, взятых на желтоводской битве, было одно лицо, которому с этого дня

суждено было играть очень видную и блестящую роль между козаками. То был Иван

Евстафиевнч Выговский. Он происходил из многочисленного разветвившагося

польского рода шляхетского, Выговских. В молодых летах хорошо но своему времени

образованный, он служил гродским писарем в Киеве и за какую-то проделку был

исключен из службы и подвергнут банниции. Чтобы смыть с себя это пятно, он вступил

шереговым (рядовым) жолнером в кварцяное войско. Вместе с другими находился он в

отряде, высланном в степь, с Стефаном Потоцким. Судьба Выговского с самого первого

дня плена была иная, чем других. Хмельницкий не только пощадил его, но приблизил к

себе, а вскоре он сделался его первым советником. Конечно, много помогло ему то, что

он всегда был человеком православной веры и отличался столько же сметкою и

пронырством, как и образованием, я через то мог стать необходимым для гетмана и

всего козацкого дела. Вероятию, также Хмельницкому был он известен уже прежде;

трудно допустить, чтоб он, совершенно чужой и неведомый гетману, в короткое время

из военнопленного сделался доверенным лицом и, можно сказать, другом.

Войско козацкое простояло два дня на месте поражения поляков. Предводитель

устроивал свою артиллерию, которая тогда содержала до двадцатишести орудий, на

маленьких возах, о двух колесах, приставил к пушкам пятьсот конных и пятьсот пеших,

и двинулся от Жовтых-Вод скорым маршем, чтоб настичь Потоцкого. Прибежало к

нему более двух тысяч охотников из Чигирина, Крылова и других окрестностей.

Козацкое войско простиралось до пятнадцати тысяч, кроме татар 3).

В это время, когда под Жовтыми-Водами козаки одержали свою победу, собранное

польское войско стояло близ Черкас; о числе его разногласят историки: украинский

летописец увеличивает его до двадцати-шести тысяч 4), поляки уменьшают до пяти

тысяч 5). Из них три тысячи было кварцяных, а две волонтеров. По сведениям,

добытым московским гонцем, бывшим в то время в Польше, кварцяных было четыре

тысячи, панских две, да черкасъ

1)

ЬИародн. дума (в старой рукописи).

2)

Народная песня.

3)

Летоп. Велич., I, 65.—Stor. delle guer. сиу., 14.

4)

Летоп. Велич., I, 66.

s) Jakuba Michalowskiego. Ks. pam., 90.

165

(малоруссов) и драгун две тысячи г). Паны пировали; каждый магнат, прибыв в

лагерь, должен был делать угощения и щеголять перед своими товарищами блеском

своей столовой посуды; так проходило время, и никто не заботился о том, что о

высланном отряде столько дней ни слуху, ни духу. Эту неизвестность перетолковали в

хорошую сторону. «Верно,— говорили в лагере,—они хорошо загостились у Козаков,

когда не спешат к войску; они к нам не воротятся до тех пор, пока не привезут с собою

нагруженных возов и не приведут сколько-нибудь пленников и штук скота 3). Занятые

пирушками, паны слышать не хотели советов тех, которые думали, что уже пора

двинуть войско далее. «Куда-ж нам идти?—спрашивали они:—Козаков нигде не видать:

за Днепром хотя и есть мятеж, но туда не зачем тащить такое войско!» Отправляли

только небольшие партии по сторонам узнавать, все ли спокойно в Русской земле и не

собираются ли крестьяне на мятеж 3). К этому бездействию располагало их новое

повеление королевское, присланное чрез канцлера: оставить военные действия внутри

Украины и выйти оттуда 4). «Король,— писал канцлер, — заботится о безопасности

войска и боится неудачи, на которую отваживаются гетманы в стране, им мало

знакомой, а козакам слишком известной. Король сам приедет в Русь, где надеется без

кровопролития усмирить волнение между козаками, которых предводитель,

Хмельницкий, покорится пред своим монархом и благодетелемъ». Паны не думали

тогда мириться с козаками и, тем менее, с своими взбунтовавшимися хлопами; но

повеление не идти в степь было для них приятно, когда они надеялись на высланные

отряды, а сами, тем временем, могли спокойно есть и пить, да забавляться с

женщинами и девками 5); их беспокоило только то, что они никак не могли добыть

языка. Русские все как-будто сговорились молчать.

Чрез несколько дней после желтоводского сражения прибежал в лагерь простой

солдат, который как-то прорвался из атакованного лагеря; он оповестил измену

реестровых и драгунов, и сообщил об опасности, в какой находится сухопутный отряд.

Такое известие показалось до того дивным для панов, что они ему не поверили и

посадили драгуна в тюрьму. Он был русского исповедания.

«Не может этого быть,—говорили паны,—как бы мог уйти только один из всех?—

Очевидная нелепость; там есть такие, которые скорее, чем он, могли бы спастись с

хорошими лошадьми. Это больше ничего, как хитрость врагов: драгун, видно, к ним

передался, и они его послали, чтоб внушить нам страх и заставить нас выйти отсюда».

Однако, в то же время собрались в лагерь партии, которые отправлял коронный

гетман Потоцкий по сторонам для узнания чтб делается в народе. Они доносили, что

прошли несколько миль, что повсюду Украина пустеет, а в некоторых местах

заготовлены припасы и стоят вооруженные люди, что, одним словом, на Руси

настоящий бунт.

*) Акты Южн. и Зап. Рос., III, 28.

2)

Hist. belli, cos. polon., 66.

3)

Hist. belli cos. polon., 60.

4)

Dwa Lata Dziej. uaszych. Kar. Szajnochy, IX, 166.

5)

Lat. Jerl., 1.

166

Эти вести заставили панов задуматься; собрали совет и решили на нем, что надобно

действительно двинуться вперед для того, чтоб, в случае необходимости, подать

помощь молодому Потоцкому. Панов начало беспокоить то, что в посланном отряде

большая часть русских.

Они прошли два дня, никого не встречали, посылали подъезды, а эти подъезды

попадались в плен неприятелю. Потоцкий надменно говорил, что не хочет срамить себя

таким походом против хлопов :). Два польские гетманы, коронный и польный, всегда