Петербургские арабески

Выступление спортсменов-моряков на стадионе им. С.М. Кирова.

Иллюминированные корабли на Неве.

А вечером были массовые гулянья и грандиозный фейерверк.

Праздник закончился. Но неожиданно последовало его необычное продолжение, связанное с сообщением о пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в дни юбилейных торжеств – 22–29 июня. Стало ясно, почему на ленинградском празднике не было высших руководителей страны. Об этом писали так: «В эти дни ленинградцы уже хорошо знали, что антипартийная группа, разоблаченная на июньском Пленуме… специально приурочила свою подлую вылазку против партии, против всей нашей Отчизны ко дню празднования 250-летнего юбилея нашего города». Большинство в Президиуме ЦК КПСС (Молотов, Маленков, Каганович и др.) не пожелало тогда, чтобы Хрущев на юбилейные торжества поехал как лидер партии и государства.

Победитель Хрущев и сопутствующие ему члены Президиума прибыли на Московский вокзал утром 6 июля. Была суббота, то есть рабочий в то время день. Высокие гости разъехались по фабрикам, заводам, предприятиям – для соответствующих награждений. В Доме культуры имени Ильича первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев вручил ордена и медали электросиловцам.

А воскресным утром под звуки революционного марша «Смело товарищи в ногу» на Дворцовую площадь вступили многотысячные колонны демонстрантов. Уже давно этот марш не сопровождал праздничные ленинградские шествия. И его новое звучание должно было обозначать, что пришли новые времена. Хрущев стоял на центральной трибуне, радостно улыбался и приветственно махал шляпой. Признание ленинградцами совершившегося было его триумфом и, некоторым образом, коронацией.

«Живи и будь счастлив»

Как генерал-квартирмейстер стал инженер-генералом

Одним из примечательных зданий Петербурга XVIII и XIX веков был Большой театр. В подражание ему был построен одноименный театр в Москве. Московский Большой театр и ныне продолжает благополучно жить. Иная судьба оказалась у петербургского… От этого театра сохранились лишь многочисленные воспоминания. Но о начальном периоде его истории и сведений осталось немного, неясных и неполных. Современники называли строителями театра генерала Баура и художника Тишбейна, а в наше время об этом театре говорят как об одном из творений архитектора Ринальди.

Однако все имеет свое начало, и обратимся к нему. Начинался наш Большой театр с Каруселя.

Каруселем во времена Екатерины II называли рыцарские конные состязания, традиционные для Европы; в 1766 году такие состязания прошли на обширном лугу перед Зимним дворцом. После этого у императрицы появилась новая забота: ей нужно было решить, что делать с деревянным амфитеатром, сооруженным для зрителей и болельщиков. Это квадратное сооружение с ареной внутри было красиво и весьма вместительно. Екатерина решила перенести его на городскую окраину – в Коломну, на Брумбергскую площадь, и устраивать в нем театральные представления для народа.

Екатерина была великой актрисой в жизни и сама писала и ставила комедии на сцене. По себе она осознала великую силу искусства, которая может быть использована и в хороших, и в дурных целях. О театре говорила так: «Театр – школа народная, она должна быть непременно под моим надзором, и за нравы народа мой первый ответ перед Богом». Брумбергская площадь по своему не далекому расположению вполне подходила для надзора за подобной школой. Она находилась между недавно построенным Никольским морским собором и деревянным Поцелуевым мостом на реке Мойке.

Такое необычное наименование этот мост получил по кабаку «Поцелуй», что принадлежал купцу Поцелуеву и был рядом с мостом – на углу набережной и Никольской улицы. А названная площадь именовалась по имени голландца Брумберга, содержавшего здесь лесопильные мельницы и жившего на другом, правом берегу Мойки в двухэтажном каменном доме. При доме Брумберга были огород и теплицы с известной всему городу торговлей цветами – прямо с мест выращивания. (Ныне на этом месте находятся бывшие Конногвардейские казармы.)

Карусель был поставлен посреди Брумбергской площади, которая тогда представляла собой обширный пустырь, окруженный деревянными строениями с садами. Но уже существовали планы городского строительства с намеченными кварталами известного нам очертания и с каменными домами, стоящими в ряд.

Сразу после установки амфитеатра на его арене (совсем как в Древней Греции) стали давать представления для народа. В основном это были комедии. Начинались они в четыре часа дня и бывали не реже, чем два раза в неделю. Зрителей было много. На сословия здесь не делились, так как за вход никакой платы не полагалось. Все расходы по содержанию этого народного театра казна взяла на себя. Платили только актерам – по полтиннику на человека за представление. Таким образом, здесь Екатерина предвосхитила мечтания идеалистов конца XIX века (Р. Роллана, Л.Н. Толстого и др.) о народном театре, посредством которого они предполагали улучшить человеческие отношения.

Однако нередко дождь разгонял и зрителей, и артистов. А со временем деревянные конструкции амфитеатра настолько обветшали, что становилось опасным продолжать здесь представления. Необходимо было построить надежное каменное сооружение.

9 июня 1773 года генерал-полицмейстер Чичерин объявил высочайший указ об учреждении в Санкт-Петербурге «публичного русского комедиального зрелища, как оное и прежде было, которое и производить на построенном для карусели месте, и для представления оных построить театр и комедиантов нанять».

Построить новый «публичный театр» в столице Екатерина II поручила военному инженеру, строителю крепостей и гидротехнических сооружений М.А. Деденеву, передав ему при этом необходимые для постройки чертежи, составленные архитектором Ринальди. Михаил Алексеевич незадолго до этого, в 1763–1772 годах, отличился при постройке пеньковых складов на берегу Малой Невы (Пенькового буяна). Эту работу инженер Деденев выполнил совместно с придворным архитектором Антонио Ринальди. Теперь они могли продолжить совместную работу, уже для воплощения просветительских забот императрицы.

Благополучно, но неспешно заложив фундаменты театра, через пять лет, в 1779 году, подрядчики начали уже кладку стен первого этажа. Но в это лето с поставленных лесов упал Ринальди. Об этом Екатерина II сообщала своему зарубежному корреспонденту Ф. Гримму. После этого семидесятилетний архитектор перестал бывать на строительной площадке. Без Ринальди постройка театра окончательно замедлилась, и императрица решила дальнейшее ведение работ поручить другому доверенному лицу.

Таковым оказался Федор Вилимович Баур, в энергичной и разумной исполнительности которого Екатерина была уверена.

Фридрих Вильгельм Бауэр (Баур, Боур), бывший генерал-квартирмейстер Прусской армии, в Россию был приглашен императрицей во время войны с турками. В 1769 году он был направлен в действующую армию Румянцева генерал-квартирмейстером. Вождение войск по незнакомой местности входило в круг его обязанностей.

В своем донесении императрице граф Румянцев затем так отзывался о Бауре: «Нелицемерно могу сказать, всемилостивейшая государыня, что ваше величество приобрели в нем искуснейшего себе слугу для военных дел; в коротком времени я обозрел в нем твердость знаний военной науки и то превосходство, что он не подобен тем, которые в одном глубокомыслии все свои таланты скрывают… Ваше императорское величество, поздравляю в столь искусном выборе людей и купно всеподданнейше благодарю, что служба с таким человеком послужит и мне в науку». Отличался Баур не только в искусстве вождения военных колонн и в составлении карт местности, но и на полях сражений под Ларгою и Кагулом. Под Рябою Могилою он смелой контратакой обратил в бегство превосходящего по численности неприятеля.