История украинского народа. Автобиография

Однако возобновить Гадячскую унию полностью Поляки, пользуясь выгодами своего положения, уже не соглашались: из нее были вычерк-

240 ^ __

нуты наиболее существенные постановления — о «вел. княжестве Русском». Такое покалеченное издание трактата не могло, конечно, рассчитывать на долговечность, но при данных условиях Хмельницкий не считал возможным упорствовать, и трактат был принят с указанными изменениями. Цыцюре было сообщено об этом, и он пытался вырваться из лагеря Шереметьева, но это ему не удалось. Шереметьев, осажденный под Чудноным, в конце концов капитулировал на весьма унизительных условиях и сорвал сердце на козаках Цыцюры: он выдал их головой Полякам, а те передали их Татарам. Этот поступок возбудил на Украине чрезвычайное омерзение в народе и раздражение против московской власти.

Но и возобновление Гадячского трактата, да еще в таком искалеченном виде, большинству Козаков казалось актом вынужденным, и они не имели серьезного намерения признавать эту новую зависимость от Польши. Хотя после вестей о чудновской катастрофе во многих местностях Заднепровья обнаружились народные движения против московских людей и воевод, успевших заявить себя населению с весьма несимпатичной стороны (буйствами, притеснениями, высокомерным отношением)¹, но серьезных последствий это движение против Москвы не имело. Поляки не поддержали его достаточно энергично, а их походы на левый берег Днепра, предпринятые с этой целью, скорее имели обратное действие, еще более оттолкнув население от Польши. Шурин Хмельницкого Сомко и другой его родственник, нежинский полковник Золотаренко, объявившие себя сторонниками Москвы в надежде получить гетманскую булаву при этой оказии, подавили враждебное Москве, движение, несмотря на то, что ошеломленное чудновской катастрофой московское правительство с своей стороны довольно слабо их поддерживало. После недолгого колебания левобережная Украина дерпулась под власть Москвы,

И в правобережной Украине верховенство Польши не пользовалось популярностью. Особенно постои вспомогательных войск и крымских орд, приходивших в помощь Хмельницкому даже без его приглашения, возбуждали сильнейшее раздражение в народе и приводили к переселению значительных масс населения за Днепр. У крымского хана возник даже нлан обратить Украину в подвластную провинцию, и эта комбинация находила сторонников и среди старшины, недовольной на польское правительство, не проявившее ни достаточно энергии, чтобы закрепить за собою Украину, ни желания удовлетворить требования старшины. Но народ был страшно раздражен опустошениями, которые постоянно производили крымские союзники, и о татарской власти с ним и говорить было нечего. В конце концов против Ю. Хмельницкого возникло общее

¹ Ср. Розыск 1666 г. о злоупотреблениях московских ратных людей в Малороссии — Киевская Старина, 1895 г, XII.

@ 241

неудовольствие, и этот больной и лишенный способностей человек несколько раз намеревался отречься от гетманства. В начале 1663 г. он действительно сложил гетманскую булаву и принял монашество, а на его место избран был правобережными полками его зять, Павел Тетеря, беззастенчивый эгоист, о котором говорили, что он получил гетманство путем подкупа старшины.

В левобережной Украине, остававшейся под верховенством Москвы, соперничали за гетманскую булаву Сомко и Золотаренко, н вследствие этого соперничества, а также в надежде, что, может быть, удастся еще склонить к возвращению под верховенство Москвы Хмельницкого с правобережной Украиною, московское правительство не спешило выбором гетмана. Среди этих проволочек на сцене появился новый кандидата — запорожский кошевой Иван Брюховецкий. Этот беззастенчивый карьерист и интриган задумал повторить план Пушкаря против Сомка и Золотаренка, в виду кандидатуры Брюховецкого, примкнувшего к Сомку, Брюховецкий обращается к демагогии — выдвигает против них, как представителей старшинских кругов, украинский демос, играет на демократических струнах, на нерасположении «черни» к старшине и на соперничестве Запорожья с городовыми козаками, выдвигая вопрос об участии запорожцев в избрании гетмана. Одновременно он старается

Печать Выговского, гетмана великого княжества Русского (т.е. Украины), учреждавшегося Гадячской унией (изображение голубя с оливковой ветвью ~ символ мира)

17 3« 35

242 @

приобресть расположение московского правительства, распространяя слухи о неблагонадежности Сомка и стараясь представить себя сторонником Москвы более усердным, а главное более податливым на ее желания, чем Сомко.

Это ему удается, так как Сомко своими жалобами на самоуправства и злоупотребления московских воевод успел вооружить их претив себя и испортить впечатление в московских правительственных кругах.

На окончательную раду, назначенную па июнь 1663 г. под Нежином, Брюховецкий привел множество запорожцев и «черни» из южных полков, державших сторону Запорожья. Сомко в виду этого пришел также с отрядом Козаков и даже с артиллерией. Рада перешла в схватку и была прервана, но затем Брюховецкому удалось перетянуть на свою сторону Козаков Сомка; те подняли бунт, Сомко с товарищами должен был укрыться в московском лагере, а там их арестовали. После этого на вновь составленной раде Брюховецкий был объявлен гетманом и московский делегат утвердил этот выбор, а Сомко, Золотаренко и их сторонники подвергнуты были суду по обвинению в измене; четверо были казнены, остальные отправлены в ссылку, в Москву.

Эти события сомкнули окончательно заколдованный круг, в котором очутилась Украина после своего великого восстания, разрыва с Польшею и подданства Москве. Решенный уже Б. Хмельницким, в виду противоречия политики украинской и московской, разрыв с Москвою был осуществлен Выговским, но слишком неискусно, неловкой рукой недоучившегося ученика великого мастера дипломатии. Хмельницкий не хотел возврата к Польше, он желал создать такую политическую комбинацию, которая могла бы обеспечить Украине совершенно независимое положение, и для этого опирался главным образом на Швецию, Выговский по его смерти пошел тем же путем и довел переговоры со Швецией до трактата, гарантировавшего со стороны Швеции свободу и независимость украинского народа. Но диверсия со стороны Дании заставила Швецию прекратить военные действия против Польши и на шведской помощи уже нельзя было опереться. Нужно было подождать какой-нибудь другой комбинации, но обстоятельства не позволяли медлить. Выговский вернулся к Польше, но тем совершенно испортил весь план.

Польше можно было ставить условия. Чувствуя себя слишком слабой, она готова была на уступки, по крайней мере временные, как она надеялась. Но народные украинские массы не хотели и слышать о возврате к Польше, и в среде самой старшины обнаружилось раздвоение. Принужденные этим к возвращению под власть Москвы, автономисты ■ то есть все, что было более порядочного и политически развитого в среде старшины, — хотели путем обоюдных уступок создать сносный modus vivendi под верховенством Москвы. Но московское правительство, рас-

считывая на слабость автономистских групп, решило с ними не церемониться и угрозою вооруженной силы заставило их принять свои условия За это игнорирование стремлений украинской интеллигенции московская политика была наказана годами войн и тревог, потерей правобережной Украины и того импозантного положения во внешней политике, которое создал ей союз с украинским козачеством, наконец призраком украинского сепаратизма, с этих пор тяготеющего над политикой Москвы.

Украинские автономисты не могли отказаться от своих требований, не могли помириться с ролью безгласных исполнителей распоряжений московской бюрократии и — метались в своем заколдованном круге, стараясь найти точку опоры против московского централизма. События 1657—60 гг. не открыли им глаз на действительную причину их слабости, но обратили их лицом к народным массам и их стремлениям. Обеспечивая Гадячским трактатом автономию Украины, они оставляли без внимания нужды и интересы этих народных масс и соглашались на восстановление на Украине шляхетского режима, вызвавшего великое народное движение. С таким же непониманием интересов и стремлений масс строили они и свои дальнейшие планы, разбивавшиеся неизменно об отсутствие солидарности передового, правящего меньшинства с народом, с его задушевными, хотя и не ясными, не поддающимися формулировке стремлениями к установлению общественных отношений «без холопа и без пана».