Сталин. История и личность

⁹² Частушка рассказана в 1982 г, ссыльным писателем Львом Копелевым, слышавшим и запомнившим ее в 30-е годы.

⁹³ МсЫаеи&у В. Ро^ег апс1 Зситес ЕЦсе... Р. 51. Очевидно, сведения получены Николаевским от Бухарина.

⁹⁴ НордЛ. Маршал М.Н. Тухачевский. Париж, 1978. С. 120.

⁹⁵ Ог1оиА. Зесгес Шзсогу... Р. 276.

⁹⁶ «Правда*. 28 января 1935 г. ■ ■ ;|

⁹⁷ «Правда*. 8 июня 1935 г.

⁹⁸ ТруканГ.Авсяъ Енукидзе //«Агитатор*. 1989- № 12. С. 42. В 1989 г. полная стенограмма этого пленума еще не была опубликована.

⁹⁹ Рассказано автору покойным Е.Г Лейкиным в Москве в июне 1977 г. Лейкин был тем самым молодым зиновьевцем. Арестованный в 1935 г., он провел в лагерях много лет и вернулся в Москву в хрущевское время.

ОГЛ ">

'ел Т I

>тн.т ■.Х')Н"тда УХнгниг.-' _; >«■

Ш ы..«

-т

Политика и общество во время террора

Тихий террор

ЧЩХ-пл-.. ;» С<*‘-

П-■'■Г¹.':"

С начала 1935-го и до лета 1936 г. сталинская метла террора прошлась по низшим эшелонам советского общества. Арестовывались и попадали в лагеря или в ссылку многие исключенные из партии и беспартийные. Широкого освещения чисток в газетах не было, хотя отдельные сообщения время от времени появлялись. Анна Ахматова назвала это время периодом «вегетарианского» террора¹ — действовали отлаженные механизмы «проверки партийных документов», затем «обмена партийных билетов», неугодных исключали из партии, но сколько-нибудь крупных партийных работников в Москве и на местах все это почти не затрагивало. Однако и этот тихий террор явился источником многих человеческих трагедий.

Сигналом к кампании репрессий стало новое циркулярное письмо ЦК всем парторганизациям, датированное 18 января 1935 г. Парторганизациям предписывалось мобилизовать все силы на борьбу с враждебными элементами и уничтожение гнезд контрреволюционеров². Необходимость усиления борьбы обосновывалась в письме новым закрытым процессом, прошедшим в Ленинграде 15-1бянваря. Зиновьев, Каменев и еще семь человек были признаны виновными в том, что создали «Московский центр». Этот «центр» якобы вдохновил на преступление молодых ленинградских оппозиционеров, «центр» которых в свою очередь, как было установлено на процессе в декабре 1934 г., направил руку убийцы Кирова. Итак, чтобы возложить вину на бывших оппозиционеров, ложь громоздилась на ложь, вымысел на вымысел.

В печати процесс не освещался, газеты опубликовали только обвинительное заключение, подписанное Вышинским, и сообщение о приговоре. В последнем, в частности, говорилось:

«Судебное следствие не установило фактов, которые дали бы основание квалифицировать преступления членов «Московского центра» в связи с убийством 1 декабря 1934 года тов. С.М. Кирова как подстрекательство к этому гнусному преступлению, однако следствие полностью подтвердило, что участники контрреволюционного «Московского центра» знали о террористических настроениях ленинградской группы и сами разжигали эти настроения. Все обвиняемые по настоящему делу полностью признали себя виновными по предъявленным обвинениям»³.

Отсюда можно заключить, что обвиняемые не признали обвинение в соучастии в убийстве, но угрозами и обещаниями их вынудили взять на себя минимальную политическую ответственность за случившееся. Обвинение выглядело явно неубедительным, а двухдневный процесс — пародией на суд. Тем не

менее процесс дал Сталину повод потребовать еще большей бдительности и развертывания репрессий — ведь «...подстегиваемая слепой ненавистью и злобой против партии и ее руководства, против товарища Сталина, гениального продолжателя дела Ленина, зиновьевская контрреволюционная шайка активно помогала врагам Советского Союза готовить против него войну. Она воспитала фашистских псов, поднявших оружие против тов. Кирова»⁴. Так зародилась легенда об антисталинском и антигосударственном заговоре, которая получила полное развитие на первом большом процессе, проведенном в августе 1936 г.

Стало ясно, что этим дело не кончится, — Сталин намерен использовать убийство Кирова как предлог для дальнейшей борьбы против политических противников. В узком кругу он этого и не скрывал. Орджоникидзе, который в январе 1935 г. отозвал Ломинадзе из Магнитогорска в Москву, сказал послед-’нему, что Сталин теперь упрекает самого себя в недостатке бдительности. Он был слишком доверчив, но теперь дело пойдет иначе. Теперь не только «щепки будут лететь», всех недовольных нужно вырубить и выкорчевать⁵. Притворное признание излишней доверчивости, конечно, было всего лишь уловкой, позволившей Сталину выразить свою непритворную ярость — чего-чего, а бдительности ему всегда хватало.

Решения Февральского (1935) пленума ЦКВКП(б) (стенограммы не публиковались) показали, что Сталин крепко держит бразды правления. Об этом говорит хотя бы назначение Ежова на пост в Секретариате ЦК, освободившийся со смертью Кирова. Места Кирова и Куйбышева в Политбюро заняли Микоян и Чубарь, а вместо них кандидатами в члены Политбюро стали Жданов и Эйхе⁶. В конце февраля Ежов возглавил КПК, что явилось еще одним подтверждением решающего слова Сталина.

На пленуме ЦК 1 февраля Сталин постарался создать впечатление, что он выполняет или по крайней мере готов выполнить свое декабрьское обещание Политбюро продолжить курс на разрядку. Он выдвинул идею демократизации советской Конституции. По инициативе Сталина ЦК решил предложить изменения в Конституции, направленные на «дальнейшую демократизацию» советской избирательной системы⁷. Таким образом, пока под закулисным руководством Сталина ширился тихий террор, на газетных страницах шла дискуссия по поводу изменения Конституции и Сталин превозносился как главный проводник демократизации.

Тем временем волна репрессий нарастала. Главной мишенью стали ленинградцы. В марте 1935 г. была осуществлена массовая высылка бывших дворян, чиновников, офицеров и торговцев из Ленинграда. Вместе с семьями их изгоняли из квартир (иногда это были подвалы их бывших собственных домов) и высылали в течение двадцати четырех часов. Есть сведения, что списки подлежащих высылке составлялись по доносам, а также путем проверки, кто из поименованных в старом справочнике «Весь Петербург» еще был жив и оставался в городе⁸. Высылали, однако, отнюдь не только по признаку классовой принадлежности — в отдаленные районы Сибири отправили от 30 до 40 тыс. ленинградских рабочих вместе с женами и детьми⁹ Тысячи людей также были арестованы под тем или иным предлогом. Американскому послу Буллитту стало известно о сообщении британского вице-консула в Ленинграде, что количество высланных из Ленинграда достигло 100 тыс. человек¹⁰. В лагерях, куда попали очень многие ленинградцы, их называли «кировским потоком» или «кировскими убийцами». Высылали и из Москвы, но тут размах был меньше.

К февралю 1935 г. набрала силу кампания бдительности — так парткомы по всей стране откликнулись на циркуляр от 19 января об искоренении враждеб-

ных элементов и уничтожении гнезд контрреволюционеров. Это было повторением охоты на ведьм, развязанной письмом Сталина в журнале «Пролетарская революция» в 1931 г., но в гораздо большем масштабе и с некоторыми отличиями. Теперь «разоблачались» как политические, так и идеологические прегрешения; репрессии затронули не только интеллигенцию. Исключение из партии чаще всего*влекло за собой не только снятие с работы, но также арест и заключение в лагерь. Среди репрессированных было много старых большевиков и лиц, активно работавших в партии в 20-е годы.