Петербургские арабески

Театра злой законодатель

Язык иносказаний, символов, намеков, скрывающий истину под туманным покровом, украшенный блестками остроумия, был весьма распространен в пушкинскую пору. Образом может служить стихотворная «Старая быль» П.А. Катенина с приложенным к ней «Посвящением» A.C. Пушкину (1828). В балладе мы знакомимся с историей состязания двух певцов в эпоху «солнышко-князя» Владимира, а также приза в этом состязании – кубка. В «Посвящении» же красочно описывается, как Катенин наливает в этот кубок припасенное им питье и подает чашу Пушкину.

Тонкий исследователь Ю.Н. Тынянов разобрался в эзоповом языке «сказителя» и обнаружил в балладе скрытые выпады против Пушкина. Конечно, понял это и тот, кому адресовалось «Посвящение», недаром в своем ответе Катенину поэт отказался от предложенного ему напитка:

В театре ушедшего времени представления разыгрывались не только на сцене. В зрительном зале также были знаменитости, привлекавшие к себе внимание публики и игравшие здесь свою роль. В их числе был и сидевший всегда в первом ряду партера штабс-капитан Преображенского полка Павел Александрович Катенин.

В полку он имел репутацию отличного служаки, испытанного в сражениях. Этот блестящий гвардейский офицер был вместе с тем известным поэтом и критиком. Его официальные отношения с театром определялись контрактами на перевод трагедий Корнеля и Расина. Но фактическое значение Катенина в зрительном зале дало основание генерал-губернатору Петербурга графу Милорадовичу дать ему такую характеристику: «Дерзок и подбирает в партере партии, дабы господствовать в оном и заставлять актеров и актрис искать его покровительства». От действий Катенина во многом зависели триумф или провал артистической карьеры, спектакля.

В 1817 году Катенину в театре представили юного Пушкина. Более тесно они познакомились в 1818 году, когда Пушкин пришел в казарму Преображенского полка на Миллионной улице (у Зимней канавки), нашел здесь служебную квартиру Катенина и попросил принявшего его хозяина «выучить» его.

Чему мог «выучить» Катенин, решительный приверженец классицизма, юного романтика? Спустя много лет Пушкин писал Катенину: «…ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли».

Необычно эрудированный, умный и властный Катенин был старше своего собеседника на семь лет и, наверное, поразил и привлек его радикализмом своих взглядов. Катенин был членом тайного политического общества и даже автором песни на мотив «Марсельезы», которую пели будущие декабристы: «Коль нас деспотизм угнетает, то свергнем мы трон и царей». В своих воспоминаниях Ф.Ф. Вигель так описал Павла Александровича: «Круглолицый, полнощекий и румяный, как херувим на вербе…» Рисунок же Пушкина, начертанный им с натуры, представляет нам Катенина яростным спорщиком, бьющимся за торжество своего мнения. Эта черта характера Катенина также была подмечена Вигелем, как и его необыкновенное тщеславие.

П.А. Катенин. Рисунок A.C. Пушкина.

На Масленице 1820 года в петербургском Большом театре публика могла наблюдать, как «Саша Пушкин», которому молва приписывала многие стихи и эпиграммы, в списках распространявшиеся по городу, показывал в антракте своим знакомым портрет Лувеля – убийцы герцога Беррийского – с надписью «Урок царям». Неизвестно, кто дал ему этот портрет. Можно предположить, однако, что это был Катенин, навлекший тем самым на своего юного друга гнев властей. Не этот ли эпизод и отразился в пушкинском стихотворении?

Уже в начале мая, едва спасенный от ссылки на Соловецкие острова, Пушкин направляется к новому месту службы – на юг. Там он начнет писать роман в стихах…

Для Катенина 1820 год также оказался богат потрясениями. В сентябре, будучи уже полковником, он был неожиданно уволен в отставку по совершенно ничтожному поводу – за заплату на мундире солдата, обнаруженную во время смотра.

Вскоре на него обрушился новый удар. 18 сентября 1822 года он организовал «ошикивание» знаменитой Семеновой и ее ученицы Азаричевой. В своем письме к Колосовой Катенин писал о последствиях этого: «Семенова явилась с великим шумом жаловаться, говоря, что не может быть спокойна, покуда я буду в зале…» Александр I, когда ему доложили об этом случае, приказал немедленно выслать Катенина из столицы. Что и было исполнено.

Катенин уехал в свое родовое имение Шаево Костромской губернии. И уже оттуда следил за дальнейшими успехами Пушкина…

«Живи и будь счастлив»

Фотокарточка – это как след прошедшего человека. След, по которому можно узнать многое… Фотографии в семейном архиве Марии Митрофановны Заперецкой напоминают о трудном золоте Колымы (ее муж был главным маркшейдером Дальстроя), о довоенном Ленинграде, Белоруссии. Но вот неожиданная карточка, не похожая на другие: она исполнена на фирменном картоне, украшенном медалями. Представлены на ней два человека. Один уже почтенного возраста, в мундире, на котором многие награды. Другой – молодой, во фраке – стоит за ним. На оборотной стороне – подпись: «Павлищев Лев Николаевич. Родной племянник поэта A.C. Пушкина. С крестником супруги Ольги Петровны Павлищевой Филиппом Дмитриевичем Макаровым (Мокрев). Артист малого оперного театра. 1913 г.» Да, это уже след другой эпохи…

Л.Н. Павлищев и Ф.Д. Мокрев. Фото 1913 г.

Будущий зять A.C. Пушкина Николай Иванович Павлищев в середине 1820-х годов сотрудничал в столичных журналах, занимался переводами. Он был принят в круг литераторов. С родителями Пушкина и его сестрой Ольгой Павлищев впервые встретился в 1827 году в семействе Лихардовых. Ему понравилась Ольга Сергеевна. Николаю Ивановичу удалось очаровать не только Ольгу, но и стариков Пушкиных – что открыло ему доступ в их дом. Получив согласие Ольги Сергеевны, он сделал и формальное предложение, от которого получился неожиданный эффект: Сергей Львович «замахал руками, затопал ногами», а Надежда Осиповна решительно распорядилась – Николая Ивановича в дом больше не пускать. Родителей можно было понять: жених на пять лет моложе невесты, небогат, да и служебное положение его неопределенно.

Ольга была не только единственной и любимой сестрой A.C. Пушкина, но и его близким другом. Александр долго и красноречиво убеждал родителей устроить счастье дочери. Но все было безуспешно. Заметив на одном балу, что Ольга танцует с Николаем Ивановичем, Надежда Осиповна в негодовании вбежала в зал, схватила свою тридцатилетнюю дочь за руку и увезла ее. Тогда Ольга Сергеевна написала письмо Николаю Ивановичу, что согласна венчаться с ним тайно. Бракосочетание состоялось в первом часу ночи 25 января 1828 года в Троицкой церкви Измайловского полка. А утром Александру Сергеевичу наконец удалось уговорить отца и мать простить новобрачных своевольников. И те упали на колени перед родителями под благословение.

Однако окончательно примирить Надежду Осиповну с Николаем Ивановичем удалось только Льву Николаевичу – самим фактом своего появления на свет в 1834 году. В это время Павлищевы жили уже в Варшаве…

В 1835 году тяжело больная Надежда Осиповна пожелала увидеть дочь, зятя и внука. Николай Иванович по служебным обстоятельствам не мог покинуть Варшавы. А Ольга Сергеевна с годовалым сыном в августе приехала в Павловск, где на даче жили старики Пушкины. И здесь произошла встреча малолетнего племянника со знаменитым дядей.