Моя вторая мама. Том 1

– Ну договаривай! Что я? – донья Аманда схватилась за сердце. – Неблагодарный мальчишка, ты меня убиваешь!

– Я не хочу, чтобы ты болела. Совсем наоборот, я хочу, чтобы ты поскорей выздоровела и уехала к себе, – выпалил Лало.

– Хорошо же ты воспитываешь своих детей, Каролина! – закричала Аманда, замахиваясь тростью на Лало, но тот увернулся от удара.

– Ради Бога, не ссорьтесь! – взмолилась Каролина.

– Он первый меня оскорбил! – сказала Аманда, еще кипя от возмущения.

– А она меня чуть не ударила палкой! – воскликнул Лало, стискивая кулаки. – Просто она нас терпеть не может! Зачем ты к нам приехала? Мы жили очень дружно, а ты все испортила!

И Лало выбежал из столовой.

– Сынок! Лало! – пыталась остановить его Каролина, но безуспешно. Она подперла подбородок рукой и уныло посмотрела на стол, потом подняла глаза на мать. – Извини, но он прав… Ты не умеешь ладить с людьми.

– Ты так считаешь? – сказала Аманда, растягивая слова. – Тогда зачем ты взяла меня к себе?

– Потому что я вовсе не такая неблагодарная, как ты говоришь, потому что я волнуюсь за тебя. Но я хочу предупредить тебя, мама… Ты уже не раз доказывала мне, что я не должна принимать близко к сердцу твои проблемы. Если и на этот раз так будет, ты… перестанешь для меня существовать. У нас сложились ненормальные отношения.

– На это, наверно, есть причины, – парировала донья Аманда.

– Да. Но виновата в этом ты! Неужели мы не можем жить спокойно, мама? Ну что ты все время придираешься?

– Я? Ошибаешься! Я самый спокойный человек на свете.

– Ну хорошо! Пусть так! – устало сказала Каролина. – Тебе пора принять лекарство. А завтра мы пойдем к врачу. Посмотрим, что он скажет.

– Если завтра врач скажет, что я умираю, все вздохнут с облегчением. А ты… будешь носить мне цветы на могилку и жить в ладу со своей совестью.

Ракель осторожно прикрыла дверь в комнату сына:

– Наконец-то он заснул!

– Слава Богу! – отозвалась Долорес. – Сегодня он весь день капризничал. Наверное, чувствовал, что нам не до него.

– А кто звонил? – поинтересовалась Ракель.

– Угадай!

– Неужели опять Иренэ? Ну, знаете, она все-таки бестактна, звонит сюда целый день.

– Все мы, женщины, ужасно любопытны. А ей до смерти хотелось узнать, что же происходит, – улыбнулась Долорес.

– Надеюсь, вы ей не проговорились?

– Ну что ты! Как можно?

– У нас мальчик. Сын. – сказал Хуан Антонио, но в его голосе не было заметно радости.

– А он выживет? Ведь малыш должен был родиться через два месяца, – Джина теребила в руках носовой платок, совсем мокрый от слез.

– Вы же слышали, что сказал врач. С Даниэлой и малышом все в порядке. Многие дети рождаются семимесячными и ничего. Не надо падать духом. Они оба поправятся, и совсем скоро все будет нормально, – Сония успокаивающе дотронулась до плеча брата.

– Она больше не сможет… не сможет иметь детей, – хриплым шепотом сказал Хуан Антонио.

– Но у вас ведь теперь есть ребенок. А за это вы его будете любить еще сильнее, – обнадеживающе улыбнулась Сония.

– Сония, позвони, пожалуйста, домой Марии, а то они там, наверно, с ума сходят, – попросил Хуан Антонио.

– Слушай, надо спросить, можно ли увидеть ребенка. Наверно, он такой хорошенький! – предложила Джина. – Попросим, чтобы нас к нему пустили.

Донья Аманда сидела на кровати, опираясь на подушки, и сердито смотрела на внука:

– Что с тобой? Ты все время молчишь… Уставился в телевизор, но я же вижу, что ты не смотришь.

– Мне очень жаль сеньору Даниэлу. Я очень беспокоюсь за нее, – ответил Лало.

– Все обойдется. Твоя мама и Херардо поехали в больницу, – донья Аманда почувствовала укол ревности.

– Даниэла очень добрая и всегда так хорошо к нам относилась, – продолжал Лало. – Разве ты не расстроилась?

– Я? Она мне чужой человек. С какой стати я буду расстраиваться из-за посторонних?

Лало удивленно поднял брови:

– Она не посторонняя, она наш друг.

Мальчик задумался о чем-то, помолчал и вдруг спросил:

– Бабушка, ты совсем бесчувственная, да?

Аманда покачала головой и укоризненно посмотрела на Лало:

– Меня мало трогает то, что произошло с сеньорой Даниэлой, но меня очень обидело то, что сказал ты.

– Я сказал то, что думаю, – Лало упрямо сжал губы.

– Ты рассуждаешь совсем как взрослый, а тебе ведь всего десять лет.

– Я – мужчина и вижу, что происходит.

– Ты еще мал, чтобы читать мне нотации, – сказала Аманда. Она с удивлением рассматривала внука. Она так любила его в эту минуту. Все странно соединилось: чувство вины, досады, ревности и всепоглощающая нежность. И Аманда сказала то, что хотела сказать уже давно: – Подойти ко мне, Лало. Обними меня.

Лало послушно подошел к ней, прижался щекой и всхлипнул. Аманда погладила его по голове и заглянула прямо в глаза:

– Знаешь, мне очень не хватало тебя и твоего брата. Я так скучала без вас. Ты можешь мне не верить, но я очень вас люблю. Никогда бы не подумала, что со мной может такое твориться. Мне было очень одиноко без вас…

– А почему ты не хотела нас видеть? – спросил Лало, вытирая глаза.

– Потому что я упрямая и у меня тоже есть гордость, вот почему! В меня как будто бес вселился. Такой уж у меня характер!

– Ты бываешь такая… резкая. Мама очень расстраивается… и я тоже.

– Не надо обращать на меня внимания. Я постараюсь сдерживаться. Ничего не могу тебе обещать, но я попробую, договорились?

Лало согласно кивнул.

Дора сочувственно смотрела на заплаканное лицо Марии:

– Ну, ты немного успокоилась?

– Да. Слава Богу, сеньора Сония догадалась позвонить!.. – в первый раз за весь день улыбнулась Мария. – По крайней мере, мы уже знаем, что сеньора Даниэла чувствует себя неплохо… и ребенок тоже.

– Мы так переволновались за них! – воскликнула Дора.

– Я знала, что Бог нас не оставит… Слишком много несчастий обрушилось на наш дом, слишком много… смертей, – и Мария перекрестилась.

– Моника очень переживает? – спросила Дора.

– Она поняла, что привязалась к сеньоре Даниэле, и ее замучили угрызения совести, – вздохнула Мария. Она встала, подошла к плите и помешала булькающее содержимое кастрюльки.

– Когда сеньора Даниэла и маленький выйдут из больницы, отношения между ними наладятся, вот увидишь, – заверила Дора.

– Я ни минуты в этом не сомневаюсь, – ответила Мария.

Молоденькая стройная медицинская сестра в белом халате и накрахмаленной наколке провела Хуана Антонио, Сонию и Джину в отделение для недоношенных детей и показала на один из боксов:

– Вот он. Питание он получает внутривенно. Боксы здесь стерильные и температура поддерживается постоянная.

Хуан Антонио разглядывал крохотное существо, лежащее под плексиглазовым кислородным колпаком, и боялся поверить в то, что все обошлось.

– Это мой сын! Мой мальчик! Какой маленький!

– Он ведь недоношенный, Хуан Антонио, но он вырастет, – успокоила его Сония.

– А глаза у него, как у его мамы. Хорошо, что он похож на Даниэлу, а не на тебя, – определила Джина и нервно засмеялась. – По крайней мере, он будет красивым.

– Даниэла, наверно, захочет его увидеть, взять на руки, – Хуан Антонио запнулся, пытаясь справиться с охватившим его волнением.

– Вряд ли ей разрешат. Пока он должен находиться в этом отделении, – мягко сказала Сония.

– Какой славный! – восторгалась Джина. – Даниэла будет счастлива, когда его увидит!

– А когда я смогу увидеть жену? – спросил Хуан Антонио у медицинской сестры.

– Все в свое время. Я вам скажу, когда будет можно. Ее еще не перевели в палату, – улыбнулась та. – Идемте, я вас провожу обратно, в приемную.

Мария поднялась в комнату Моники, открыла дверь и увидела девочку, стоящую на коленях у распятия.