Тавриз туманный

Его высочество наследник не должен допускать к управлению делами своих приближенных.

Принц Ферманферман, известный своей положительной деятельностью в Кирманшахе, должен быть назначен в главные управители.

Помимо этого, и Рашидульмульк должен быть назначен на определенную должность в органы министерства внутренних дел".

Считая это уступкой иранскому правительству, Сазонов, как всегда, требовал предоставления некоторых концессий:

1. судоходство на Урмийском озере;

2. иранскую часть Мугани;

3. концессии на оросительные работы в Исфагане. Потребовав предоставления этих концессий, Сазонов отвечает и на самый серьезный вопрос, поднятый в иранской ноте:

"Мы отвечаем на возражения иранского правительства против приобретения русскими подданными поместий в Иране.

Стремление иранского правительства неправильно истолковать пятый пункт Туркманчайского договора - неприемлемо"*.

______________ * По заключенному 22 февраля 1828 года между Россией и Ираном Туркманчайскому договору русским подданным предоставлялись в Иране права лишь на приобретение домов. Царские же подданные, пользуясь этим, скупали в Иране деревни и огромные поместья, расширяя их, создавали большие колонии.

Наконец, переходя к требованиям иранского правительства о ликвидации казачьей бригады и выводе из пределов Ирана русских войсковых частей, Сазонов пишет:

"Пока что мы находим это невозможным. Русские войска могут быть выведены из Ирана только после того, как по всему Азербайджану и Северному Ирану будут организованы казачьи отряды. А эта возможно лишь при отказе от имеющего место в Иране формирования жандармерии с шведскими офицерами в качестве инструкторов".

Свой ответ на ноту Ирана Сазонов заканчивал завуалированными угрозами и не пожелал удовлетворить ни одного из требований иранского правительства. Несмотря на протесты иранского правительства и критику англичан, он не отказывается от намерения оставить Шуджауддовле во главе управления Тавризом.

В отдельном письме русскому послу в Тегеране, резко критикуя политику иранского кабинета, обращающегося по некоторым вопросам к посредству английского посла, Сазонов пишет:

"Сообщите от имени правительства Его Величества тегеранскому кабинету:

В вопросах, непосредственно касающихся России и Ирана, обращение к посредничеству третьей державы неуместно. Иранское правительство неоднократно имело случай убедиться, что русское правительство не может согласиться на постороннее вмешательство. Подобные вмешательства могут затруднить дружеское разрешение конфликта, возникшего между двумя государствами".

10 июля, наряду с нотой, врученной Ирану, Сазонов пишет английскому послу в Петербурге. Перечисляя траты, понесенные Россией в Северном Иране, и убытки, причиненные русским интересам, и переходя к вопросу об Азербайджане, он пишет:

"Интерес России к Азербайджану - естествен, ибо он граничит с Кавказом. Правительство императора не могло отнестись равнодушно к революционным вспышкам и беспорядкам, имеющим место в стране.

Во главе Азербайджана находится Шуджауддовле, хорошо знающий местные условия, пользующийся среди местного населения большой популярностью и считающийся весьма дельным.

Однако Тегеранское правительство не желает замечать его преданности и обвиняет в намерении вернуть на престол бывшего шаха; эти утверждения тегеранского правительства полностью опровергаются - Шуджауддовле верен правительству".

В другом письме от того же 10 июля английскому послу в Петербурге по поводу нефти, обнаруженной в нейтральной зоне и отданной по концессионному договору англоиранской нефтяной компании, Сазонов пишет:

"Вам известно, что русская печать с чрезвычайным напряжением следит за разрешением этого вопроса. Было бы весьма желательно получить от Вас ответ, могущий успокоить общественное мнение.

Не может быть сомнений, что компания получила вышеуказанную концессию до заключения договора 1907 года. Однако тот факт, что предприятие это перешло в руки Англии совершенно меняет дело.

Было бы желательно, чтобы Англия во имя дружбы отказалась от эксплуатации расположенных в нейтральной зоне источников, ибо, хотя они и находятся в нейтральной зоне, но граничат с частью Ирана, находящегося в сфере нашего влияния".

Все эти документы мне показала мисс Ганна, которая в процессе беседы пыталась перевести разговор на русско-германские взаимоотношения. Я прервал ее.

- Известна ли позиция Америки в будущей войне? - спросил я.

- Да, Америка сохранит нейтралитет. Это известно каждому!

- Ошибаешься, - возразил я. - Америка с нетерпением ждет европейской войны. Она не примирится с победой своих соперниц Англии или Германии и в войну ввяжется, когда вся Европа будет ослаблена и готова будет вдеть свою голову в ее экономическую петлю. Она вступит в войну с целью раздавить страну-победительницу.

Будь осторожна. Думаю, что предложение о выступлении Америки, в конечном итоге, против Германии, сильнее остальных. Ты работаешь в американском консульстве и занимаешь ответственную должность. Никогда не подчеркивай своих симпатий к Германии. Тогда и я буду признателен тебе. В противном случае, если с тобой произойдет несчастье, защитить тебя будет очень трудно. Кроме того и положение в Анатолии весьма сложно и запутанно. Здесь налицо угроза не только русско-турецких, но и курдо-армянских и турецко-армянских столкновений. Я боюсь, что ты можешь погибнуть.

Мисс Ганна сжала губы и сдвинула брови.

- Все это совершенно верно! - сказала она после долгого раздумья. Однако Германия выше и сильнее всех государств. Я же немка. Разве могу я не быть сторонницей Германии?

Девушка раскрыла свое подлинное лицо. Работая в интересах страны, готовящей огромную катастрофу, она не считалась с тем, какую опасную обязанность взяла на себя.

- Разве ты не дала мне слово стать революционеркой? Разве ты не поклялась мне работать в интересах угнетенных? Разве не поклялась, преклонив колени у могилы жертв революции, оплакивать их, как родная сестра?

Она ответила лаконично:

- Да, поклялась!

- Где же твои клятвы? Неужели ты собираешься осуществлять их в качестве Германской шпионки?

- Будем говорить откровенно! В настоящее время ты работаешь против правительства России и Англии. Если ты даже ни устно и ни письменно не проявляешь этого, я вижу тебя насквозь и понимаю, что ты иранский революционер. И это прекрасно, так как ты работаешь против России и Англии. Почему же точно такая же работа немецкой девушки должна называться шпионажем? Можешь ли ты в целом мире указать человека, который не любит свою нацию, не стремится к ее славе и чести? Отвечай же, милый друг! Думаю, что подобные разговоры не имеют никакого отношения к нашей любви и дружбе.

Теперь я действительно чувствовал, что имею дело с весьма деятельной, ловкой и смелой шпионкой. Несколько лет подряд мне приходилось возиться с этой германской шпионкой, спасать ее от опасностей, тогда как я должен был стараться погубить ее и как шпионку заставить исчезнуть с тавризского горизонта. Однако я вспомнил и то, что мы достаточно использовали ее в своих интересах. Теперь я окончательно убедился в том, что, сообщая нам тайны американского консульства и причиняя при содействии Мешади-Кязим-аги огромные убытки американским торговым фирмам, девушка руководствовалась не любовью, а долгом, ибо эта немка ненавидела американцев.

- Не найдется ни одного человека, который бы не заботился о своей нации, - ответил я, заглядывая в ее полные ума и лукавства глаза. - К этим твоим словам я могу полностью присоединиться. Но я глубоко ненавижу тех, кто хочет добиться возвышения своего народа за счет гибели других наций.

Мои слова словно пронзили девушку. Она вздрогнула. Стакан в ее руке задрожал и несколько капель чаю пролилось на белоснежную скатерть.

- Разве ты не тюрок и в то же время не иранец? - спросила она меня.