Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Идет время, и по истечении двух лет жизни Пуйлла с Рианнон к нему являются его

подданные и начинают роптать на то, что королева не имеет детей. Пуйлл просит их

запастись терпением, и действительно через год с небольшим у нее родится сын, однако

еще до рассвета ребенок чудесным образом исчезает. Чтобы как-то отвести от себя

обвинение в нерадивости, служанки, которые должны были охранять мать и

новорожденного, но странным образом погрузились в беспробудный сон, убивают

щенка, мажутего кровью лицо и руки спящей Рианнон, а его кости кладут прямо перед

ней на подушку. В результате королеву обвиняют в страшном преступлении: она-де сама

убила и съела собственного ребенка. За столь страшное преступление ее ждет жестокое

наказание.

Тем временем некий Теирнон правитель Гвент Искода, у которого каждый раз в Канун мая

пропадали жеребята, рожденные его прекрасной кобылой, решает устроить в конюшне

засаду и выследить загадочного вора. Через несколько часов он слышит шорох и видит

огромную лапу со страшными когтями, которая тянется из окна к жеребенку. Едва лапа

успевает схватить жеребенка, как Теирнон выскакивает из укрытия и с силой ударив по

лапе, обрубает ее по локоть. Он выбегает во двор, но в темноте не может ничего

разглядеть: лишь у самого входа белеет какой-то сверток — завернутый в пеленки

новорожденный младенец. Теирнон с женой воспитывают его как родного сына, однако,

случайно узнав, что это похищенный сын Пуилла и Рианнон, он возвращает его

родителям. После этого ребенок получает имя Придери, что означает «забота», поскольку

мать его, когда впервые услышала о том, что ребенок не был съеден ею, но что его

похитили и возвратят ей воскликнула: «Ах если бы все что было правдой, я была бы

свободна от всех моих за6от».

Третья ветвь мабиноги как бы продолжает Первую. В ней Придери показан уже взрослым:

он женится и наследует своему отцу, становясь таким образом правителем Ливеда. Свою

мать Рианнон он отдает в жены Мантуидану сыну Лира, о роде которого мы поговорим

особо. Вместе с женами Придери и Манауидан приезжают в Арберт на праздник. Идет

время, и все четверо садятся на почетные места во главе пиршественного стола, но в эту

минуту раздается страшный удар грома, вслед за чем вся зала наполняется густым

туманом. Когда туман рассеивается, они с удивлением обнаруживают, что все признаки

человеческого существования вокруг них исчезли: «не могли они разглядеть ни дома, ни

зверя ни дыма ни огня ни человека, ни жилища, но лишь пустые постройки холодные,

разрушенные без всякого признака человека или даже зверя в них». После двухлетнего

пребывания в этом пустынном краю все четверо отправляются в Англию, где Придери и

Манауидан начинают трудиться: они работают то шорниками, то оружейниками, то

сапожниками, странствуя из города в город, чтобы таким образом укрыться от врагов.

Неожиданно они решают вернуться в Арберт и оба идут на охоту. Не слушая советов

осторожного Манауидана, импульсивный Придери дает заманить себя в некую

волшебную крепость, где видит прямо посреди пола колодец, возле которого на цепях над

мраморной плитой висит золотая чаша тончайшей работы. Он берется за чашу рукой и не

может более шевельнуться — рука его не может оторваться от чаши, ноги не могут

сдвинуться с мраморной плиты, а уста теряют способность говорить. Рианнон, узнав, что

Придери исчез, упрекает мужа, что тот оказался плохим спутником ее сыну и сама идет

на поиски. Она действительно находит зачарованную крепость, но увы, та же судьба

постигает и ее самое. Крепость пропадает с глаз, а вместе с нею — Придери и Рианнон.

Несчастный Манауидан возвращается в Англию и пытается в одиночку вновь шить обувь,

но, столкнувшись с сильной конкуренцией, вынужден вернуться в Арберт. Там он решает

заняться сельским хозяйством и сеет пшеницу, но стоило урожаю созреть, как две трети

его были погублены полчищами мышей. В надежде спасти остатки колосьев Манауидану

удается схватить одну единственную мышь, не такую проворную, как другие и сев на

тронный камень он судит ее и приговаривает к повешенью за воровство. Тут перед ним

один за другим появляются три священнослужителя и просят отпустить мышь, предлагая

за нее выкуп. Более того, последний из них, епископ, заявляет, что эта мышь — не кто

иная как его собственная жена, принявшая облик мыши, и что сейчас она ждет ребенка.

Манауидан не соглашается, тогда тот признается что на самом деле он не епископ, а

чародей Ллуид, что именно он заколдовал Дивед, заманил в волшебную крепость

Придери и Рианнон и держит их в плену. Он сказал также, что сделал все это в отместку

за Гуаула, своего друга и союзника, неудачливого соперника Пуилла и поклонника

Рианнон. Теперь же, как поклялся Ллуид, желая спасти свою жену, он готов освободить

Придери и Рианнон и снять с Диведа чары. И он вправду все исполнил, а вдобавок

обещал никогда более не причинять вреда этой стране. Пуйлл и члены его семьи, включая

Рианнон после ее замужества, не владеют сами по себе какой-либо магической силой,

хотя им постоянно приходится сражаться с противниками, принадлежащими к Иному

миру и наделенными теми или иными сверхъестественными способностями. В этом, как

может показаться, противоречии заключена суть двойственной природы центральных

персонажей валлийского эпоса, роднящая их с героями ирландских саг. Сам Пуйлл имеет

прозвище Властитель Аннувна. Но что такое «Аннувн»? В тексте мабиноги Аннувн

представляет собой Иной мир, чудесную страну, исполненную совершенства; в других

текстах Аннувн — это волшебный дворец или тоже страна, но расположенная где-то

далеко за морем или под землей, внутри холма, что приближает ее к знаменитому

ирландскому сиду. С другой стороны, вспомнив, как изображается Рианнон при первом

своем появлении, мы увидим, что и она, безусловно, наделена некой магической силой,

к тому же, как повествуется в другом валлийском тексте, пение чудесных «птиц

Рианнон» заставляло живых заснуть, а мертвых — проснуться. К этому можно добавить,

что имя Рианнон означает «Великая королева» (а Тейрнон при этом — «Великий

король») и образ ее постоянно ассоциируется с лошадьми. Ложно обвиненная в убийстве

своего ребенка, она вынуждена в наказание сидеть у коновязи и возить гостей мужа от

ворот до двери на собственной спине. В волшебной крепости, где ее держит в заточении

чародей Ллуид, она носит на шее ослиное ярмо. Более того, исчезновение и чудесное

возвращение ее сына связаны с рождением жеребенка, который был впоследствии

подарен мальчику, когда тот подрос и начал проявлять интерес к лошадям. С лошадиной

темой связан и рассказ (в Четвертой ветви) о гибели Придери. Таким образом, всю эту

линию валлийского эпического повествования можно включить в так называемый

эпонический миф, или предание о богине-матери, имеющей облик кобылы; ее имя часто

встречается в Галлии в надписях римского периода. Богиня-кобыла, носившая имя

Эпоны, была весьма почитаема не только в самой Галлии, о чем свидетельствует обилие

ее изображений, ее культ был распространен и в Риме, можно даже сказать, что это было

единственное кельтское божество, которому римляне отдавали дань уважения. Три

эпонические надписи относятся к изображениям женского божества с лошадьми по обе

стороны, в основном же Эпону изображали в виде кобылы или женщины, сидящей на

кобыле. Принято считать, что Эпона заботится о путешествии души после смерти, а

также покровительствует лошадям, мулам и всем, кто ими занимается.

В короткой повести, озаглавленной «Ллюд и Ллевелис», рассказывается о трех бедствиях,