По рукам и ногам (СИ)

– Зачем, – глухо выдавила я, – чего ради?

– У меня с компанией последнее время не все ладно, приличные заказы ушли к корпорации Ланкмиллеров. Так работать – только престиж растерять. Нужно, чтобы Кэри пошел мне на уступки. Но не просто же так, разумеется. И он ведь знает, что будут убивать еще, только не знает кого. Даже весь свой гарем распродал, как предусмотрительно. Значит, будем наносить удары по родственникам, благо, у Ланкмиллера их предостаточно.

– Ты прости, – так тихо, что не удивлюсь, если маменька даже и не услышит, – но я, кажется, не могу здесь больше оставаться.

Роза удивленно вскинула брови. Есть ли у меня право простить собственную мать? За такое вообще прощают?

Я скользнула к двери, уворачиваясь от Марко, и выскочила в низкий, плохо освещенной коридор. До конца ровно пять шагов, а потом тяжелая металлическая дверь, поддающаяся плохо и со скрипом.

В лицо ударил шквал соленого ветра, и я застыла на месте, впиваясь в металлические перила похолодевшими пальцами.

– И куда же ты пойдешь? – Роза вслед за мной неторопливым шагом вышла на палубу. – Мы уже два часа в море.

========== Часть 91 ==========

– Черт!

Я раздосадованно пнула основание перил, чуть было не лишившись при этом пальцев на ноге, и взвыла. Вот теперь мне от Ланкмиллера точно прилетит так, что потом будет крайняя удача, если вообще жива останусь. Он же меня в морской узел скрутит – и это в лучшем случае.

Маменька наблюдала за моей бессильной злостью и ужасом пред хозяйским гневом столь же бесстрастно, сколь и за бешенством Алисии всего несколько часов назад. А я – я с Розой и на одной палубе-то стоять не могла.

Как же это так, просто прихлопнуть человека, потому что мешался, потому что это способ такой достижения цели. Я сглотнула, пытаясь совладать с собой. Наверняка весь диссонанс во мне, лишь потому что знала Элен лично и лично видела, как Ланкмиллер носит траур и втихоря по ней убивается. Если бы это был кто-то, кого я совсем не знала, и бровью бы не повела. Ведь это би-и-изнес, здесь все друг друга чпокают, как мошек.

Впрочем, скандалить с такой мамашей, находясь с ней на одном корабле, затея гнилая. Надо б себя унять.

– Куда мы направляемся? – устало поинтересовалась я.

– В Антею, – Роза повела плечом, стряхивая водопад черных прядей за спину.

– В… – я задохнулась, пытаясь глупо переспросить, и как-то непонятно булькнула, жалобно глядя на мать, – Антею?

Меня мгновенно прошиб холодный пот, и майка сразу же прилипла к спине. И кажется, я ощутила на себе понятие дрожащих коленей уже без всяких ванильных смыслов. Ноги попросту отказывались меня держать.

Шель был крупным рабовладельческим государством, в которым невольникам, откровенно говоря, херово приходилось. То ли дело сверкающая вольная Витториза, где никому не отказывали в новой жизни.

Но помимо этих двух, существовали такие государства, где рабов нельзя было убивать. Находились и такие, в которых даже бить нельзя было и с семьями разлучать.

А была Антея. И Антея была адом, в сравнении с которым Шель имел вид безобидного одуванчика.

Точно так же, как при въезде в Витто, каждый человек объявлялся вольным, при вторжении в Антею каждый, кто не был в состоянии платить государству неебические пошлины каждую вторую неделю, за милую душу объявлялся собственностью страны.

Страна, разумеется, торговала излишками этой «собственности», но как-то совершенно по-безумному. Могла просто так отобрать проданное в любой момент, если вдруг понадобилось построить новую магистраль, а вернуть – тех, кто умудрился выжить в нечеловеческих условиях строительных работ – совсем по другому адресу. Главное, чтобы совпадало число. Иными словами, сколько заняли, столько и возвращаем. А кого именно, это дело десятое.

Впрочем, Антея могла и не вернуть.

И да, это было искуственно-созданное государство, целиком подчиненное «Змеиному зубу» и являющееся его сердцем. А по совместительству, еще и центром торговли невольниками. Антея была маленькая и почти никаких предприятий внутри страны не функционировало. Экономику целиком поддерживала внешняя торговля живым товаром.

И если доля рабов во всем мире составляла 2/3 всего населения, в Антее за немыслимое счастье было считать ее абсолютно уже бесстыжие и чудом до сих пор сохранившиеся 9/10. Итого, всего 10 процентов свободного населения. Останавливаться на этом «Зуб» даже и не думал.

Я все-таки сползла на выдраенные доски, вытирая спиной ледяную стену.

Если корабль войдет в территориальные воды Антеи, меня ничто уже не спасет. Даже синяя корочка Ланкмиллера. Хотя он обещал, что сможет вытащить меня даже из «Змеиного зуба». Чувствуя, как на душе необъяснимо и бестолково теплеет от того, что вдруг вспомнилось, я стремительно отмахнулась. Он и Элен обещал – и где она теперь?

– Неужели обратно к извергу захотелось? – брезгливо осведомилась Роза. У меня это на лице написано, что я о нем думаю? – Зря на него надеешься, ты не глупая ведь, догадалась, что он мне отказывал попросту от большого упрямства. А чтоб за девкой в море кидаться, он слишком высоко себя ценит, ему и людей сейчас, и время тратить непозволительно. Да и если захочет, если даже узнает куда ты делась, поди найди корабль посреди океана.

– Сущая правда, маменька, – убито согласилась я.

Потому что сложно было поспорить. Чихать он на меня хотел, всем только легче будет, если не стану шнырять по дому со своей развороченной спиной. Кэри превратил меня в свою ошибку, от которой только рад будет с чистым сердцем избавиться. Да и я рассматривала его не иначе, как средство спасения.

Однако, даже это все не значило, что я совсем не хочу, чтобы Ланкмиллер меня спасал.

Но мы с ним больше не встретимся, и в этом был, пожалуй, даже один внушительный плюс. Меня больше никогда в жизни не назовут Кику.

На лице Розы отразилось одобрение моей покорности. Она явно ожидала более ожесточенной борьбы, и была приятно удивлена сговорчивостью почти что сломанного ребенка.

– А почему не в Витто, например? – тихонько спросила я, все еще не спеша подниматься.

– У Ланкмиллера в Витто свои подвязки, пока эти бюрократы провозятся с твоими документами, он десять раз снова посадит тебя на цепь. О новом законе слышала? Витто пришлось пойти на уступки рабовладельческим государствам, теперь невольников, которым еще не успели сделать документы, высылают на родину, если объявится хозяин. Это все усложняет. А в Антее я договорюсь. Не лучший расклад конечно, но это все, что у нас есть.

Не лучший расклад? Да он настолько дерьмовый, что легче будет сдохнуть, чем все устроить, как надо.

Я безрадостно прикинула свой маршрут на ближайшие несколько недель. Сначала, значит, я попадаю в Антею и радостно машу Ланкмиллеру ручкой, потому что он с того момента лишается на меня всяких прав. Потом меня должны будут, если удача улыбнется, определить на продажу во внешний рынок, а потом еще и сбыть куда-нибудь. И только купив меня на территории другого государства, Роза станет полноправным владельцем. Но предварительно она охренеет, конечно, отслеживая маршруты моего перемещения и отстегивая на это дело немалую кучу бабла. И все это обрастает просто гроздями условностей и всевозможных «если бы» да и вообще похоже на авантюру сумасшедшего.

Но если маменька выкупит меня сразу же, в Антее, то не сможет потом по закону подписать вольную, и тогда я так и останусь «ресурсом государства», пока ласты не склею.

Радужные перспективы, нечего сказать. И почему-то я не могла отделаться от уверенности, что Роза пойдет по второму пути. Неужели нельзя было обратиться в какое-нибудь другое вольное государство? К чему вдруг такая спешка?

Я ничего не спрашивала.

– Госпожа, – на палубе появился Марко, – мы приближаемся к границе территориальных вод Шеля, вас через несколько минут встретит скоростной катер.

– Мне нужно будет покинуть тебя раньше, – Роза в ответ на мой вопросительный взгляд склонилась ниже, поглаживая меня по щеке, и что-то в этом жесте проскользнуло такое отвратительное, собственническое и Ланкмиллерское, – неотложные дела. В порту вас встретит мой человек, так что ни о чем не волнуйся.