Тавриз туманный

- Да, это так!

- Разве Турция и иранские народности не принадлежат к числу угнетенных народов?

- Да, принадлежат.

- Раз так, почему не бороться за их освобождение? Разве война германцев против русских и англичан не преследует тех же целей?

- Нет. Это не так. С победой Германии эти нации не освободятся. Они только вырвутся из лап одного завоевателя, чтобы попасть в лапы другого и будут растоптаны еще больше. Азербайджанцы и иранские народности в этой войне не должны сближаться ни с одной державой, а должны ненавидеть всех их и вести беспощадную войну с милитаризмом!

Девушка откинула спустившиеся на лоб волосы.

- Я сижу лицом к лицу с человеком, преследующим людей, стремящимся уничтожить культуру и разрушить мир. Говорить о том, как я люблю тебя, излишне. Моя любовь умрет со мной. И если нет других препятствий для нашей близости, - значит разница во взглядах явилась причиной нашего разрыва. Повторяю: твои идеи - это большевистские идеи. Править миром этими идеями нельзя!

Я видел, что излишне продолжать спор на эту тему, ибо стараться переубедить германского агента было глупо.

- Скажи, могу ли я рассчитывать на твою защиту? - спросила она, когда, поднявшись, я стал прощаться.

- Я могу защитить не избранный тобою путь, а тебя лично! - ответил я и вышел.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ МИСС ГАННЫ В ТАВРИЗЕ

Несмотря на то, что русский посол в Константинополе Гире телеграммой за номером 621 от 22 июля сообщал о том, что Турция дала заверения соблюдать нейтралитет, Россия не приостанавливала подготовительных работ и двигала свои войска на турецкую границу, и на Кавказе, и в Иране организовывались армянские добровольческие отряды.

Спустя несколько часов после совещания, созванного царским консулом Орловым, весь Тавриз узнал о вынесенном на нем постановлении.

В выпушенных прокламациях мы изобличали мероприятия Гаджи-Самед-хана и Сардар-Рашида, направленные к нарушению Ираном нейтралитета.

ПРОКЛАМАЦИЯ

"Азербайджанцы! Мировая война началась. Людей, подобно стаду баранов, отправляют на западный и восточный фронты.

Ввиду безрезультатности русско-турецких переговоров в ближайшие дни ваша несчастная родина обратится в арену войны. По настоянию царского консула Гаджи-Самед-хан и Сардар-Рашид стремятся втянуть азербайджанский народ в кровавую битву.

Посмотрите, какие телеграммы отправляет царский консул русскому послу в Тегеране и наместнику на Кавказе Воронцову-Дашкову. Внимательно прочтите эту телеграмму.

Не допускайте, чтобы в свои завоевательные войны, в эти кровавые схватки они втянули ваших детей.

"Рускому послу в Тегеране. Телеграмма номер 549, 19 июля 1914 года.

Копия Тифлис.

Шуджауддовле и Сардар-Рашид просят меня уверить вас, что они готовы отдать жизнь на служение Его Величеству. Я думаю, что ввиду ухудшения наших взаимоотношений с Турцией, смешать его с поста генерал-губернатора Азербайджана не следует.

Шудшауддовле берет на себя удовлетворить транспортные и продовольственные нужды русских войсковых частей в Азербайджане, а также и тех, которые должны прибыть.

В случае возникновения войны с Турцией Сардар-Рашид станет во главе двадцатитысячной курдской армии. Шуджауддовле же станет во главе северной армии и, объединив кабиллы Сэраба, Карадага и Халхала, двинется на Турцию".

Иранский революционный комитет".

Наши прокламации всколыхнули весь город: в лавках, на базарах все только о них и говорили.

На базарах и рынках арестовывали сторонников Турции и Германии и ссылали. Не только быть германофилом, но и произнести слово "Германия" было невозможно - это вызывало арест, избиение и ссылку.

И сегодня, заметив на улице огромный людской поток я заинтересовался. Были слышны крики: "Поймали сторонника Германии".

Перед пекарней собралась огромная толпа. Все, вытянув шеи, старались рассмотреть пойманного "сторонника Германии".

Наконец, оттуда выволокли совершенно нагого человека и бросили на улицу. На мой вопрос: "Кто это?" стоящий рядом полицейский ответил:

- Отец его известный в Тавризе лоти*, сын Гаджи-Аллахара. А тот, которого вы видите, сумасшедший, кретин. Его называют Аллахяр-хан. Зимой и летом он спит в этой самой хлебопекарне.

______________ * Человек, ведущий разгульный образ жизни, плут.

- Все это хорошо, но раз этот человек сумасшедший и к тому же нищий, чего же от него хотят? - удивленно спросил я полицейского.

- Как, то есть, "чего от него хотят?" - неодобрительно глядя на меня, переспросил полицейский. - Разве вы не видите, что он сторонник Германии?

Я замолчал и отошел в сторону. При создавшейся в Тавризе обстановке, каждого легко можно было погубить, заподозрив его в симпатиях к Германии.

Не успел я пройти несколько шагов, как нагого "сторонника Германии" и впустившего его переночевать Исмаилгару потащили к Гаджи-Самед-хану.

Мне удалось собрать сведения о его "германофильской деятельности".

Аллахяр-хан попросил денег у начальника охраны Гаджи-Самед-хана. И когда тот, рассердясь, закричал "Ты человек одинокий, на что тебе деньги?" Почему-то сумасшедшему Аллахяру пришло на ум сказать:

"Я куплю себе германский замок и замкну себе рот, чтобы больше не обращаться к таким мерзавцам, как ты!" И за эти-то слова известного в Тавризе кретина, как ярого германофила, повели в парк Низамуддовле.

В первых же боях русских с турками выставленная Гаджи-Самед-ханом армия была разбита наголову. После ареста и отправки на Кавказ консулов Турции и Германии, политическое положение Тавриза совершенно изменилось. Со дня на день ожидался захват Тавриза турками.

Городу угрожала огромная опасность, потому что наступающие на Тавриз турецкие войска были из нерегулярных курдских частей. Европейцы, русские подданные, а также лица, находившиеся под покровительством России, поспешно покидали город. Многие сотрудники консульства эвакуировались из Тавриза.

В Тавризе остался только сам консул и его переводчики. Семья консула отправилась в Россию.

Консул, вызвав меня и Нину, посоветовал нам выехать из города. Он считал пребывание Нины в Тавризе небезопасным.

Я сам был сторонником временного выезда Нины, так как судьба Тавриза была неопределенна. Однако Нина не хотела оставлять меня в Тавризе одного. Вот почему я решил перевезти ее к себе.

Сегодня Гасан-ага и Тутунчи-оглы были заняты упаковкой ее вещей. Мы держали в тайне ее переезд. Домохозяину, соседям и знакомым мы сказали, что она покидает Тавриз.

Вечером, в восемь часов, в то время как я перевязывал последние тюки, Нина вернулась из консульства. Все уже было уложено. Многие из вещей были уже отосланы ко мне на дом.

- Это все? - спросила Нина, оглядев вещи.

- Нет, многое уже отправлено.

- Куда?

- В Джульфу!

- Почему в Джульфу?

- А разве ты не намеревалась поехать в Россию?

- Нет! Разве я не говорила тебе? И сейчас только я категорически заявила консулу, что не хочу покидать Тавриз. Ну что ж, - на минуту задумавшись добавила она. - Если хочешь, я уеду, но...

Я прекрасно знал, что она хотела сказать. И не желая мучить ее дольше, сказал:

- Нина, ты без меня не уедешь, вот почему я отправил твои вещи на нашу вторую квартиру!

- Кажется, у нас начинается новая жизнь, - обрадовано сказала она и, взяв меня под руку, повела в следующую комнату. Там, достав из ридикюля письмо, она протянула его мне.

"Уважаемый полковник фон-Пахен! Надеюсь, что это будет моим последним письмом к вам. Надеюсь, скоро мы сумеем увидеться с вами и переговорить обо всем лично.

Русские и русские подданные бегут, вывозят находящиеся в Тавризе ценности. Вот почему вы должны ускорить вступление в город. Русские не располагают в Тавризе крупными силами, могущими представить угрозу. Если не считать деморализованных сил Гаджи-Самед-хана, русские вооруженные силы не превысят одного полка Местные революционеры путем распространения прокламаций призывают народ к соблюдению нейтралитета и к борьбе против войны. Вместе с письмом посылаю и одну из расклеенных по городу прокламаций