Богдан Хмельницкий

уехал к войску, собравшемуся в поход против Польши. Допрос с пытками производил в

отсутствие гетмана сын его Тимош. Преступник сознался не только в покраже денег, но

и в любовной связи с женою гетмана. Хмельницкий, получивши такое сведение, в

порыве оскорбленного чувства и поруганной чести, написал к сыну приказание

покончить с обоими. Виновных раздели до-нага, связали вместе в таком виде, в каком

они прелюбодействовали (sicut erant in actione adulterii) и

') Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Май, 261.

2)

Истор. повеетв. о Мал. Росс., 78.

3)

"Woyna dom. Ч. 2, 19. — Hist. belli cosac. polon., 142. — Stor. delle guer. civ.,

252,

4)

Woyna dom. 4. 2, 21.

5)

Истор. о през. бр.

®) Hist. belli cosac. polon., 138.

повесили1). По известию одного современного дневника, Тимош вместе со своею

мачахою повесил и мать её 2). В другом также современном дневнике говорится, что

жена Хмельницкого была казнена сама-сем, то-есть с шестью другими лицами 3).

Малороссийский летописец, писавший уже позже, по преданию, которому сам не дает

полной веры, говорит, что Тимофей повесил свою мачиху на воротах 4). Когда

Хмельницкому 10-го мая 1651 года доставили весть об этом, он впал в тоску 5). Можно

себе вообразить какая трагическая тревога совершилась тогда в душе этого человека.

Вероятно не затихала она долго и была, может быть, одною из причин печального

исхода войны, который скоро увидим.

Королевское войско, беспрестанно увеличиваясь, подвергалось во время стоянки

под Сокалом тоже тем неудобствам, от которых терпело козацкое: и там

распространились повальные болезни, от которых многие умирали, не увидев

неприятеля. Многочисленное стечение народа произвело дороговизну, которая скоро

возвысилась до того, что шляхтичи, говорит современник, нередко дрались между

собою за кусок белого хлеба, а овес был по 20 злотых за корец, тогда как в

обыкновенное время цена его была 2 злотых 6). Сверх того беспокоили короля обычные

несогласия панов и дух неповиновения, никогда не оставлявший поляков. Король

употреблял все меры, чтоб усмирить волнения, и в особенности действовал

посредством религии. Он сам часто ездил в бернардинский монастырь, показывал всем

пример, что в такое время мысли должны быть обращены к Богу. Наступил праздник

Тела Господня. В этот день все войско было собрано; канцлер епископ Лещинский

совершил литургию и, по окончании её, вынес св. Дары с торжеством, как следовало по

обряду праздника. За ним шел король с горящею свечею, после него следовали

сенаторы и воеводы. Все войско было выстроено и, по данному знаку, каждая хоругвь

должна была подходить к духовенству, стоявшему около канцлера, который держал

бескровную жертву. Впереди хоругви шел хорунжий с своим знаменем и, подошед к

архипастырю, клал с благоговением знамя у ног его; все за ним становились на колени

и хорунжий от имени своих подчиненных произносил клятву пребывать в согласии и

единстве, как прилично воинам креста. Пример тому показала хоругвь королевская, за

нею следовали прочия хоругви; обряд этот кроме того, что поддерживал в воинах дух,

послужил и для обозрения всего войска 7). По известию современного дневника, смотр

войска, начавшийся с 27-го мая, продолжался целых три дня, так как войско кварцяное

разделялось на три отдела: конницу и два рода пехоты, иностранную и польскую. Это

войско было тогда еще неполно; из некоторых воеводств еще не успело придти

посполитое рушенье, чтб очень

*) Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Маи, стр. 270. — Pamietn. АИЪг. BadziwiMa,

II, 437.

2)

Staroz. Polskie, I, 353.

3)

Latop. Jerlicza, I, 120.

4)

Величка. Летоп., I, 14.

5)

Акты ИОжн. и Запади. Росс., ПИ, 452.

6)

Stor. delle guer. сиѵ.,246.—Woyna dom. В. 2, 20.

,) Bell, scyth. cosac., 134.

400

не нравилось королю. В стане под Сокалом он был так же деятелен, как и под

Зборовом, производил маневры, учил неопытных, отправлял подъезды и беспрестанно

возбуждал и поддерживал в подчиненных дух воодушевления и порядка 1).

Простояв несколько недель под Сокалом, гианы сочли неудобным для встречи с

неприятелем то место, которое до того времени считали выгодным. Случилось

обстоятельство, которое заставило их перевести лагерь из-под Сокала в другое место.

Хан еще в мае отправил к Хмельницкому мурзу Хан-Мамбета с передовым отрядом

орды и сам обещал вскоре явиться со стотысячным войском 2). В то время, когда король

прибыл в Сокал, татарское полчище с ханом во главе переправилось своим обычным

способом вплавь через Днепр и шло к Волыни такою массою, которая, по словам

польского историка 3), походила на густой лес или на грозовую тучу, поднимающуюся

изза горизонта и готовую разразиться. Татар с ханом было до ста тысяч, а лошадей у

них более двухсот пятидесяти тысяч, потому что каждый татарин вел с собою

непременно лишнего коня, а иной и пару. Орда шла быстро, делая в день верст по

сорока; татары останавливались для покорма лошадей на самое короткое время и не

расходясь в стороны загонами для поимки пленных, как обыкновенно у них делалось;

теперь это было запрещено ханом. С пути хан отправил посольство к королю. Эти

послы имели тайное свидание с королем, и потом спросили позволение повидаться с

Ничахом или Нетычай-мурзою (как именует его Освецим), пленным мурзою, взятым

Калиновским под Купчинцами. Этот богатырь, черный как негр, исполинским ростом

приводивший в изумление, пользовался благосклонностью панов, как знаток военного

дела; он советовал им не покидать места под Сокалом. Когда татары сошлись с ним,

тогда два поляка, знавшие потатарски, нарядились в платье немецких солдат и, стоя на

карауле под видом часовых, услышали, что этот мурза описывал воинов посполитого

рушенья трусами и передавал хану совет поскорее напасть на поляков под Сокалом, где

он, между тем, будет их задерживать своими советами, потому что место для них

неудобно и тесно. Ханских послов отпустилис честью. Хитрого мурзу после того

отправили в Варшаву 4).

Польские историки не говорят, что за цель была этого посольства и какое

последствие оно имело; но летописцы украинские повествуют, будто король, заметив,

что хан не расположен к козацкому гетману, предлагал ему южную степную часть

Украины, где находилось Запорожье — приют недовольных, колыбель восстаний, если

только хан отступит от Козаков 5). У нас теперь нет никаких данных проверить

справедливость этого известия, во всяком случае позднейшего, хотя не лишенного

правдоподобия. Но есть совре-

J) Woyna dom. Ч. 2, 20.

s) Акты ИОжн. и Зап. Росс., Ш, 458.

3)

Kubala, I, 264.

4)

Histor. ab. exc. WJad. IY, 74.—Дневн, Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Июнь,

440.

5)

Ииратк, нстор. опис. о Мал. Росс., 16.

401

ленные известия, что Хмельницкий на козацкой раде говорил подобное о замыслах

короля О-

Как бы то ни было, поляки если и знали тогда, что хан недоволен своим союзником

Хмельницким, то все-гаки рассчитывали, конечно, что хан не упустит случая, когда

можно повредить полякам. Послы с какими-то тайными предложениями могли быть

также и шпионы, присланные для того, чтоб узнать, как велико польское войско и есть

ли возможность с ним сладить ~). Паны не смели оставаться на том месте, которое

неприятель почитал для себя выгодным: решили перенести лагерь на Волынь 8).

«Лучше, говорили они, воевать в земле враждебного народа, чем отягощать

собственный народ войною» “). Конецпольский был послан вперед с двумя тысячами