Тавриз туманный

В Тавризе активно действовали не только реакционные организации, сколоченные царским и английским консульствами. От них не отставали контрразведки Турции и Германии, протянувшие свои щупальца во все уголки Южного Азербайджана. Борясь с ними, царские и английские военные учреждения все крепче сжимали кулак, применяя законы военного времени.

Предатели, такие, как Мирза-ага Биллури и Гусейн Шихлинский, при Саттар-хане эмигрировавшие в Стамбул, теперь, продавшись органам турецкой и немецкой контрразведок, действовали против царя и английского правительства. Они установили переписку со своими единомышленниками в Тавризе и вербовали себе сторонников не только из реакционеров, но и среди неустойчивых членов демократической партии.

Создавая панику в тылу царской армии, они старались облегчить тяжелое положение на турецком фронте под Карсом и Сарыкамышем.

В последние дни в Тавризе усиленно распространялись слухи, будто для поддержки наступления на Сарыкамыш Энвер-паша двинул на фронт дополнительную армию под командованием Аль-Эхсана-паши, а турецкий отряд в сопровождении Мирза-аги Биллури и Гусейна Фишенкчи готовится к походу на Тавриз. Эти сведения до предела накалили атмосферу.

В то же время агенты турецкой и немецкой контрразведок пичкали население лозунгами о борьбе за торжество ислама и поздравляли правоверных с предстоящим объединением всех мусульманских правительств.

Действовать в столь сложной ситуации было очень трудно. Все же азербайджанской демократической партии нередко удавалось путать карты царской и английской контрразведок и разоблачать сущность турецко-немецких интриг.

В Тавризе возмущались предательскими действиями Мирза-аги Биллури. Многие открыто высказывались в пользу царской колониальной политики, предпочитая ее турецкому феодализму. Дальновидные люди, ориентировавшиеся на русских, советовали народу не поддаваться агитации в пользу Турции, призывали приобщаться к русской культуре, считая этот путь единственно приемлемым.

Напряженная обстановка вынудила азербайджанскую демократическую партию для сохранения монолитности и целостности своих рядов перейти на нелегальное положение. Но, и удалившись в подполье, партия по-прежнему стремилась поддерживать в народе революционный дух и бодрость и, оставаясь верной заветам Саттар-хана, внушала массам мысль, что свободу можно завоевать только собственными силами и потому рассчитывать на помощь извне было бы роковой ошибкой.

Англичане наседали на тавризского губернатора Гаджи-Самед-хана Шуджауддовле и его помощника Сардар-Рашида, категорически требуя любыми средствами выявить азербайджанских демократов и представить их список в консульство. А они наспех фабриковали списки, включая в них ни в чем неповинных людей, и передавали их в английское и царское консульства, лишь бы выслужиться перед своими патронами.

Положение комитетов демократической партии во всех городах Южного Азербайджана с каждым часом становилось опасней. Связь с ними ухудшалась. В безвыходном положении оказалась партия и в городах, находившихся в непосредственной близости от турецкой границы, так как в них учреждались английские консульства, превратившиеся в гнезда контрразведки.

В это смутное время тревожные слухи приходили в Тавриз со всех сторон, особенно из Мараги и Ардебиля. В окрестностях Мараги приспешники Гаджи-Самед-хана грабили сельчан, опустошали деревни, а вокруг Ардебиля бесчинствовали холуи Сардар-Рашида, отнимая урожай и угоняя скот.

Демократическая партия, доселе боровшаяся с нищетой, больше не в состоянии была оказывать какую-либо помощь населению, у которого хлеб отбирался якобы для нужд армии. У крестьян не хватало продуктов питания, а вслед за голодом пришли эпидемии.

Но несмотря на оголтелый произвол, лишения и неимоверные трудности, надежда на свободу и независимость у азербайджанского народа не поколебалась, вера его в светлое будущее не иссякла. Население Южного Азербайджана продолжало внушать страх иранским губернаторам, а также англичанам и царскому правительству, несмотря на то, что у них были вооруженные силы.

Англичане, проводя политику физического истребления руководителей азербайджанской демократической партии, прежде всего стремились к отчуждению от них масс. Они старались притупить политическое сознание народа и с этой целью поощряли суеверие и религиозный фанатизм, значительно ослабевшие в Южном Азербайджане в результате революционного движения, связанного с именем Саттар-хана.

По наущению английских захватчиков Гаджи-Самед-хан и Сардар-Рашид мобилизовали реакционных молл и марсияханов*, прикрепляли каждого из них к определенной мечети для разжигания религиозных страстей.

______________ * Марсияхан - певец од на религиозные темы.

Губернатор и его помощник, не довольствуясь казнями революционеров и сочувствующих революции, создавали негласные террористические организации, целью которых было тайное уничтожение неугодных им людей. Бала-Таги, который лишь один день был казначеем при Багир-хане, террористы задушили в подвале, а тело его в назидание другим выбросили на улицу напротив магазинов Меджидульмулька. На следующий день кровавые преступники умертвили Мешади Абасгулу и других сторонников Саттар-хана. Тела их были обнаружены у горы Кепусу и в предместье Гуручай.

Согласно версии, распространенной в Тавризе, в Тегеране шел торг между турецкими и германскими государствами, с одной стороны, и правительством Ирана, с другой, относительно совместного выступления против России и Англии. Этот торг еще больше усугублял и без того накаленную атмосферу в Южном Азербайджане. Английское и царское консульства обвиняли тавризского губернатора Гаджи-Самед-хана в бездействии и вели переговоры с Тегераном о его смещении и замене более энергичным Сардар-Рашидом.

И Гаджи-Самед-хан, и Сардар-Рашид, алчущий получить его должность, из кожи вон лезли, чтобы доказать верность чужеземным захватчикам Они, соревнуясь друг с другом, уничтожали в подвалах резиденции губернатора, находящейся в саду Низамуддовле, невинных людей, выдавая их за революционеров, и, цепляясь за власть, угодничали перед своими хозяевами.

В ДЖУЛЬФЕ

Положение двух наших товарищей в Джульфе беспокоило тавризских единомышленников. Освободить их из когтей царской жандармерии мы не имели никакой возможности. Поехать в Джульфу им на выручку было непросто. Для этого необходимо было получить пропуск в русском консульстве или в соответствующих военных организациях царской армии. И так как другого выхода не было, я решил обратиться к консулу.

В пропуске, присланном нам, было написано:

"Абульгасан-бек Джавахирфруш* и его компаньон Ага Асад Тутунчи-оглы следуют в Джульфу по своим торговым делам. Абульгасан-бек и Ага-Асад являются подопечными царского консульства, а поэтому консульство просит военные ведомства оказывать им при надобности необходимое содействие".

______________ * Джавахирфруш - торговец драгоценными камнями.

Получив разрешение на выезд в Джульфу, я не стал мешкать и, никому ничего не говоря, начал собираться в дорогу. Никому нельзя было довериться. Всюду сновали шпионы, преследующие всех, кто приезжал в Тавриз или уезжал из него. Они всячески старались выведать цель передвижения каждого пассажира, выяснить, куда и зачем он едет. Хотя у нас имелось разрешение на выезд, мы все же должны были соблюдать осторожность, ибо как само консульство, так и военные власти строго проверяли всех, кому было оно выдано. Поэтому-то Нина стала меня предостерегать.

- Лучше, если б ты не вмешивался в это дело. Знаешь ведь, как это опасно, а сам голову в петлю суешь.

- Если меня накроют - не беда, - ответил я, - зато выручу двух товарищей, нужных революции. Так что игра беспроигрышная.

Нина промолчала. В таких случаях она старалась не волновать меня и сама сохраняла внешнее спокойствие.

* * *

Машина, на которой я должен был ехать в Джульфу, отправлялась рано, в шесть часов утра. Я попрощался с Ниной и на фаэтоне поехал в караван-сарай, где стояла машина в ожидании пассажиров.