Сталин. История и личность

«Нельзя забывать, что наша страна живет в капиталистическом окружении. Это понятие не только географическое... Внутри страны еще немало заклятых врагов социализма, осколков разбитых вдребезги враждебных пролетариату классов. Еще есть... контрреволюционные троцкисты, белогвардейские подонки зиновьевцев... Надо понимать, что если мы хотим в кратчайший срок уничтожить всех врагов, то мы прежде всего должны преодолеть организационную распущенность в своих рядах, навести порядок в нашем собственном партийном доме»³⁰.

За период с мая по 1 декабря 1935 г. количество исключенных из партии составило около 190 тыс. человек³¹. Отчасти свет на происходившее проливает секретный документ, направленный из ЦК в обкомы в июле 1935 г. Десятки исключенных заносились в списки по категориям: «шпионы и подозреваемые в шпионаже», «белогвардейцы и кулаки» и «троцкисты и зиновьевцы» (последняя категория была самой многочисленной). Назовем лишь некоторые фамилии исключенных из партии по той или иной категории: ленинградский зиновьевец Миркин, исключенный за сокрытие своего социального происхождения (его отец был состоятельным торговцем) и «активную поддержку» некоего зиновьевца Зеликсона, впоследствии высланного; троцкист Бирбрауэр, директор фабрики в Ивановской области, поддерживавший связь с исключенной из партии активной троцкисткой Шавронской; княгиня Ильинская, работавшая под чужой фамилией в буфете в поликлинике и имевшая родственников, у которых были ценности и деньги во французском банке, некий мужчина польского происхождения, указавший в учетной карточке национальность «украинец» и поддерживавший связь с двумя братьями в Польше через третьего брата, жившего в Канаде; некий Кейл из Одессы, который бывал в посольстве Чехословакии и обращался за выездной визой в эту страну, где у него был брат-бизнесмен (Кейла отнесли к категории шпионов)³². Иметь родственников за границей становилось все опаснее для советских граждан. Первого мая 1935 г. посол Буллитт писал Рузвельту, что «почти никто не осмеливается вступать в малейший контакт с иностранцами, и это вовсе не беспочвенный страх»³³.

Могущество НКВД неуклонно возрастало — по решению органов производилось все больше арестов³⁴. На первом этапе, однако, Сталин еще в значительной мере опирался на партийный аппарат. Едва ли кто-нибудь из крупных аппаратчиков и советских работников пострадал в это время³⁵ — черед «вельмож» наступит позже, когда их обвинят, помимо прочего, в том, что под их крылом свили гнезда разоблаченные враги. Вероятно, помимо других причин, в связи с предчувствием такой возможности некоторые местные партийные функционеры не проявляли особого рвения, а то и противились массовой чистке. Более того, зачастую начальству не хотелось «вычищать» лиц с небезупречным партийным прошлым по производственным соображениям — зная за собой прошлые грехи, такие люди работали особенно усердно.

Некоторые старые большевики в руководстве на местах не предвидели грандиозного размаха репрессий в скором будущем именно благодаря скрытому характеру их подготовки и в отдельных конкретных случаях действовали, руководствуясь своей партийной совестью. Льва Копелева восстановили в Харьковском университете после того, как он поехал в Киев и рассказал свою историю отцу знакомой девушки — старому большевику, имевшему дружеские отношения с наркомом просвещения Украины Затонским и представителем НКВД на Украине Балицким³⁶. Когда Евгения Гинзбург подала апелляцию в бюро райкома, его секретарь настоял на отмене выговора — взамен ей поставили на вид «недостаточную бдительность»³⁷. В Смоленске секретарь обкома Иван Румянцев наложил на письме одной женщины резолюцию, в которой указывалось на возможность «ошибки». В письме женщина жаловалась, что ее обвиняют в преступной связи с сосланным мужем, с которым она давно развелась, и жизнь ее от этого стала просто невыносимой³⁸. Очевидно, таких случаев было немало, ибо в резолюции по докладу Ежова на пленуме ЦК 21-25 декабря 1935 г. говорилось о партийных руководителях, которые, «несмотря на неоднократные предупреждения ЦК ВКП(б)», не поняли огромного значения проверки партийных документов и даже «в ряде случаев оказали прямое сопротивление этому важнейшему мероприятию по укреплению рядов ВКП(б)»³⁹.

Как только в начале 1936 г. проверка партийных документов была завершена, началась новая кампания — по сути, снова чистка, которую назвали «обменом партийных билетов». Для наведения еще большего порядка в «партийном доме» оказалось необходимо заменить партийные билеты образца 1926 г., как пояснил журнал «Большевик», с целью обеспечить «действительно централизованный учет коммунистов». Подчеркивалось, что обмен партийных билетов не является чисто технической процедурой: «Проверка партийных документов очистила партию от врагов. Обмен партийных документов должен продолжить очищение рядов партии». Пока что ставилась задача очистить партию не столько от враждебных элементов, сколько от пассивных членов, которым недоставало «органической связи» с партией и которые не интересовались ее историей, не изучали ее политику и уклонялись от активной работы по агитации и пропаганде⁴⁰

Пассивных членов партии, которым не выдали новых партийных билетов, оказалось очень много. В большинстве своем это были просто аполитичные люди, и Сталин посчитал нужным проявить именно к ним снисходительность. На пленуме ЦК 1-4 июня 1936 г. он возражал против исключения скопом всех «пассивных элементов». Он сказал, что не стоило, например, ивановских ткачих исключать из партии за недостаточную политическую грамотность — дело парторганизаций заботиться о повышении уровня их политической подготовки⁴¹. О том же говорилось в появившейся незадолго до пленума передовой статье «Правды», не подписанной, но выдержанной в характерном для Сталина безапелляционном тоне: «Общеизвестно, что сын за отца не отвечает, а внук за деда и подавно». Почему же в таком случае исключили из партии и уволили с работы братьев Михаила и Алексея Поповых, вся вина которых заключалась в том, что их дед, умерший двадцать лет назад, имел когда-то мясную лавку? Чистка должна быть направлена не столько против пассивных членов партии, сколько против «вражеских и чуждых элементов». Истинная большевистская бдительность заключается в способности распознать и безжалостно разоблачить настоящего врага, отличить его от простого нарушителя партийной дисциплины или партийной этики⁴². Настоящими врагами были люди, подобные директору Смоленской электростанции, который однажды имел неосторожность сказать, что материальное положение рабочих ухудшается⁴³.

Зарождение показательного процесса ьш ;•••'

Все это было лишь прелюдией к массовому террору, который Сталин начнет по окончании всех приготовлений. Последние не ограничивались только проверкой партийных документов, обменом партбилетов и налаживанием механизма репрессий.

Близился следующий этап чистки, который должен был затронуть высший эшелон партийного руководства. Для его оправдания Сталину нужны были гораздо более весомые политические основания, чем материалы молниеносных процессов «Ленинградского центра» и «Московского центра», на которых лидеры бывшей оппозиции приняли на себя лишь моральную и политическую ответственность за убийство Кирова. Требовалось сенсанционное разоблачение давнего и разветвленного контрреволюционного заговора партийно-государственной верхушки, имевшего целью убийство Сталина и Кирова и уничтожение советской власти.

Для пущей убедительности главари заговора должны были публично дать показания, подтверждающие его существование. Перед Сталиным и исполнителями его замысла — Ежовым, Ягодой и его непосредственными подчиненными в НКВД — встала двоякая задача: разработать подробный сценарий и заставить Зиновьева, Каменева и пр., включая видных большевиков с троцкистским прошлым, публично признаться, что они, выполняя полученные из-за границы директивы Троцкого, действительно играли ведущую роль в большом террористическом заговоре. Таким образом будет обеспечено правдоподобное и всем понятное обоснование для массового террора, появится возможность обвинить в изменнических действиях других бывших оппозиционеров и продолжить аресты высокопоставленных партийных работников. Сталинская жажда мести будет утолена, он одержит триумфальную победу над ненавистными врагами — на суде они будут признаны виновными в ужасных преступлениях, и их имена будут навеки опозорены⁴⁴.