Белый орел, Красная звезда (ЛП)

Рис. 4. Минская операция 1919 г.

Существовали неплохие стратегические аргументы для взятия Минска, находившегося в центре следующего комплекса боковых железнодорожных путей. Контроль над сетью Полоцк-Молодечно-Минск-Лунинец помешал бы Советам в объединении их разбросанных военных сил. Наступление на этом направлении началось в начале июля, когда было взято Молодечно.

В течение июля поступали пополнения к генералу Шептицкому, по-прежнему командовавшему Северной группой. Их главной составляющей была Познанская армия, освободившаяся от службы на западе, благодаря подписанию Германией Версальского мирного договора. Она включала в себя знаменитый 15-й (Познанский) Уланский полк под командованием полковника Владислава Андерса. В итоге генерал Шептицкий мог располагать 12 тысячами пехоты, 2000 кавалеристами, 40 пушками, не считая поддержки, которую могла оказать Южная группа.

Наиболее тяжелые бои могли произойти на Минской возвышенности, к северо-западу от города. Для этого Шептицкий сконцентрировал 1-ю пехотную дивизию и Познанскую армию в Молодечно. Для облегчения их задачи был предпринят широкий охватывающий маневр на обоих концах советских позиций. Одно крыло, состоящее из кавалерийской бригады, должно было ринуться через холмы к северу. Другое крыло, состоящее из группировки генерала Мокржецкого, должно было ударить во фланг Западной дивизии в Несвиже на юге. В центре части генерала Ласоцкого должны были вырваться из Налибокской Пущи.

Бои кипели в течение первой недели августа. Ее исход был предрешен, когда польская кавалерия перерезала железную дорогу за Минском, лишив обороняющихся какого-либо существенного подкрепления. Андерс обошел Минск, проскакав около 80 километров, и атаковал из засады последний уходящий поезд. Красная армия закрепилась у Радошковичей, тылами опираясь на край Минской возвышенности. Потери были высоки. К концу недели, 8 августа Минск пал, а Красная армия спешно отступая, попятилась на восток. Урок был ясен: на Окраинах концентрированная атака всеми силами приносит выигрыш, обороняющиеся же, вне зависимости от их героизма, всегда могут быть обойдены с фланга.

Советская Западная армия отошла на север за Двину и на восток за Березину, оставаясь на этих позициях в течение девяти месяцев. Польская 1-я дивизия выдвинулась к Двине, имея в прямой видимости расположенный на другом берегу Двинск; 8-я дивизия встала под Полоцком; 2-я легионерская дивизия достигла Борисова; познанцы овладели старой крепостью у Бобруйска; генералы Ласоцкий и Мокржецкий объединили силы и двинулись к Березине.

Успех Северной группы как электрический разряд прошел по всему фронту. Южная группа, теперь под командованием генерала Владислава Сикорского сломил упорную оборону Лунинца. Генерал Листовский, направленный на Волынский фронт, взял Кременец и Ровно. Генерал Ивашкевич в Восточной Галиции, уже удерживавший правый берег Збруча, очистил свой северный фланг для соединения с Листовским.

К концу августа польская армия достигла линии, которую Пилсудский запретил пересекать. Все три главных города Окраин - Вильно, Минск и Львов, также как и места проживания польского населения были в безопасности. Пилсудский, несмотря на все его романтические мечты, не был столь безрассуден, чтобы подражать Наполеону и идти на Москву осенью.

Как бы то ни было, польско-советская война на данном этапе утратила политический смысл. Ни одна из сторон не планировала захватить больше территории Окраин ради самого захвата. Советы по-прежнему были заняты Гражданской войной, особенно Деникиным, который, в отличие от Пилсудского, собирался уподобиться Наполеону. 19 сентября Деникин взял Киев и продолжал наступление. Пилсудский же, имея двухсоткилометровую защитную полосу между Советами и его любимым Вильно, был готов к переговорам. Настало время для тайной дипломатии, которую так обожал Пилсудский.

Рис.5. Расширение польско-советского фронта в 1919 г.

Часть вторая. Зима разочарований

Фото 4. Юзеф Пилсудский, Начальник Государства

Юзеф Клеменс Гинятович-Пилсудский был, без сомнения, главной фигурой польско-советской войны. Его критики могли бы сказать, что эта война была его личной авантюрой. Как глава государства и главнокомандующий польской армии он напрямую контролировал военную политику и управление армией. Ни один советский руководитель не мог посвятить этой войне столько личного внимания и не обладал такими неограниченными полномочиями.

В первые месяцы войны Пилсудского можно было застать в варшавских ресторанчиках за скромным ужином после долгого рабочего дня в Бельведерском дворце. Он садился один в углу, в тени, в своем поношенном мундире со стоячим воротничком и без знаков различия. Его серо-стальные волосы были подстрижены в прусском стиле, лицо удлиненное и худощавое, интригующе бледное. Его висячие восточные усы добавляли таинственности его внешности. Но наибольшее внимание приковывали глаза. Ни один человек, встречавший Пилсудского, не мог не упомянуть его серо-голубые глаза. Глубоко посаженные, узкие, внимательные и пронизывающие, они были несомненным признаком внутреннего огня, который питал его.

Личность Пилсудского была сформирована годами жизни, связанной с переворотами и опасностями. Рожденный в 1876 году, он был литовцем польской культуры, сыном семьи землевладельцев, гордившейся происхождением от шотландцев-якобитов. Учился он в царской гимназии в Вильно, но со школьных лет впитывал идеи польского романтизма и национализма. Окруженный атмосферой апатии и безысходности, распространившейся после польского восстания 1863 года, он с юных лет всеми силами своей души противостоял настроению своих современников, - отсюда его самодисциплина, молчаливость, склонность к одиночеству. Его энергия была направлена на борьбу с превосходящей силой и угнетением со стороны России, отсюда склонность к конспирации, замкнутость, военное обучение, бандитские привычки. В течение двадцати лет он был членом Польской Социалистической партии. В 1905-1907 гг., во время революционных забастовок, он был, возможно, самым деятельным из ее руководителей. Но после 1907 года, когда революционная активность более не требовалась, его социалистический энтузиазм угас. Он все более интересовался полувоенными организациями, вроде Союза Активной Борьбы Соснковского, в австрийской части Польши. Его собственный Стрелецкий Союз скрывал действительные политические цели за фальшивой вуалью спортивных кружков. В 1912 году его Польские Легионы были официально признаны Королевско-Императорской армией и провели полномасштабные учения в Татрах. Его руководство Легионами сделало его главой движения за польскую независимость, бросив его в водоворот политики и сражения Первой мировой войны, затем в немецкую тюрьму в Магдебурге и, наконец, в возрасте пятидесяти двух лет, на пост единственного и непререкаемого руководителя возрожденной Польши. Когда в конце 1918 года его бывшие социалистические коллеги обратились и нему за политической поддержкой, он, как утверждают, сказал: "Товарищи, я ехал на красном трамвае социализма до остановки "Независимость", но там сошел. Вы вольны ехать до конечной, если сможете, но теперь давайте перейдем на обращение "пан"!”. Даже ближайшие сотрудники не знали, что же Пилсудский действительно думает. Они знали только, что он хочет от них подчинения.