Моя вторая мама. Том 1

– Можно с тобой поговорить? – спросила Моника. Ей столько надо было рассказать Даниэле!

– Да, проходи, – отозвалась Даниэла. Она спустила ноги с кровати, но не смотрела на Монику.

– Даниэла, я знаю, что ты очень сердита на меня, – произнесла Моника давно заготовленную фразу. – Я вела себя плохо и наговорила тебе много обидного.

– Как хорошо, что ты это поняла, – Даниэла скривила губы в усмешке.

Моника растерялась. Она совсем не так представляла себе свой разговор с Даниэлой. Моника печально посмотрела на Даниэлу.

– Ты меня простишь? – спросила она, понурив голову.

Даниэла отстраненно посмотрела на девочку, ее мысли были заняты другим. Она неотступно думала о сыне. Тревога за него не отпускала ее, держала в постоянном напряжении.

– Я старалась быть тебе другом, любить тебя, создать тебе семью, – упрекнула Даниэла Монику.

– Я больше не буду слушать Летисию, клянусь тебе, – с надрывом произнесла Моника. – Я хочу быть твоей подругой и чтобы ты любила меня.

– Хорошо, Моника. Посмотрим, – усталым голосом сказала Даниэла. Разговор явно тяготил ее. – Сейчас я расстроена и плохо себя чувствую. Поговорим как-нибудь в другой раз.

Даниэла вновь легла на кровать и отвернулась от Моники. Моника растерянно постояла еще несколько минут, но Даниэла не шевелилась. Тогда Моника вышла из спальни.

Когда Хуан Антонио вернулся с работы, Даниэла рассказала ему о разговоре с Моникой.

– Теперь ты ведешь себя, как ребенок. Ты и вправду так сердита на Монику, что не можешь ее простить, или это просто педагогический прием? – спросил Хуан Антонио жену.

– Серединка на половинку, – загадочно улыбнулась Даниэла.

Хуан Антонио смотрел на Даниэлу с нежностью. И хотя ее лицо было бледным и осунувшимся, оно казалось ему прекрасным.

– Знаешь что? Несмотря на аварию и операцию, ты ослепительно хороша, – заметил он.

– У-у-у, обманщик! – улыбнулась Даниэла. – Я стала страшной.

– Нет, богини не бывают страшными, – возразил Хуан Антонио.

– Никакая я не богиня. Ты все перепутал. Богиня у нас Джина, – насмешливо сказала Даниэла.

– А я и не хочу богиню! Я согласен просто на женщину. Ты лучше богини! Ты – женщина, которую я люблю и буду любить вечно, – почти торжественно произнес Хуан Антонио.

Он обнял Даниэлу, и она ласково прильнула к нему.

Перед ужином Хуан Антонио заглянул в комнату дочери. Моника понуро сидела в углу на ковре, держа на коленях куклу.

– Ты поговорила с Даниэлой? – спросил Хуан Антонио, делая вид, что ему ничего не известно об их разговоре.

– Да, папочка. Я попросила у нее прощения, но она не сказала мне ни да, ни нет. Она стала такая странная… – сказала Моника задумчиво.

– Я же тебе объяснил причину, – Хуан Антонио погладил дочь по волосам. – Через некоторое время у нее это пройдет и она станет прежней Даниэлой, вот увидишь.

– Я хотела рассказать ей, что у меня есть жених, – с волнением сказала Моника.

Хуан Антонио поперхнулся. Вот это новость! А Моника, между тем, продолжала:

– Но раз она не захотела со мной разговаривать, то я решила рассказать тебе.

– И кто этот счастливец? – спросил Хуан Антонио.

– Лало.

– Лало? – успокоился Хуан Антонио. – Мне надо бы самому догадаться, что это он.

– Он подарил мне коробку шоколадных конфет. Вот! – сказала Моника, вытаскивая коробку. – Хочешь попробовать?

Хуан Антонио отказался, и Моника закрыла коробку.

– Папа, а это очень плохо, когда в моем возрасте уже есть жених? – задала она мучивший ее вопрос.

– Нет, конечно, – успокоил ее Хуан Антонио. – Только, надеюсь, ты не собираешься объявить мне, что завтра выйдешь за него замуж?

– Ну что ты, папа! А знаешь, Лало сказал, что Фико влюбился в Летисию, но мне кажется, она его отвергнет, – рассуждала Моника.

– Не говори мне о ней, – нахмурился Хуан Антонио. – Достаточно зла она всем нам причинила.

– Я не понимаю, почему она такая, – Моника сокрушенно покачала головой. – Она не любит ни свою маму, ни папу, ни братьев. Маргарита говорит, что Летисия завистливая. Летисия все время твердит, что выйдет замуж за богатого жениха, чтобы у нее было много денег и большой дом, полный слуг.

Хуан Антонио хмыкнул. «Должно быть, Иренэ ребенком была такой же», – подумал он.

А Даниэла в это время разговаривала с Марией. Разговор вертелся конечно же вокруг Моники. Мария рассказала Даниэле о том, как восприняла Моника известие об аварии, как она была напугана и возбуждена в тот вечер, ведь еще недавно она пережила трагедию: смерть матери. Еще она описала Даниэле, как Моника молилась у себя в комнате каждый вечер о Даниэле и малыше, как ее, обессиленную от слез, Мария укладывала в постель, с каким нетерпением Моника ждала возвращения Даниэлы из больницы.

– Моника очень страдает, сеньора, – вздохнула Мария. – Она не способна желать вам зла. Она будет очень любить своего братика, уверяю вас. Вы бы посмотрели, как возится она с моим внуком, нашим маленьким Игнасио.

– Да, я понимаю, – кивнула Даниэла. – И Хуан Антонио мне сказал и вот вы тоже… А если она опять начнет ревновать и слушать, что ей наговаривает Летисия?

– Сеньора, если вы будете к ней так относиться, то очень может быть, что она поверит Летисии. Ведь она будет думать, что не нужна вам и что вы заботитесь только о своем сыне, – Мария грустно смотрела на Даниэлу. Она была не только добрая, но и мудрая женщина.

Даниэла почувствовала себя слабой и беспомощной и слезы покатились у нее из глаз. Мария с материнской нежностью погладила ее по голове:

– Не плачьте, сеньора. Я не хотела вас огорчить.

– Нет, вы правы, Мария, – сказала Даниэла, смахивая пальцем слезы. – Я сама не знаю, что со мной.

– Да нет, это так понятно, – возразила Мария. – Авария не прошла для вас бесследно.

Даниэла сжалась, в глазах ее стояла тоска.

– Конечно, нет. Я больше никогда не смогу иметь детей.

Ее слова звучали, как приговор.

– Но у вас уже есть двое, – мягко сказала Мария.

– Да, Мария, – медленно выговаривая слова, ответила Даниэла, – Моника и мой сын.

Женщины улыбнулись друг другу, и Мария спросила:

– Хотите ужинать?

Даниэла отрицательно покачала головой. Есть ей совсем не хотелось. Но Мария участливо взглянула на нее и твердо заявила, что не может ей позволить голодать.

– От вас и так уже остались одни глаза. Нельзя допустить, чтобы вы совсем ослабли. Вам нужно быть сильной и здоровой. Вам надо хорошо питаться, я уж послежу за этим.

И Мария удалилась на кухню.

Каролина смела крошки со стола в кухне и, вздохнув, принялась мыть посуду. На душе у нее было спокойно. В гостиной Херардо устроился у телевизора. Лало сел рядом с отчимом.

– Знаешь, мне немного жаль бабушку, – сказал мальчик. – В последнее время она была такая веселая. А однажды вечером она даже сказала мне, что очень меня любит.

– Разве ты недоволен, что у тебя опять есть своя комната? – спросил слегка озадаченный Херардо.

В комнату, вытирая руки, вошла Каролина. Она слышала последнюю фразу мужа, и лицо ее было озабоченным.

– Не надо говорить о маме, – сказала Каролина, поджав губы.

Херардо наморщил лоб, оглядел комнату и произнес:

– Нам надо бы подыскать другое жилье. Когда родится ребенок, в этой квартире станет совсем тесно. Если мы найдем небольшой и недорогой домик, то сможем взять к себе донью Аманду.

– Завтра, когда мы пойдем к бабушке, я ее обрадую, – у Лало радостно заблестели глаза.

– Я бы не стал ей ничего говорить. Ты же ее знаешь, она станет настаивать, чтобы мы скорее купили дом, – засмеялся Херардо.

На кухне капала вода, и Каролина пошла завернуть кран.

Утром на переменке в школе Моника рассказала подругам, что к ней в гости приходил Лало и попросил ее стать его невестой.