Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

Постепенно города разминировались, вслед за саперами двигалась волна

кладоискателей, с каждым днем все лучше оснащенная и организованная.

Поиски кладов вели преимущественно в садах возле особняков, затем в

домах, сараях, подвалах, на чердаках и дачах.

— Когда наши войска подходили к Восточной Пруссии, немцам объявили,

чтоб они прятали ценные вещи, что Пруссию сдадут временно. В таких

тайниках была в основном посуда, ее укладывали в ящики, зарывали в

землю, прятали и подвалах, замуровывали в стены, — вспоминает Михаил

Николаевич Мешалкин.

— Помню, мы с пацанами отрыли огромную ванну на два метра, ~—

говорит Петр Архипович Красников из Багратионовска, — там по-

суда, хрусталь. А нам, мальчишкам, это зачем? Все разбили, а стаканы с

собой взяли.

Самые бесстрашные копали развалины. Ольга Васильевна Полежаева так и

называет этот промысел по-археологически: «раскопки». То, что обнаруживали

при раскопках, в основном продавалось на рынке или же просто обменивалось на

продукты. А некоторым просто везло. Вот история, которую мы услышали от

Антонины Ивановны Резановой изСлавска.

— У моего мужа на клады чутье было. Один раз пошли в сад собирать

яблоки (дело происходило в нынешнем поселке Гастеллово). Муж говорит:

«Здесь яма». Это он по осевшей земле определил. Стали копать, сняли слой

земли, потом толь, доски. Смотрим, а там ящик, как оказалось, с посудой. Посуда

была красивая — фарфор. Другой раз муж нашел флягу с медом. Фляга прямо

вся блестела. Боялись, конечно, есть. Но у нас была собака Пират. Дали ей, она

съела и заснула. Думали— всё! Но собака осталась здоровой, тогда и мы стали

кушать... Или вот еще случай. Когда мы жили в поселке Канаш, весной сорок

седьмого года немцам надо было уезжать. К нам пришли бывшие хозяева дома,

хотели забрать спрятанные вещи. На кухне стоял шкаф, они попросили его

отодвинуть. Под ним прибит лист железа. Сняли железо, под ним толь, потом

деревянный накат и доски. Когда все разобрали, увидели яму. В ней два

велосипеда, швейная машинка. В другой комнате, там стояла голландка, была

91

ниша, а в ней оказались замурованы карманные золотые часы. А у дома, вдоль

окна, была еще одна яма с картошкой.

— Что стало со всеми этими вещами?

— Как что? Немцы забрали: это же их было.

Наталья Павловна Снегульская рассказала, что в Калининграде на улице

Клинической нашли целый склад эмалированных ведер, снабдили ими всю

округу. А когда она копалась в своем саду, то «под одним из кустов нашла

герметически закрытую стеклянную банку. В ней находились денежные

документы на дом, в котором раньше жил известный часовщик. На бумаге было

написано по-немецки и цифрами проставлена сумма».

Иногда местные жители делились своими секретами с переселенцами. «В

Мелькемене немцы нам говорили: «Если показать вам наш клад, вам на весь

колхоз хватит», — вспоминает Екатерина Сергеевна Моргунова. —А сами не

показывали...»

Среди находок часто попадались всевозможные бумаги, документы, книги,

бумажные деньги. В те годы люди обычно не придавали этим вещам большого

значения. «В одном месте мы, подростки, нашли сейф вскрытый й там

обнаружили кучу всяких документов, немецкие деньги, бумажные и

металлические пфенниги. Карты были. Все это

мы взяли, поделив между собой, кому что досталось», — вспоминает Юрий

Николаевич Трегуб. Мария Ивановна Самойлюк в одном из разрушенных домов

случайно обнаружила целую библиотеку: «Внутри я увидела настоящий книжный

развал —огромное количество немецких книг. Среди них нашла альбом с

марками. Там были иностранные марки, но встречались и русские. Была марка с

портретом Ленина. Альбом я отдала детям нашего шофера. Они его, конечно,

разорвали. Сейчас жалко, а тогда это не считалось какой-то ценностью».

Рассказали нам и о нескольких случаях, когда все-таки сбывалась мечта

любого кладоискателя и попадалось золото. «Клады бывали богатые: с посудой,

хромовой кожей, встречались также и золотые кольца» (Пелагея Васильевна

Белоусова из поселка Большое Исаково). А вот что вспоминает Ирина

Васильевна По б о р ц е в а:

— Один человек работал у себя в подвале и обнаружил пустоту в стене,

Разломав ее, нашел маленький сундучок с золотом. Оказывается, в этом доме

раньше жил ювелир. Ну, он тут же начал пить, дарить налево и направо часы,

колечки. Его поймали и все Отобрали. Вскоре стали обязательно требовать,

чтобы люди сдавали все найденные вещи.

Массовая депортация немецкого населения в 1947-1948 годах подхлестнула

волну кладоискательства. Немцы, которым много вещей брать с собой не

разрешали, прятали ценные и не очень ценные вещи по укромным местам.

«Видимо, надеялись вернуться», — считает Алевтина Васильевна

Целовальникова. Потому-тО среди находок встречались и съестные припасы,

спрятанные на ближайшее время: засыпанные ямы с картофелем и свеклой,

бочка соленого мяса, фляги с зерном, мешочки с мукой. «Находили даже

законсервированные банки мяса, курей. Очень вкусные консервы, я сам ел», —

поделился воспоминаниями Филипп Павлович Столповский, до 1949 года живший

в Гусеве.

Находились люди, для которых кладоискательство было не просто

интересным занятием, но и источником дохода; Для того чтобы поставить дело на

профессиональную основу, они внимательно изучали планы домов, выясняли

вероятные места захоронения ценностей, приобретали необходимый

специнвентарь: железный щуп, лопаты, молотки. Таких людей в народе называли

92

тогда «трофейщиками». Похоже, что именно они и стали первыми

гробокопателями.

С сожалением говорит о подобных случаях Екатерина Петровна К о же в н и к

о в а:

— У нас в Приморске, напротив вокзала с правой стороны, было немецкое

кладбище. Сейчас оно полностью разорено. Вот где красота была. Цветы,

кустарники, в четырех местах по углам стояли колоночки с водой. Там хоронили в

склепах: яма такая бетонная, все закрыто, и

дырочка такая. Через нее опускался гроб. И вот наши любители легкой

наживы искали входы в эти склепы, гробы вытаскивали, выбрасывали кости, ну и,

конечно, золото искали. Видно, попадалось часто, раз искали. Никто их не

преследовал. Вообще, это вандализм. Пусть какие ни есть они фашисты, но мы

же ведь люди. Пусть они звери были или некоторые из них. Но все-таки это ж

человек, кости ведь человеческие...

По наблюдениям Анатолия Семеновича Карандеева, в Кройц- бурге (ныне

поселок Славское Багратионовского района) немецкие могилы раскапывали одни

приезжие, их даже несколько раз ловили. Один из наших собеседников

рассказал, что, будучи военным, он по приказу командира занимался сбором

оград на городских кладбищах, которые потом пошли на ограждение территории

воинской части. Надгробные памятники тоже использовались для хозяйственных

нужд. Так, гранитными плитами замостили подъездные пути к району Северной

Горы.

Приезжавшим переселенцам казалось неестественным само расположение

кладбищ — в центре города, да и местные власти взяли курс на их ликвидацию.

Об этом свидетельство калининградки А. А. К-о й:

— Нам говорили, что на местах этих кладбищ будут парки. Мы, молодежь, по

выходным дням, на воскресниках на этих кладбищах работали: подходили к

могилам по несколько человек, и если захоронение было небольшое, то просто

брали надгробия и плиты и клали на грузовики; если же могила была большая, то