Вечно 17 (СИ)

Поворачиваюсь всем телом к дверям заведения и смотрю вперёд, загораживая людям дорогу. Эти воспоминания душат меня… Словно на моей шее петля, и с каждым разором она все туже и туже. Мне не хватает его поцелуев, объятий, его запаха… Мне не хватает этого парня! Тоскуя о человеке, понимаешь, как он важен. А кто говорил, что любить просто? Любовь – это война, и порой бывает, люди проигрывают одну битву, поспешно сдаются, и проигрывают всю войну. Эрик поспешно сдался, но я все ещё борюсь. Но долго ли? Невозможно вечно любить человека, который не любит тебя. Рано или поздно, но твоё сердце забьётся новым именем.

Невольно вспоминаю наш с Эриком разговор. По коже прошлась дрожь.

***

– Допустим, солнечные лучи пробили слой атмосферы и всех нас ждёт скорая погибель, чтобы ты делала? – спрашивает Эрик, переключая плеер. Я сомкнула веки и положила голову ему на плечо.

– Я бы смирилась.

Нансен отдаляется от меня, и я неохотно открываю глаза. Парень удивлённо смотрит мне в лицо, подняв одну бровь. От его гримасы мне становится неловко и одновременно смешно.

– Смирилась бы? Так просто? Ты знаешь, что, возможно, завтра нас уже не будет и ничего бы не делала?

Недолго думая, я отвечаю:

– Если нас не будет в этом мире, значит будет в другом. Мы всегда будем вместе.

– Банально и сопливо, – заключает Эрик, хмыкая.

– Эй! – я боднула его локтем. – Любовь всегда соплива и банальна! Это нормально.

– В нашем случае, это ненормально. Но я все равно люблю тебя.

– Я люблю тебя…

***

Черт… как же это больно. Вокруг все поплыло или это все слёзы? Зажмурив глаза, я избавилась от пелены в глазах. Картинка стала вновь полноценной. Мимо меня проходят люди, мимо меня проходит жизнь, но это уже неважно. В груди все почернело и сгнило. Нет ничего ужаснее, чем будучи подростком уже разочароваться в жизни. Это нечестно. Мама говорит, чтобы я всегда помнила о голодающих детях в Африке, которые ежесекундно борются за жизнь, помнить о детях, которые больны раком, о инвалидах, о бездомных. Помнить о них и никогда не жаловаться на жизнь, а благодарить Бога, что со мной все хорошо, что у меня есть еда, одежда, дом и семья. Да, я знаю, мама несомненно права, но дело в том, что я законченная эгоистка, которой абсолютно на все плевать. И это плохо. Но мою сущность не изменить. Я протяжённо выдыхаю.

– Да, это дверь, – говорит мужской голос позади меня. Я разворачиваюсь, вскоре об этом пожалев. Бен и Коди, сложив руки на груди задумчиво пялятся на вход в кафе. Тут назревают два вопроса: 1) как долго они здесь? 2) видели ли парни мои слёзы?

Во мне смешиваются чувства ненависти и ностальгии. Как бы я не злилась, но очень скучаю по былым временам, когда мы втроем могли говорить о чем угодно и просто смеяться. Верните мне это время, умоляю вас! И сейчас я разрываюсь на две части – одна требуют уйти, другая обнять и забыть прошлое. Однако я просто стою и смотрю на брюнета с блондином, скривив губы.

– Вы следите за мной? – заговорила я. Парни рассмеялись. Снова подул ветер, и волосы Хвостика, как и мои взъерошились. Бен убрал руки в карманы кожаной куртки.

– Мы просто сделали перекус в пиццерии за углом, – оправдывается Коди.

– Не все вертится вокруг тебя, Рэйчел.

Я чувствую, как мои щёки начинают краснеть. Да, выгляжу сейчас, наверное, ужасно глупо. В горле запершило, а ладони вмиг вспотели.

Поправив пряди волос за ухо, я говорю:

– Ну, тогда вы можете идти.

– Так, мы не хотим ссориться, – Коди улыбнулся уголком губ и выпрямился.

– Да, мы хотели наоборот помириться, – поддерживает друга Бен. Я нахожусь в оцепенении. И почему так хочется хохотать? Наверное, это защитная реакция. Страусы делают ноги (да, именно так, они не засовывают голову в песок, когда им страшно, это совсем другое), мышки прячутся в норки, а я сдерживаю смех. Коди посмотрел на своего друга и кивнул ему, тот замешкался.

– Рэй, – начал Бен, – мы все осознали, прости нас. Мы реально хреновые друзья, мы правда перед тобой виноваты, и нам этом известно. Прости… Видимо мы не могли смириться с появлением в вашей с Роуз жизнях каких-то парней, помимо нас, вот и сорвались с цепи… связались с Крисом и его братом. Но мы готовы исправляться.

– Да-да, – поддержал его Коди, энергично кивая, – мы послали Блэков, вернули им машину, бросили пить и курить. Следующим этапом будут извинения перед Ро и её парнем, и перед твоим…

Признания парней растопило мое сердце. Каждый может совершить ошибку, но не каждому дано её признать. И я по-настоящему рада за ребят, ведь им это удалось. Чаши весов пошатнулись в пользу «прощение», а «обида» потихоньку исчезает. Я тщательно пытаюсь скрыть восторг и удивление за маской безразличия, но улыбка вырывается сама по себе, от чего я склоняю голову вниз. Главное не засмеяться, надо быть сильной и стойкой! Поднимаю голову, поправляю волосы, а затем складываю руки на груди, размышляя над словами. В мыслях целый философский монолог, а вслух произнести его невозможно. В горле словно воздушная стенка, мешающая словам произноситься.

– Перед Роуз вы уже не сможете попросить прощения, как и перед Скоттом и Эриком, – вспомнив о грустном, сказала я. В груди все сжалось. Парни с недоумением смотрят в мои глаза, нахмурив свои густые брови.

– О чем ты? – Бен облизнул нижнюю губу.

– Роуз и Скотт уехали сегодня днём, – на мое объявление парни недовольно вскрикнули «Черт», а потом взялись за голову, – а Эрик Нансен… вообщем, ему не нужны ваши извинения.

Бен подошёл ко мне ближе.

– Куда уехала? Почему она уехала? Почему мы вообще ничего не знали об этом?

Да, парень определенно зол. Реакция Бена резче реакции Хвостика. Вам это мало что говорит, но вот мне… Я встрепенулась.

– Может потому, что вам было плевать на нас? Вы поступили с ней очень некрасиво, ты поступил с ней некрасиво! – я ткнула в его грудь указательным пальцем. – Ты подвёл её как друга! Обозвал и чуть не ударил её на вечеринке! А потом хочешь тёплых отношений с ней?

Я вижу как напряжены плечи Бена. Блондин взъерошил волосы и раздражительно скорчил лицо. Ещё одно мое слово и он взорвется.

– Я это и без тебя знаю, поэтому так хотел попросить прощения! Но уже поздно.! Черт, черт, черт! – Бен начал ходить кругами, а затем со всей злостью пнул ногой об мусорный бачок, тем самым распугав прохожих. Люди с опаской смотрят на блондина и проходят мимо, перешёптываясь. Коди задумчиво смотрит на меня. Он что, думает, что я лгу? Прекрасно.

– Почему ты так разозлился, Бен? Тебе же было плевать на неё?! Или ты… ты… – мои глаза округлились, а слова застряли в горле. – Ты её до сих пор любишь?

Услышав мои слова блондин разворачивается всем телом и грустно смотрит на меня. Я отступилась. Он любит Роуз… В голове все перемешалось. Я потерялась в пространстве и времени, заблудись в собственных мыслях и доводах. Это очень странно. Ноги становятся ватными, и я еле удерживаю себя на земле.

– Ладно, понятно все с Ро, а что с Эриком? – внезапно для всех спрашивает Коди.

В груди неимоверно забилось сердце. Это мое слабое место, моя ахиллесова пята. По спине прошёлся холодок, а руки, хоть и были ледяными, вспотели. Смолчать ли? Признаться в том, что тот, кого я полюбила всей душой, так легко отказался от меня? Ещё чуть-чуть и на глазах появятся слезы. Парни не должны этого видеть.

– Ничего. – отрезаю я. Голос на удивление был твёрдым и спокойным, хотя внутри я вся пылала.

– Стоп. Как это ничего? Ты же… – настаивает Хвостик, но я его перебиваю.

– Мало ли что я там говорила, не бери в голову! Вы тут извиняетесь или что?! – срываюсь я, и парни переглянулись. Коди слащаво улыбнулся блондину, а тот поднял брови. Они поняли? Черт, черт, только не это. Ощущаю прилив крови к щекам, потому прячу красное лицо.

– У вас с ним какие-то проблемы? – улыбается Бен.

– Какие у нас с ним могут быть проблемы? Не неси чушь!

Коди спрятал руки в карманы джинс.