Вечно 17 (СИ)

– Мне жаль юношу и его семью, пусть Господь смилуется над ними. Ты молодец, не оставила своего любимого в трудный час, поддержала его… Я правда искренне рада за тебя, дочка, – мама по-новому мне улыбнулась. Эта улыбка полна счастья, любви и заботы – эта материнская улыбка. Мне сразу становится тепло. Плохие мысли вмиг испарились, и я забыла обо всем плохом, что происходило со мной в эти дни. Мне жутко захотелось обнять маму, что я и сделала. Я подошла к ней и приобняла её, почувствовав, что она рядом, что никогда меня не предаст и не бросит; всегда поймёт и выслушает. Моя мама. Она самая лучшая женщина на свете. От этих мыслей я сжимаю её сильнее, лишая воздуха, от чего женщина глуховато смеётся.

– Все-все, ты меня сейчас задушишь! – мы смеёмся, и я её неохотно отпускаю.

Мои глаза падают на груду бумажек, неаккуратно лежащих на одной из полок кухонных шкафчиков. Я делаю шаг и хватаю бумажки. Это всего-то чеки и счета… Счета за свет, за воду, чек за неуплаченный кредит. Я рассматриваю бумажку, в которой просят выплатить кредит за предыдущий месяц (кредит за телевизор). Мы увязли в долгах.

– Мам, у нас проблемы с кредитами? – спрашиваю я, не смотря на женщину.

Она выдыхает тёплый воздух и устало отвечает:

– Да нет, это все мелкие долги, сегодня все отдам до последнего цента.

Я ухмыляюсь. Считываю с конверта адрес, номер телефона банка, а затем и сегодняшнюю дату. В груди все оборвалось. Я замерла. В глазах плывут какие-то фигурки, а ноги еле удерживают меня на земле. Мама с волнением смотрит на меня, не понимая в чем собственно дело. А я тем временем теряюсь в собственных мыслях.

– Рэйчел, что случилось? – подала голос мама. Я перевожу на неё твёрдый взгляд.

– Какое сегодня число, мама?

Она глуповатым взглядом смотрит на меня, делая вид, что не поняла вопроса. Но она все прекрасно поняла. Её реакция меня выводит из себя. Я сжимаю конверт в руке, превращая его в мусор. Мама открыла рот и сердито произнесла: «Что ты творишь-то, это ведь документ!». Но мне было плевать. Ярость и неизвестность ослепили меня. Я сжимаю губы, а затем отрывисто выдыхаю.

– Мама, сегодня двадцать первое апреля… сегодня у папы свадьба?

Женщина закрывает глаза и смирительно кивает.

– Да, – подтверждает она. К горлу подбирается ком. Мне становится совсем худо.

– Ладно, эм, почему я все ещё здесь.? – я много раз моргаю и отступаюсь. – Я же сейчас должна быть у стилиста, должна покупать платье, да? А где приглашение? Я хочу посмотреть на него. Дай мне его, – я протягиваю раскрытую ладонь маме. Она поднимает на меня свои глаза и грустно смотрит в мои. Я пошатнулась.

– Нет никакого приглашения, Рэйчел, – говорит с печалью мама.

Я недоверчиво засмеялась. Мне стало смешно, когда внутри меня захлёстывали эмоции. Я ухватилась за рядом стоящий стул, чтобы не упасть. Черт, почему я так чувствительна?!

– То есть, как это нет? В смысле нет? Они что, нас не пригласили?! – в глазах мелькали слезы. Если я моргну, то вода потечёт по щекам… Господи, сколько же мне ещё плакать?! Когда вся эта боль выветрится?! Я хватаюсь рукой за голову и провожу её во волосам, взъерошивая их. Сглатываю комок боли и поднимаю голову к потолку, чтобы слезы каким-то образом вернулись обратно откуда взялись. Мама с жалостью смотрит на меня; ей также обидно, как и мне, я в этом уверена на все сто процентов.

– Мне жаль, дочка, правда жаль.

Я ей киваю. Но легче на душе не стало. Мне просто не верится в это… Они же при нас говорили о свадьбе и о дате, не может быть, чтобы они нас не пригласили. Это беспардонно. Я понимаю, что если сейчас не сяду, то упаду. Медленно присаживаюсь на стул и тупо пялюсь в одну точку. Внутри все сжимается, все плывет. Я чувствую безмерную пустоту, в которой блуждает ветер, но также чувствую какое-то напряжение, которое становится все больше и больше. Мне хочется кричать. Кричать до потери сознания. Хочется биться об стенку, и как бы не было глупо, хочется сделать себе больно. Какая, черт возьми, разница? Одним порезом больше – одним меньше. Самоубийцы никогда не меняются и не осознают свои ошибки. И я не буду. В голове все расходится по швам; мой мозг горит. Я правда очень устала за этот день. Я уже не чувствую себя.

В следующее мгновение мы с мамой слышим дверной звонок. Видя моё состояние, мама встаёт с места и идёт к двери. Господи, пусть это будет папа или почтальон. Пусть они принесут нам приглашение, умоляю. Мой отец не мог так низко поступить со мной… Тот, кто хранил мою детскую комнату все эти годы, не мог забыть пригласить меня на свою свадьбу. Невозможно… нереально. Я до последнего верю в это. Меня ударяет волна эмоций. Сама того не замечая, я начинаю бесшумно всхлипывать и проливать слезы. Я так много плакала за эти дни, что уже научилась делать это бесшумно. Боль. Сколько же боли во мне. Я обхватываю себя руками и плачу взахлёб. Мне уже абсолютно плевать на все на свете. Эти дни окончательно добили меня. Хуже быть просто не может. Я слышу мамины шаги и судорожно вытираю слезы, делая вид, что все хорошо. Впрочем, как всегда. Держу крестики, надеясь, что это приглашение на свадьбу отца. Прошу, прошу…

– Дорогая, к тебе гости, – улыбаясь, говорит мама. Класс, это не приглашение. Я нехотя оборачиваюсь лицом к женщине и стоящего рядом с ней высокого брюнета с длинными волосами. Моя челюсть отвисает. Этот день обещает быть поистине тяжелым.

***

Мы сидим с ним друг напротив друга. Мама любезно оставила нас одних, убежав в банк, чтобы выплатить долги по кредитам и счетам. К сожалению. Ведь находиться с этим человеком один на один мне хотелось в последнюю очередь. Мой бывший друг. Как же это глупо звучит. Коди с опаской смотрит на меня и молчит, словно набрав воды в рот. Конечно, нечего мне сказать, тогда зачем явился?! Ох, если он что-то мне скажет резкое, я всю злость и боль вымещу на нем, и ничуть об этом не пожалею. Мы молчим уже ровно восемь минут и тридцать семь… восемь… девять секунд. Эти минуты для меня проходят слишком медленно. Я недовольно выдыхаю и перевожу холодный взгляд на Хвостика.

– Ну? И зачем ты пришёл? – грубо спрашиваю, показывая негодование и отвращение. Никогда не забуду тот день, когда меня пытали, а эти бестолочи стояли за стенкой и ничего не предпринимали. Ненавижу.

Коди оживлённо захлопал ресницами, ерзая на одном месте. Мне просто интересно, что он хочет мне сказать.

– Просто соскучился. Мы ведь друзья, – на его слова я лишь фыркнула, закатывая глазища, – тебя почти не видно в школе. Я волнуюсь.

Меня распирает на части от этих фальшивых слов. Несчастная попытка выразить заботливость.

– Господи, да ты великий актёр, я тебе скажу, – язвительно улыбаюсь, – значит, теперь ты волнуешься? Как мило.

Коди недовольно скривил губу и напряг плечи. Его взгляд мягок и искренен, но это все игра, я точно знаю. Они мне больше не запудрят мозги.

– Рэй, давай забудем всю эту грязь? Мы же друзья. Пожалуйста, переступи свою гордость. Я реально переживаю за тебя.

От его реплики меня тошнит. Мои руки собираются в кулаки. В крови играет адреналин, и сердце адски колит. Мне противно это словно – «друзья». Я пытаюсь не потерять самообладание, но это очень тяжело, почти невозможно. Как бы мне не хотелось, я просто не в силах найти положительные моменты в голове. Я помню лишь плохое: обвинение Бена в мой адрес на стадионе «Уоксерс», драка на вечеринке, пытки и их безразличие… Эти люди ничего не знают о дружбе. Для них это только слово.

– Не называй меня так, только друзья вправе так называть меня… Волнуешься? Что за бред? Когда об меня тушили сигареты, когда меня привязали к стулу, когда угрожали и манипулировали, ты не волновался, а теперь волнуешься?! Тебе было плевать, умру я или нет! И сейчас ты что-то говоришь мне?! Да я уверена, что тебя сюда послал твой рыжий друг-психопат, который в любую секунду может подставить тебя! Ты никакой мне не друг! Меня выворачивает при малейшей мысли о нашей с тобой дружбе! Ты отвратителен! Потому, будь любезен, свали из моего дома и никогда ко мне не подходи, понял ты меня?! Я не хочу иметь с тобой дел!!! Проваливай!!! – я вскакиваю с места и ору на весь дом. Коди виновато смотрит в пол, пряча свои бесстыжие глаза. Меня всю трясёт от злости, но я до сих пор не чувствую удовлетворение. Мне хочется высказаться ещё больше, наговорить кучу гадостей и даже врезать парню промеж ног. Я просто чешусь от такого дикого желания.