Богдан Хмельницкий

засаду, и когда они станут выходить, то окружить их со всех сторон и принудить отдать

и своих старшин и орудия. Богун догадался о хитрости и потребовал обмена

заложников с обеих сторон. Поляки и на то согласились. Но после того Богун

потребовал, чтоб Калиновский с своим войском отступил от Винницы за милю.

Калиновский, видя, что замысел его не удается, не согласился. «Иначе мы будем

обороняться хотя бы нам всем пришлось тут погибнуть», объявили козаки.

Возобновили бой. Поляки, сколько ни усиливались, ничего не могли сделать, бросали в

козацкий стан бомбы, но козаки их счастливо тушили. Поляки потеряли не мало своих

людей и выбились из сил, не расседлывая лошадей, не покидая ни на миг оружия 3).

Богун с изумительною для врагов деятельностью и быстротою не только отражал

удачно приступы жолнеров, но и беспокоил их отважными выходками. Современники

рассказывают, что в одну ночь козацкий полковник сделал вылазку с тремя стами

Козаков на другую сторону Буга для узнания, нейдет ли к нему вспомогательное

войско; этот отряд вступил в битву с поляками; последние узнали Богуна, потому что

лучи месяца ярко играли на его блестящем панцыре. Враги устремились на него. Уже

хорунжий Рогальский ударил его рукояткою своего знамени, а другие жолнеры хватали

его за руки, но Богун, необычайно сильный, одним встряхом Повалил на землю своих

преследователей и поскакал во весь дух, отмахиваясь саблею от толпы гонителей, как

вдруг, в жару битвы, попал в одну из тех продушин, в которые прежде так хитро

спровадил врагов. Но борзый конь его счастливо выкарабкался из воды на лед и донес

своего мокрого и обмерзлого седока в монастырь. Поляки думали, что это

приключение отобьет у него охоту к таким смелым выходкам, но, к удивлению их, на

другой лсе день Богун снова показался на своем буланом коне.

«Каково здоровье?»—кричали ему насмешливо поляки.

*) Hist. belli cosac. polon., 132.

2)

Woyna dom. 4. 2, 14.

3)

Дневн. Освециыа. Киевск. Стар. 1882 г. Февр., 378.

389

«Вчера поляки отомстили мне такою же банею, какою я их угостилъ», отвечал

Богун.

«Так-то,—замечает современник,—храбрецы в одно и то же время и сражаются и

весело разговаривают между собою» J).

Так проходили дни, как вдруг 20 марта возвращается обозный коронный молодой

Калиновский и приносит отцу угрожающую весть: он дошел только до Липовца и там

нежданно напали на него козаки. То были козаки Полтавского полка. Обозный

Калиновский едва мог привести в порядок свой отряд; жолнеры должны были

покинуть своих расседланных лошадей и поспешать назад к Виннице, к польскому

стану. Но козаки, преследуя их, поразили отряд, сопровождавший обоз их. Тем не

менее, однако, молодой Калиновский привел-таки двух схваченных Козаков, а те на

сделанном им допросе показали, что Хмельницкий уже выступил из Белой-Церкви и

идет с своим войском на встречу польскому войску. За ушедшими из-под Липовца

поляками погнался умацский полковник Иосиф Глух с десятью тысячами Козаков и

должен был не сегодня-завтра явиться под Винницею 2). Это навело панический страх,

подобный, по замечанию летописцев, тому, который овладел поляками под Пилявою.

«Бежать! бежать!—кричали предводители: — нас застигнет мартовская распутица,

переправы будут невозможны; притом наше войско будет во всем нуждаться в

неприятельской земле».

Вольный гетман увидел необходимость, в виду ожидаемого появления козацких сил

на помощь осажденным в Виннице, перейти с своим вой1 ском в какую-нибудь иную

местность, более удобную для продовольствия, но в последний раз хотел попытаться

уничтожить упорного Богуна и начал снова приступ пред солнечным восходом. Но чрез

несколько часов появился Глух со своим отрядом. Козаки, чтобы поразить слух

неприятеля, произвели большой крик и беспрепятственно расположились в части

города, носившем название «нового миста», отделенного от другой части, где стояли

поляки, одним мостом. Враги находились друг от друга на расстоянии одного выстрела

из лука 3). Тотчас было дано приказание как можно скорее уходить и побросать даже

все возы, которые были полны со времени разорения Ямполя. Но некоторые хоругви до

того прониклись страхом, что побежали, не слушая команды, сами не зная куда *).

Гетман и начальники, желая их удержать, поспешили за ними и оставили на время

лагерь и большую часть войска без дисциплины. Ляндскоронский с пехотою защищал в

городе мост, через который пройти порывались козаки, приведенные Глухом. Но в это

время служители, пользуясь сумятицею, бросились на возы и начали самовольно

выбирать из них чтб кому хотелось; хозяева вступались за свою добычу; началась

драка... в то же время нные жолнеры спали мертвецки пьяны, .а другие начали

тревожно будить их; про-

1)

Annal. Polon. Clim., 229.— Раш. do pan. Zygm. III, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 155.

3)

Histor. belii cosac. polon., 152.

3)

Диевн. Освецима. Киевск. Стар. 1882 г. Февр., 379.

4)

Pam. do pan. Jan. Kaz., II, 159.

390

снувнггоися представилось, что на них наступают козаки: они схватились за ружья

и начали палить по своим.

Так прошел день. Прошла ночь. На рассвете Богун сделал вылазку, и поляки

бросились в рассыпную, кидая не только возы, но даже пушки и оружие... х). «Словно,

говорит современник 2), боязливый человек увидит в лесу несколько волков и ему

представляется огромная стая, между тем как число их невелико: так точно бежали и

мы; и нашим глазам представлялись ужасные химеры; в самом же деле не было

большой опасности. Возвращавшийся из подъезда Димитрий Вишневецкий привел в

порядок несколько отрядов и спас по крайней мере часть артиллерии». Впрочем,

поляки не ушли бы от совершенного поражения, еслиб козаки не бросились на

оставленные возы и тем не дали возможности передним уйти далеко. Задние не

избежали так легко беды. «Такое смятение произошло, — говорит очевидец, — что

походило на пилявское дело. Одни из наших бежали в ворота, а другие лезли прямо

через вал, те верхом, те пешие... если бы сам Бог нас не оборонил, мы все пропали бы

тогда!» Одни козаки, стоя па валах, проводили бегущего неприятеля насмешливыми

криками: «цыганы, побегушки, безмозглые ляхи, пилявчики! Утикайте дальше за

Вислу. Тут не ваше дило». Но другие гнались за ними по пятам, а тут были не только

те, которые прогнали поляков из Винницы, но еще и новые козацкия силы, присланные

Хмельницким с асаулом генеральным Демком и с Чигиринским полковником Ильяшом

Богачем, и всего, как говорили, погналось тогда за поляками Козаков тысяч до ста и

татар до тридцати тысяч. Пока жолнеры добежали 24-го марта до Вара, то оставили

более тысячи раненых своих собратий, и потеряли не только все награбленное ими у

подолян, но и все собственные пожитки: в Варе у них не было ни белья, ни платья и

притом их утомляли непрестанные караулы: «по три дня и по три ночи приходилось

нам,—говорит Мястковский,—стоять настороже, не разводя огня, и мы поморозили

себе носы, руки и ноги» 3). Вину неудачи поляков под Винницею современник

приписывает безладице и постоянным ссорам между польным гетманом и брацлавским

воеводою Ляндскоронским. Еще после дела в Красном польный гетман сердился на

Ляндскоронского за то, что тот присвоил себе пернач Нечая. Польный гетман хотел

взять эту вещь себе и обругал брацлавского воеводу, когда тот не отдавал ее. С той

поры во все время похода до Винницы паны эти делали друг другу неприятности. В

Шарогроде брацлавский воевода подвергался упрекам от польного гетмана, будто

возбуждает против него подчиненных, а брацлавский воевода сказал, что, напротив, он