Петербургские арабески

В конце 1771 году Баур по высочайшему повелению был вытребован в Петербург. Здесь императрица поставила его во главе недавно учрежденного ею Генерального штаба. Федор Вилимович с большой энергией взялся за его преобразование и стал фактическим его основателем. Прежде всего он постарался, чтобы это учреждение получило место для самостоятельного существования и чтобы здесь имелась возможность обучать офицеров. Баур упросил императрицу приобрести дом для Генерального штаба (корпуса вожатых), «где бы не только молодые того штаба офицеры в науках, относящихся до военного искусства, упражняться могли, но и исполняли бы по службе им поручаемое».

Подходящим для этого показался ему дом и участок наследников купца Брумберга. Сам купец к этому времени оказался казенным должником, разорился и умер. Обосновавшись здесь, Баур, однако, не спешил свернуть цветочное хозяйство и на месте оранжерей устроить площадь для вахтпарада. «Санкт-Петербургские ведомости» того времени извещали читателей: «В Морской улице, у запасных магазинов в бывшем Брумбергском доме, что ныне вожатый корпус, продаются из оранжереи голландские луковицы разных званий и отменных колеров. Также розаны в горшках. Левкои, фиалы и махровые гвоздики с цветом». Очевидно, такое цветочное окружение нравилось начальнику Генерального штаба.

Однако в высоких военных сферах привыкли распоряжаться офицерами Генерального штаба по своему усмотрению и нововведения Баура не понравились. В числе недовольных оказался и всесильный Потемкин.

Екатерина II в этой конфликтной ситуации поступила по-житейски мудро. Императрица стала загружать начальника Генерального штаба всякого рода строительными поручениями, так что у того уже просто не оставалось времени для борьбы со своими противниками. Баур же, со своей стороны, охотно обратился к строительным делам: он любил строить и здесь ему никто не мешал быть полным хозяином. Помимо своего генерал-квартирмейстерского звания он теперь получил и чин генерал-инженера. Был награжден самыми высокими орденами.

В разное время ему были поручены укрепления крепостей, устройство водоснабжения в Москве и в Софии (Царском Селе), строительство Московского арсенала, городовой верфи в столице и гаваней в Кронштадте и Риге, исправление Ладожского канала… Наконец, в Петербурге Баур возглавил Комиссию строения Фонтанки и Екатерининского канала – одевал в камень берега этих водных городских магистралей. К этим многохлопотным заботам Федора Вилимовича Екатерина добавила еще одну – строительство Большого каменного театра. Благо, что последний находился неподалеку от резиденции Баура в бывшем Брумбергском доме.

Екатерина II также назначила и нового архитектора к театральному строению, призванного заняться устройством и убранством его внутренних помещений, украшением главного фасада. Таковым оказался театральный художник и декоратор Людвик Филипп Тишбейн. В 1779 году он был приглашен в Петербург писать декорации для императорского театра в Зимнем дворце. Его творчество понравилось императрице, и она решила привлечь этого знакомого с зарубежными театрами опытного художника к завершению постройки публичного театра в Коломне (возможно, и по просьбе Баура). Екатерина часто советовалась с Тишбейном насчет подробностей внутреннего устройства театра. Так, было решено императорскую ложу поставить в центре амфитеатра. По обе стороны ложи разместить несколько рядов привилегированных мест с повышенной платой, а за ней – партер. Устроить три яруса лож в зрительном зале.

В 1781 году «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали: «Для исправления водяных и других работ потребно… поставить в Санкт-Петербурге к строению театрального дома и уличных каналов разного виду кирпича, извести тосненской… и равномерно же плотников и каменщиков; желающие взять поставку всего оного могут для торгу и заключению контрактов явиться здесь, в Петербурге, в учрежденную в доме Генерального штаба комиссию строения Фонтанки и Екатерининского канала…»

Энергичный Баур в 1782 году вчерне завершил постройку театра, установил театральные машины. На следующий год он уже должен был исполнить отделочные работы и осенью открыть театр. Первое представление в Каменном публичном театре в Коломне состоялось 24 сентября 1783 года – давали итальянскую оперу «Il mondo della luna».

В этот начальный период на сцене первого в Петербурге постоянного каменного театра поочередно ставились российские комические оперы, итальянские оперы, балеты, трагедии, комедии. Часто партер, сцена, залы фойе и галерея театра отдавались для столь любимых тогда маскарадных увеселений.

Проект Большого театра.

Однако театр был открыт без Баура. В феврале 1783 года известный инженер скончался в возрасте 52 лет. Очевидно, сказалось его переутомление от многих забот. Баур все, что мог, отдал своему новому отечеству. На его надгробии была высечена надпись:

Имевший возможность увидеть недавно построенный театр И.Г. Георги писал: «Повелением Екатерины Вторыя построен оный под смотрением славного театрального живописца Тишбейна и под главным надзиранием г. генерал-поручика Бауера. Снаружи представляет оный огромное здание величественного вида. Над главным входом стоит изображение сидящей Минервы из каррарского мрамора с ее символами, а на щите надпись: Vigilando quiesco (покоясь, продолжаю бдение)…»

Однако далеко не все, подобно Георги, так воспринимали здание нового театра. Один мемуарист вспоминал: «Большой театр… походил больше на магазин (то есть складское сооружение. – A.A.), чем на храм искусства». Это обстоятельство заставило уже в начале последующего, XIX века изменить внешний облик театра в соответствии с новыми представлениями о том, как должен выглядеть храм – с колоннами и портиком.

Почетный гражданин кулис

После долгого пребывания в лицейских стенах и отпуска, проведенного в селе Михайловском, новоявленный коллежский секретарь Александр Пушкин с осени 1817 года оказался вовлеченным в круговорот общественной жизни Петербурга – со всеми ее соблазнами, удовольствиями, увлечениями и интересами.

Тогдашнее довольно разнородное петербургское общество объединилось в своей любви к театру. Еще Екатерина II приучила к театру различные сословия столицы, построив в окраинном районе, Коломне, грандиозное театральное здание, способное вместить до двух тысяч зрителей.

1 января 1811 года Большой театр сгорел. Восстанавливал здание архитектор А.Ф. Модюи, который сохранил торжественный внешний облик, сообщенный театру в 1802 году Тома де Томоном. Впрочем, Модюи совершенно изменил внутренний облик. 3 февраля 1818 года Большой был, наконец, вновь открыт. Публику тогда восхитил не только балет «Зефир и Флора», но и новый зрительный зал с четырьмя ярусами лож и пятым ярусом-«парадизом» (райком), его украшали многочисленные колонны и сферический плафон, изображавший сияние. Над сценой был укреплен позолоченный орел, а сама сцена закрывалась богато расписанным занавесом с изображением золотой лиры в середине. Преобладающий цвет в окраске зала был голубой. Современники, архитекторы В.П. Стасов и A.A. Михайлов, признавали, что «от всего оного составляется прекрасный вид, и великолепие залы едва ли находится в каком другом театре Европы». Освещался зал многочисленными масляными лампами и свечами, от них было не только достаточно светло, но и жарко.

Большой театр. Гравюра начала XIX в.