Синяя летопись. История буддизма в Тибете

А в Танкья одна старуха, которую вернули к жизни, сказала ему:

— Подобное случится с тобою! И много слуг придут к тебе.

Позднее слова Догёна совпали с предсказанием этой женщины. Однажды" по пути

из Танкья в Тэнкан он попросил предсказателя узнать его будущее, и тот сказал:

— Ты будешь могущественным человеком и соберешь много золота. Ты пойдешь к

горе желтого цвета и серой равнине. Если не совершишь магический ритуал, твоя

голова может быть разбита, ибо камень со склона горы может упасть на тебя.

Одно лето Таглунтанпа провел в Тинсэре. [916]

Когда он жил в Ньел-е, ламе Могу прислали изображение Пагмодупы, и он спросил

его:

— Ты можешь почитать это изображение?

Таглунтанпа приготовил светильник и пошел поставить его перед изображением.

Увидев его, он почувствовал, что должен пойти и встретиться с этим Учителем. Когда

он был готов отправиться в Уй, то увидел во сне, как поднимается по высокой лестнице,

и когда был почти у вершины, появился большой белый человек, схвативший его за

руку, который сказал:

— Если я не вытяну тебя, ты не поднимешься!

Позднее Догён Пагмодупа сказал ему:

— Тот белый человек был я.

Затем Таглунтанпа бежал в Чжи и добрался до Тинсэра. После этого он отправился в

Тэнчан к ачарье Сангьекьябу и провел там несколько дней. Придя в Дор Лхатэн, он

нашел слугу и лошадь и переправился через реку. При этом они пропустили брод и

были почти унесены потоком, но его лошадь поставила ноги на клочок сухой почвы, и

он смог выбраться из потока. После этого он добрался до северного тракта и

присоединился к Тонсэр Чутону, который шел в Ча-юл, чтобы поставить там

неугасимый жертвенный светильник. Когда они добрались до Чом-тана, обитатели

Чомпэ и Пондо собирали урожай. Врач из Ньенпа сказал ему: «Некоторые из моих

родственников в родных местах берут с собой соль, чтобы продать ее в воротах

Пагмоду».

Он последовал за ними и через Луншо пришел в Ньен. Затем, присоединившись к

нескольким купцам, добрался до Вена. Оттуда в одиночестве он продолжил путь через

ущелье Чжан и пришел в Царон. Затем присоединился к паре бонцев, и когда они

прошли самую тяжелую часть дороги, увидел побеленные стены монастыря Пагмоду.

Он направился прямо к воротам и уже был готов войти, как Дог Чунпа преградил

дорогу. Затем его принял Синтон, а днем он встретился с самим Ламой. Он преподнес

Ламе кусок золота, а Догён Пагмодупа поинтересовался:

— Ты не

устал? Он

отвечал:

— Меня чуть не унес поток, но моя лошадь уперлась ногами в сухой клочок земли и

вытянула меня. [92а]

Пагмодупа сказал:

— Я был там тогда, чтобы ты мог прийти, даже если бы я жил в Ваджрасане. Ибо я

твой Учитель не только в этом рождении, я был тем Учителем, который заложил в тебе

знание!

Затем во время ритуала жертвоприношения Догён сказал:

— Когда новичок подошел к двери, но еще не вошел внутрь, двойник новопри-

бывшего отделился от его тела и вошел в меня! Когда-нибудь ты соберешь вокруг себя

много монахов, среди которых будет несколько равных тебе.

Таглунтанпа подумал: «Если так, то будет ли кто-нибудь больше меня в этой

стране?»

Догён сказал слуге Бэгому:

— О, Бэгом! Как этот новичок напоминает Чаюлпу! А?

Через три месяца Таглунтанпа подумал, что может излечить себя молитвой, даже

если его мозг должен будет вытечь. Он приготовил мандалу с одним золотым шо,

преподнес ее Догену и сказал:

— Я прошу только Вашего благословения! Я не прошу наставлений. Догён

улыбнулся и принял золото. Возвращая мандалу, он сказал:

— Есть поговорка, что верой можно поправить здоровье! Совершай подношение

мандалы и молись! Ты еще многое узнаешь!

Затем как-то он сказал ему:

—Запоминай любое учение, какое услышишь! И не обязательно передача Учения

должна исходить от меня. Тебе понадобятся все эти учения.

—В Тибете, — сказал Догён, — не было более неинтересного человека, чем Шуче

Ойдуб, но у него была «Lu-yi-ра» (название книги, принадлежащей к Циклу Самвары).

В Индии не было более неинтересного, чем Вирупа, но он владел «Аштасахасрикой»

(Праджняпарамитой).

А в другой раз он сказал:

— Смысл наставлений в почитании Учителя, а смысл тайных наставлений — в

личном опыте.

Таглунтанпа обычно говорил: «С тех пор не было ни одной произнесенной им

шлоки, которую бы я не записал».

Однажды Догён даровал ему некоторое наставление, и Таглунтанпа, боясь забыть,

записал его на стене и вышел. Снова зайдя внутрь, он увидел надпись и, таким образом,

не забыл ее. Через три года его пребывания в Пагмоду Догён сказал ему:

— Если ты даже теперь уйдешь, твой настоятель и Учитель придет, чтобы

наставить тебя в Учении.

В другой раз он сказал:

— Ты будешь действовать как наставник в моем Учении!

Догён велел ему:

— Стань

монахом! Тот

ответил:

— Я собираюсь заниматься созерцанием. Умоляю не посвящать меня в монахи!

[92б|—Это не имеет значения, — сказал Догён, — Пэл Гало тоже был монахом и все же

семь лет занимался созерцанием в Намцо. — И добавил: — В наше время следует

смотреть на пример великих людей!

Однажды, когда Таглунтанпа отдыхал в постели, он неожиданно вспомнил главу о

Дхарме, ранее ему неизвестную. И тут вошел Догён с посохом и, указав посохом на его

сердце, сказал:

— Этого не знает никто, кроме меня!

Как-то ночью он увидел во сне, как отец дал ему сосуд. Догён сказал:

— Это указывает на то, что у тебя будет неистощимый запас пищи.

После этого он снова увидел во сне, как отец дал ему ключ, и с тех пор ему не нужно

было применять никаких усилий в созерцании. Он пришел в Пагмоду во время сбора

урожая, когда ему было 24 года, и провел там шесть лет. После смерти Пэл Пагмодупы

он провел в Пагмоду еще месяц. Вместе с чиновниками, казначеем, милостынедателем

Моггомом и другими он отправился в Мэлто и слушал Учение Чехапы. В Луншо он

подружился с несколькими кадампинцами и пошел с ними. Они говорили ему:

— Смени свою

шапку! Но он

ответил:

— Я буду использовать мою шапку как защиту от разбойников в Верхнем Уе. После

этого он отправился в Пондо Канчен. Кальянамитра Канченпа как раз

выходил, и они встретились на пороге. Он почувствовал к нему доверие, и Таглунтанпа

провел одну зиму в монастыре Танго его домашним священнослужителем. Весной того

года он остался в Сэле. Примерно тогда же он получил приглашение и хорошую лошадь

из Кама и отправился в Пагмоду. Там провел одно лето, строя чайтьи для реликвий и

присматривая за скульпторами. Он поднес подарки, в том числе лошадей и проч. В

следующий год после его пребывания в Сэле туда приехал ачарья Гомпа. Поднимаясь по

каменным ступеням к его дому, Гомпа отчетливо услышал в доме голос Пагмодупы и,

войдя, сказал: