Богдан Хмельницкий

нашего Олександру Николаевича И всим слушающим пошли многие лита.

(Запис. в Нежине г-н Иващенко от кобзаря. Павла Братидьт. 1874 года, июня 13.

Напечатано в издании: Исторические песни малорусского народа с объяснениями

Антоновича и Драгоманова).

Упоминаемые в этой думе лица: Максим Ольшанский—Максим Кривонос, Мартин

Полтавский—полтавский полковник Мартин Пушкаренко, Иван Богун — полковник

винницкий. Клиша белоцерковский — был действительно полковником

белоцерковским несколько ранее изображаемой здесь эпохи; Матвей Борухович —

вероятно Матвий Гладкий полковник миргородский при Хмельницком, по ошибке

смешанный с Михаилом Боруховичем, бывшим уже позже при Самойловиче гадяцким

полковником. Кречовский был в изображаемое время переяславским полковником; он

дал возможность Хмельницкому бежать, когда последний был арестован и отдан под

надзор Кречовского; впоследствии Кречовский был полковником при Хмельницком и

погиб в войне против поляков в Литве. О событии, составляющем предмет этой думы,

см. в Летописи Самовидца, стр. 6, изд. 1847 г., в Летописи Величка, т. I, стр. 23—29, в

Летописи Грабянки, стр. 72... у Коховского. Annal. Clim., I, 23.

Вариант предыдущей думы.

Из день годыны,

Як стала тревога на Украини;

То нихто не може обибрати За виру християнську одноетойно статы Тилки

обибрались Барабаш да Хмельныцький, Та Клим Билоцерковський;

До короля выступалы,

Лыстив, наверсалив прохалы.

То король наверсалы пысав,

Самому Барабашу до рук подавав;

А Барабаш лыеты як узяв,

Три годы козакам знаты не давав,

То Хмельныцький тее догадав,

661

Кумом его до себе прохав, добре угощав.

А як став Барабаш на пидпитку гуляты,

Став ему Хмельныцький казаты:

«Годи тоби, пане куме, листы королевськи держаты, Дай мени хоть прочитаты!»

«На що тоби, пане куме, их знати?

Мы дачи не даем,

У вийсько польске не йдем;

Не луччеб нам з ляхами,

Мосцивыми панами,

Мырно пробуваты,

А ниж пийты лугив потираты,

Своим тилом комарив годоваты?»

То Хмельныцький тее зачував,

Ще луччих напиткив подавав.

То Барабаш як упывся,

На лижку спаты звалывся.

Тогди Хмельныцький ключи одбирав,

Чуру свого до города Черкаса посылав;

Велив ключи пани Барабашевой йодаты,

Листав королевських пытаты.

То чура до неи прибувае,

Словами промовляе:

«Пани Барабашова! твий пан став у нас гуляты, А тоби велив листы королевськи

йодаты!»

«Где-сь моему панови лыхом занудылось,

Що с Хмельныцьким гуляты охотилось!

Пийди, в глухим конци пид воритьмы Лысты королевськи в шкатули визьмы».

То чура скоро листы достав,

День и ничь до Чигрина поспишав;

Тогди Барабаш рано прочннае,

У карманы поглядае, аж ключив немае.

Вин старосту Кричевського пробуждае,

Двома киньми тыхо з двора выизжае;

Думае, гадае,

Як пана Хмельныцькогодо рук прибраты Ляхам отдаты!

(Максим. Укр. думы 04).

662

Угнетение Украины и восстание.

ДУМА.

(1648 г.).

Як од Кумивщины да до Хмелныщины,

Як од Хмелныщины да до Брянщины,

Як од Брянщины й до сего ж то дня,

Як у земли кралевський да добра не було.

Як жиды рандари

Вси шляхи козацьки зарандовалы,

Що на одний мыли

Да по три шинки становили,

Становили шинки по долинах,

Зводыли щоглы по высоких могилах.

Ище ж то жиды рандари У тому не перестали,

На славний Украини вси козацьки торги заорандовалы,

Да брали мыто-промыто:

Од возового По пивъ—золотого,

Од пишего пишеныци по три денежки мыта бралы,

Од неборака старая Брали куры да яйця,

Да ище пытае:

«Цы нема, котик, сце цого?»

Ище яс то жиды рандари У тому не пересталы:

На славний Украини вси козацьки церкви заорандовалы.

Которому б то козаку альбо мужику дав Бог дытыну появити,

То не йды до попа благословытьця,

Да пийды до жида рандара, да полож шостак, щоб позволив церкву

одчиныты,

Тую дытыну охрестыты;

Ище ж то которому б то козаку алвбо мужику дав Бог дытыну одружиты, То не йды

до попа благословытьця,

Да пийды до жида рандара, да полож бытый тарель, щоб позволивъ

церкву одчивиты,

Тую дытыну одружиты.

Ище ж жиды рандари У тому не пересталы:

На славний Украини вси козацьки рики заорандовалы.

Нерва на Самари,

Друга на Саксани,

Трейтя на Гнылий,

663

Четверта на Пробойний,

Пята на ричци Кудесци.

Который бы то козак альбо мужик исхотив рыбы вловыты, Жинку свою з дитьми

покормыты,

То не йды до пана благословытьця,

Да пийды до жыда рандара, да поступи ему часть отдать, Щоб позволыв на рычци

рыбы вловыты,

Жинку свою з дитьми покормыты.

Тогди ж то одын козак мимо кабак иде,

За плечима мушкет несе,

Хоче на ричци утя вбыты Жинку свою з дитьми покормыты.

То жыд-рандар у кватырку поглядае,

На жидивку свою стыха словами промовляе:

«Эй жидивочко ж моя Рася!

Що сей козак думае, що вин у кабак не вступыть,

За денежку горилки не купыть,

Мене, жыда-рандара, не перепросыть,

Щоб позволыв ему на ричци утя вбыты,

Жинку свою з дитьми покормыты».

Тогди-то жыд-рандар стыха пидхождае,

Козака за патлы хватае.

То козак на жыда-рандара скоса, як ведьмидь, поглядае, Ище жыда-рандара

мостывым паном узывае:

«Эй жыду», каже, «жыду-рандаре,

Моетывый пане!

Позволь мини на ричци утя вбыты,

Жинку свою з дитьми покормыты».

Тогди жыд-рандар у кабак вхождае,

Па жидивку свою стыха словами промовляе:

«Эй жидивочко ж моя Рася!

Путь мени теперь у Вилий Церкви наставным равом: Назвав мене козак мостывым

паномъ».

Тогди-то у святый божественный день у четверток,

Як жиды-рандари у Вилую Церкву на сейм збиралысь, Одын до одного стыха

словами промовляли:

«Эй жиды ж вы, жиды-рандари!

Що теперь у вас на славний Украини слышно?»

«Слышенъ» говорыть, «теперь у нас гетьман Хмелныцький: Як од Билои Церкви да

до славного Запорожа Не така стоить жидивська сторожа!»

Тогди озоветця одын жид Оврам (У того був невелыкий крам,—

Тилько шпыльки да голки,

Що ходыв по-за Днипрои да дурыв козацьки жинки):

«Эй жиды яс вы, жиды-рандари,

Як из Нызу тыхий витер повине,

664

Вся ваша жидивська сторожа погине».

Тогди ж то як у святый день божественный у вовторник Гетьман Хмелныцький

козакив до сходу сонця у поход выправляв И стыха словами промовляв:

«Эй козаки вы, диты, друзи!

Прошу вас, добре дбайте,

Од сна вставайте,

Руський очинаш читайте,

На славну Украину прибувайте,

Жидив-рандарив у пень рубайте,

Кров их жидивську у поли з жовтым писком мишайте,

Виры своей христыянськои у поругу не подайте,

Жидивському шабашу не польгуйте».

Отогди-то вси жиды-рандари догадлыви бувалы,

Уси до города Полонного повтикалы.

Тогди-то Хмелныцький на славну Украину прибував,

Не одного жыда-рандара не заставав.

Тогди-то Хмелныцький не пышный бував,

До города Полонного прибував,

Од своих рук листы пысав,

У город Полонного подавав,

А в листах пропысував:

«Эй полоняне, полонянська громада!

Колыб вы добре дбали,

Жидив-рандарив мени до рук подалы».

Тогди-то полоняне ему одпыеалы:

«Пане гетьмане Хмелныцький!

Хоть будем одын на одного лягаты,

А не можем тоби жидив-рандарив до рук податы».

Отогди-то Хмелныцький у другий раз листы пысав,

У город Полонного подавав:

«Эй полоняне, полоняньска громада!

Нехороша ваша рада.

Есть у мене одна пушка Сирота,

Одчынятця ваши зализни широки ворота».