Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Да, - признался Михаил.

-- Ищи свою любовь в другом месте.

-- А если все-таки узнать у других? Вдруг Люба все-таки уже с Кешкой?

-- Ладно, узнаю, - засмеялась Алина.

Через сутки Михаил знал, что к Пикунову жена не возвращалась, что тот сам собирается за ней ехать. Тревога Михаила усилилась. Он и так всю ночь на рыбалке не спал, ворочался. Баба Нюша снилась без конца, что-то все пыталась объяснить, опять ругалась.

-- Бабуль, - сказал ей мужчина, устав от своих снов, - не ругайся на своего непослушного внука. Я завтра же поеду в П-в. Мне надо опередить Кешку. Ты только скажи: с Любой ничего не случилось.

-- Ждет тебя, дурня, - баба Нюша улыбнулась и благословила своего внука. - Поезжай, сынок, поезжай к Любе. Ты там очень нужен.

Сынком звала его бабушка. И Лиза тоже за ней повторяла: "Сынок". А сынок струсил, сбежал, бросил женщин. Михаил задумался: не хватит ли ему прятаться. Деньги у него есть, пусть еще не хватает, чтобы вернуть долг Годеонову и Гере. Но надо себя уважать. Да и Годеонов вряд ли потребует сразу деньги. Так что выкрутится Михаил. А сейчас надо позвонить в П-в. После долгих раздумий набрал домашний номер Облонских, попросил позвать Герасима. Низкий грудной женский голос удивленно ответил, что Герасим погиб больше года назад вместе со Снеженой Эдуардовной и Кристиной.

-- Что? - тихо переспросил Михаил.

Женский голос повторил.

-- Когда это случилось?

-- Все в один день, - словоохотливо ответили на том конце провода. - Когда хоронили старого Эдуарда Григорьевича. Такая страшная катастрофа... Вся машина сгорела...

Мужчина весь день был не свой. Не знал, верить или нет, живы ли Гера, Снежена, Кристина. А вдруг это очередная уловка Герасима? Дмитрий Королев посоветовал обратиться к помощи Интернета, найти местные газеты годичной давности. Михаил вышел на сайт П-вских газет. Нашел нужную статью и с удивлением прочитал, что в день смерти старого Облонского в автокатастрофе погибли его дочь, внучка и муж внучки, то есть он, Михаил.

-- Ого! - присвистнул мужчина. - То-то я никому не нужен. Я, оказывается, покойник. А это и неплохо. Никому нет до меня дела, - и вдруг другая мысль: - А Люба, она ведь тоже может так считать! А Лиза! Что же я наделал! Они же думают, что я умер! Поэтому никто меня не ищет.

Прямой самолет в П-в должен был быть через неделю, Михаил не стал ждать, вылетел в Москву, там пересел на поезд, и уже вечером мужчина лежал на верхней полке поезда, идущего в П-в и перематывал в голове события последнего года своей жизни.

Сначала все-таки Михаил решил идти к Любе. Если нет, то обратиться к Веронике, она должна все знать и сказать, куда уехала Люба.

С тревожным сердцем подошел мужчина к знакомому дому в пригороде П-ва. Как объяснить все любимой женщине, чтобы она его простила, как потом идти к Лизе? Ну, с той проще, обрадуется, поплачет, поругается и простит в очередной раз неразумного племянника. А Люба могла за это время и замуж выйти.... Неужели он все-таки потерял свою Любку? Михаил подошел к подъезду Любы и увидел: с другой стороны шел... воскресший Иннокентий Пикунов. Михаил почувствовал небывалую злость. У него хотели увести женщину, его женщину. С этой целью идет сюда Кешка. Не будет такого! Никому не отдаст Любашу Михаил. Надо будет, наоборот, уведет у Кешки. Это его женщина! Именно такие чувства бурлили и кипели в душе вернувшегося мужчины.

-- Здорово, покойничек, хорошо выглядишь, - зло первым заговорил Михаил. - Ты с какой целью ожил? Надоело в мертвецах ходить? Скучно?

-- Сам должен знать. Ты вроде тоже помирал, - отозвался Иннокентий.

-- Я не умирал! Журналисты меня похоронили, - продолжал злиться Мишка. - Ты-то зачем сюда пожаловал?

-- За женой, - ответил тот довольно-таки доброжелательно.

-- Она же считает тебя умершим. Шел бы ты отсюда.

-- Ничего, скажу, что потерял память, что похоронили по ошибке не меня. Найду что-нибудь наплести. Любка, она верная, покладистая, обрадуется мне. А ты какими путями сюда? К кому?

Они уже подошли к подъезду и обнаружили, что стоит массивная железная дверь, подъезд закрыт на домофон.

-- А я, Кеш, тоже за Любой, - зло-ласково пояснил Михаил. - Буду просить стать моей женой.

-- Ага. Опять на деньги льстишься. От Криски ничего тебе не досталось, так ты к Любке лыжи навострил.

-- Не понял, - ответил мужчина. - При чем тут деньги?

-- На Криске в свое время женился из-за денег. Не спорь. Знаю все. Теперь на Любке хочешь. Деньги все себе цапнуть.

-- Какие деньги? Ты Любу ни с чем оставил после своей так называемой смерти. Только на квартиру и хватило. Какие у неё деньги? Или ты с барского плеча ей пол-"Империи" своей отделил?

-- А это не твое дело. Это моя " Империя". И вот что я скажу тебе, Михаил, думаешь, я не знаю, как ты тут клинья к моей жене подбивал, пока я в коме валялся? Полгода жил у неё. Не квартирантом чай - мужем. А ведь знал, что я живой. Ладно. Я неревнивый, Любе это прощу. Она молодая, интересная, темпераментная. Ей мужчина был нужен. Помог ты ей, Мишка, в трудный момент. А сейчас топай отсюда. Тебе ничего не светит. Никаких денег.

-- Мне светит больше, чем тебе. Мне не деньги, мне Люба нужна. Я люблю Любу и не отдам тебе. И она меня любит! Запомни: Любка - моя!

Михаил перегородил вход во все еще закрытый подъезд. Он был настроен не пускать к Любаше Иннокентия, на кулаках отстаивать свое право на женщину. Но в это время дверь запиликала и распахнулась, Михаил невольно посторонился, из подъезда вышла веселая Люба с маленьким ребенком на руках. Ясноглазая девочка вертела темноволосой головой, доверчиво улыбалась. Несколько минут женщина стояла молча, глядя на двух мужчин; медленно сползала радостная улыбка с её красивого оживленного лица. Потом какое-то чувство пробежало в глазах женщины.

-- Ни фига себе, явление народу, - озадаченно произнесла Люба. - Умерший муж и сбежавший любовник. И сразу вместе.

-- Я за тобой, - сказали оба одновременно.

И Любе стало обидно, до слез обидно. Один объявил себя мертвым, другой исчез, больше года не было о нем ни слуху ни духу, мог бы подать весточку. И вдруг являются оба: "Я за тобой!"

-- А не пошли бы вы оба отсюда, господа, куда подальше, - горько промолвила женщина.

Она прошла между ними и села в стоявшую неподалеку машину. Михаил успел заметить за рулем Веронику. Женщины уехали. Мужчины стояли в растерянности.

-- Так вот чей это ребенок, - задумчиво произнес Михаил. - Все правильно, Вероникин. Она родила вторую девочку, когда я жил с Любой. Мы еще ездили на крестины. Люба очень любит детей. Все с Марусей Веркиной возилась, смеялась, что и себе родит когда-нибудь такую же рыженькую малышку...

Кешка резко оживился при словах, что ребенок на руках у Любы был не её, а подруги, и спокойно реагировал на слова, что Люба жила с Михаилом. Он знал это еще в то время, когда был жив Гера, который держал племянника в курсе всех событий. Через минуту Иннокентий спохватился.

-- А что ты стоишь, рассуждаешь? Иди отсюда побыстрее, - он вызывающе глянул на Михаила. - Чего приперся к моей жене? Тебе нечего здесь делать. Или ты забыл: Любка - моя жена.

-- Так и побежал. Жди! Люба - не жена твоя. Ты забыл, что ты покойничек по всем документам. Вдова! Люба - твоя вдова. Она моя женщина, - также с вызовом ответил Михаил. - Так я тебе и отдал Любу. Запомни, никогда больше с тобой Люба не будет жить. Не получишь! Она выйдет за меня замуж!

Уехавшая женщина не видела, как сцепились в драке двое мужчин. Рослый крупный Михаил и невысокий Иннокентий. Каждый хотел себе эту женщину. Кешке бы ни за что не справиться с Михаилом, если бы не вмешательство третьего лица. Драка прекратилась при неожиданном появлении Годеонова. Тот подъехал на машине, посигналил, привлекая внимание, распахнул дверку:

-- Кешка? Пикунов? Ты уже здесь? Какими путями? -произнес Родион Прокопьевич. - Хотя зачем я спрашиваю? Держишь нос по ветру. Через неделю огласят завещание. Быстро прибежал.