Сталин. История и личность

⁹³ Там же. С. 20.

1'

.Я’ >1

|?У.

I

Ч.

V •л}Гч^;«г. г¹

И.

’0‘. ■«'

■ ,оЬ- и ¹.йЧл^Л¹⁴

.Т VI" " ^г Л ЬОсГГ^Л ¹⁴

Апогей самовластия (I)

М''

■1ГТЧГ.ЛоО

Суд над старыми большевиками < ’

К середине лета 1936 г. подготовка к процессу была практически завершена. Постоянным давлением и бесчеловечным отношением главных обвиняемых удалось заставить принять требования Сталина. Зиновьев, однако, поставил условием личное обещание Сталина сохранить жизнь им и их соратникам, а Каменев настаивал на том, чтобы гарантии были даны в присутствии Политбюро. Эти условия были приняты.

В Кремль Зиновьева и Каменева отвез Г.А. Молчанов, глава секретно-политического отдела НКВД. Вместо Политбюро за столом сидела его «комиссия», как выразился Сталин, — сам Сталин, Ворошилов и Ежов, который еще не был членом Политбюро. Сталин не обратил внимания на слова Зиновьева, что суд опозорит не только обвиняемых, но и всю партию. В заключение своего ответа Зиновьеву Сталин сказал, что «мы не хотим проливать кровь наших старых товарищей по партии, какие бы тяжелые ошибки они ни совершали». Тут бывшие триумвиры переглянулись, и Каменев сказал, что они выйдут на суд, если получат гарантии в том, что не казнят никого из подсудимых — старых большевиков, члены их семей не подвергнутся преследованиям и никого из бывших оппозиционеров не расстреляют за прошлую оппозиционную деятельность. «Это само собой разумеется», — ответил Сталин. Когда Ягоде и другим руководителям НКВД стало известно, что расстрелов не будет, они испытали большое облегчение¹.

Вернувшись из Кремля в тюрьму, Зиновьев и Каменев пробыли там до суда чуть ли не в санаторных условиях. Перед судом была проведена генеральная репетиция под руководством Вышинского, который должен был выступить в роли обвинителя. Готовился не судебный процесс с элементами спектакля, а спектакль с элементами судебного процесса. )

Поскольку все приготовления велись тайно, для подготовки страны к предстоящему событию были приняты особые меры. В парторганизации на местах было разослано закрытое циркулярное письмо от 29 июля. Общественное мнение было соответствующим образом подготовлено. Пятнадцатого августа объявили, что в 1936 г. НКВД раскрыл троцкистско-зиновьевский заговор — заговорщики убили Кирова и планировали убийство Сталина и других руководителей партии и правительства. Сообщалось, что дело будет слушаться Военной коллегией Верховного суда СССР — первое открытое судебное заседание состоится 19 августа. Пятнадцатого августа «Правда» вышла с редакционной статьей, озаглавленной «Враги народа пойманы с поличным». О чудовищном заговоре в передовице говорилось как о не вызывающем никаких сомнений факте-, более того, статья не ставила под сомнение и расправу — за такое преступление может быть «только одно наказание». В редакционной статье следующего номера речь шла о том, что проверка партийных документов и обмен партбилетов показали, что бдительность не везде еще на должной высоте: «Немало у нас в партии и либералов, играющих в демократию там, где требуется железная рука революционера». Теперь газеты были полны сообщений о массовых митингах по всей стране, на которых трудящиеся требовали уничтожить «гнусных агентов проклятого фашизма*.

Слушание дела началось в полдень 19 августа. Местом был выбран не Колонный зал Дома Союзов, где слушалось Шахтинское дело, а другой, наверху⁷, меньший по размерам Октябрьский зал. В этом зале, в котором когда-то гремела музыка дворянских балов, могло поместиться не более 350 человек — отличный предлог, чтобы не пустить не только членов семей обвиняемых, но и многих деятелей партии и правительства, лично знакомых с обвиняемыми. В зале сидели главным образом переодетые в гражданское сотрудники НКВД². Присутствовали иностранные корреспонденты и дипломаты. За сценой на галерее, где когда-то располагались оркестранты, за занавешенными кисеей темными окнами, было место для еще одного зрителя. Судя по кольцам дыма и огоньку раскуриваемой трубки, которые можно было время от времени заметить за кисеей, зрителем этим был не кто иной, как Сталин⁵. Все происходившее в зале транслировалось также в его кремлевский кабинет. Во время процесса Сталин находился в Москве и, несомненно, иногда присутствовал на этом спектакле. Ведь это он был его драматургом⁴.

На возвышении восседали трое судей — Ульрих, Матулевич и Никитенко, Спереди и слева от зрителей располагался Государственный обвинитель Вышинский со своим секретарем. Напротив на скамье подсудимых сидели шестнадцать человек под охраной конвоиров НКВД с примкнутыми штыками. За спинами подсудимых виднелась дверь в коридор, в одной из комнат которого Ягода и его ближайшие сотрудники слушали трансляцию заседаний⁵.

Крупнейшими фигурами среди подсудимых были старые большевики — Зиновьев и Каменев. Судили также бывшего зиновьевца, некогда члена ЦК и председателя Ленсовета Г.Е. Евдокимова; бывшего зиновьевца, героя Гражданской войны и главу ленинградской ЧК И.Ф. Бакаева; бывшего троцкиста и командующего 3-й армией, разбившей Колчака, а впоследствии главного партийного работника в Сибири И.Н. Смирнова; бывшего троцкиста и героя Гражданской войны С.В. Мрачковского; бывшего троцкиста и редактора ежемесячника «Под знаменем марксизма» В.А. Тер-Ваганяна. Были и менее значительные фигуры — Е.С. Гольцман и Е.А. Дрейцер, в прошлом связанные с оппозиционерами. Несколько человек, являясь подсудимыми, играли роль свидетелей: Валентин Ольберг, специалист НКВД по германским делам; бывший глава секретариата Зиновьева Ричард Пикель; бывший начальник Главхлопкопрома и знакомый Каменева Исаак Рейнгольд. Среди псевдоподсудимых также были трое советских граждан, выполнявших задания НКВД в аппарате германской компартии, — И.И. Фриц Давид (Илья Круглянский), Александр Эмель (Моисей Лурье) и КБ. Берман-Юрин. Фигурировал и некий доктор Натан Лурье — человек, связанный с германскими делами. Главными подсудимыми, конечно, были архизаговорщик Троцкий и его сын Лев Седов — их судили заочно. В сообщении о первом дне процесса корреспондент «Нью-Йорк тайме» отметил, что седовласый Каменев выглядел, как всегда, солидно, а вот прежде тучный Зиновьев исхудал, выглядел подавленным и апатичным⁶.

Процесс длился шесть дней. Сфабриковано было все: обвинительное заключение, свидетельские показания, заключительная речь Вышинского и, конечно, приговор⁷ Итак, осенью 1932 г., выполняя указания Троцкого из-за границы, подпольная троцкистская организация в СССР объединила усилия с подпольной зиновьевской организацией. Образовался «объединенный центр», в котором троцкисты были представлены Смирновым, Мрачковским и Тер-Ваганя-ном. а зиновьевцы — Каменевым, Евдокимовым и Бакаевым во главе с самим Зиновьевым. Конечная цель — захват власти. Под руководством Сталина СССР успешно строил социализм, поэтому заговорщики не могли рассчитывать на поддержку народа. Следовательно, оставалось только одно — пойти по пути террора и убить Сталина и других вождей партии и правительства. Ну и конечно, заговорщиками двигала личная ненависть к Сталину, успешно справлявшимся с трудностями в стране.

Все началось в марте 1932 г., когда Троцкий в открытом письме (экземпляр которого нашелся между двойными стенками чемодана Гольцмана) выступил с призывом убрать Сталина, т. е. убить его. Троцкий из Норвегии заправлял всем заговором, руководителями в СССР были Зиновьев и Каменев (неважно, что в 1932-1933 гг. они отбывали ссылку, а в 1933-1936 гг. находились под арестом), а Смирнов, хоть и был в заключении еще с 1 января 1933 г., умудрялся поддерживать связь, передавая шифрованные донесения троцкистам за рубежом. Непосредственных исполнителей террористических актов центр планировал впоследствии убрать, чтобы скрыть таким образом следы преступлений.