Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Мы с дочкой Мишу будем ждать.

Люба до самых родов жила у Вероники. Чтобы больше назойливые посетители не искали Любу, соседка Нина всем отвечала, что Люба уехала в А-к, откуда родом был её муж. Но после Махнова и Лодзинского лишь один раз незнакомый мужчина интересовался Любой, да как-то зашла приятная женщина, наверно, кто-нибудь из учителей школы, где работала Люба. И все! Михаила не было.

В положенный срок безо всяких осложнений Люба родила девочку. Крупную, глазастенькую Нюсю. А волосики были черные, черные. Миша часто рассказывал женщине о своей мудрой и умнейшей прабабушке Нюше, что растила его с тетей Лизой. Мудрая была женщина. Люба назвала девочку в её честь - Анной, и мысленно призвала в ангелы-хранители деревенскую колдунью, которую только добром вспоминали люди - она не одному человеку помогла, целительница и колдунья баба Нюша.

Вероника ни в какую не хотела отпускать Любу домой. До родов так и не выпустила, хотя женщина уже успокоилась и хотела вернуться к себе. Вера придумывала разные причины. То холодно у Любы в квартире, то в окна ветер дует. Как жить там с ребенком? А самой? Нельзя болеть во время беременности. Люба думала, что это все так, правильно говорит Вера. Холодно в доме, когда задувает ветер. Окна были старенькие, ненадежные. Женщина решилась, взяла часть денег из тех, что были от продажи машины, и поставила пластиковые окна. Стало, в самом деле, сразу теплее. Махнув рукой на все приметы, купила детское приданное, поставила в спальне красивую деревянную кроватку, коляску Вероника запретила покупать, сказала, что подарят они с Никитой. Люба все перестирала, перегладила. Все было готово к появлению нового человечка. Вера разрешала все это делать, но жить одной в своем доме Любе было категорически запрещено.

-- Начнутся роды, а нас рядом нет. Что будешь делать? - спрашивала она.

-- Телефон есть, - отвечала Люба.

-- А вдруг роды будут молниеносные?

-- Сама приму, - не сдавалась Люба. - Раньше в поле рожали.

-- Нет, до родов только у меня жить будешь. И рожать только в роддоме!

Люба согласилась, но настояла, чтобы из роддома её отвезли домой. Хоть и большой у её подруги дом, но там живет семья. Никита у Веры молодец, лишнего слова не скажет. Но женщина видела, что её присутствие все же его несколько сковывает. Да и не дело это - жить по чужим углам. У Веры своих забот хватает: дети маленькие, требуют внимания. Словом, из роддома Любу привезли домой. Ничего, она выдержала. И незачем знать, что всю первую ночь она проплакала, и в другие ночи, случается, плачет. Смотрит на маленькую дочку и плачет. Так хотелось, чтобы Миша был рядом.

Шесть месяцев прошло с той аварии. Ни весточки, ни слуху от Михаила. А вот какие-то люди опять интересовались Любой, на улице спросили: в этом ли подъезде живет Пикунова Любовь. Нина, соседка, молодец, сказала, что Люба уехала назад в А-к. Может, опять от Годеонова приходили люди? В общем-то, от самого Родиона Прокопьевича Люба ничего плохого не видела, и когда он был у них с Кешкой в А-ке, этот человек ей понравился, вежливый, внимательный, обходительный, от него исходило тепло, и был он при этом какой-то смертельно усталый. И Никита говорит, что Годеонов - хороший честный человек. Мишке нет смысла от него прятаться. А может, Мишка все-таки погиб? И Махнов только ради денег приходил? Наврал, что Михаил живой. А на самом деле давно его нет в живых. Или Миша просто не любил Любу? Нет, это не так. В своей записке он писал, что любит свою Любашу. Когда же была написана эта записка? До или после катастрофы. Поэтому еще одна мысль появилась у Любаши: надо обязательно поговорить с самим Годеоновым, узнать от него про Мишу. Ведь он был в той машине. Он знает точно. Но Никита сказал, что Родион Прокопьевич до сих пор в больнице. Туда Люба с ребенком не решилась сама поехать. Вероника же решительно сказала, что не пустит Любу таскаться по больницам ни с ребенком, ни без ребенка, пусть даже не мечтает.

Пропала в неизвестности после пожара и тетя Лиза. Люба немного знала эту деревенскую знахарку. Вероника как-то обращалась к ней, возила свою вторую дочку заговорить грыжу. Пошептала тетя Лиза над ребенком, улыбнулась ласково. Спокойно стала спать девочка у подруги. А теперь и Лизы нигде нет. И никто не знает. Её видели как-то у большого дома Годеонова в Соткино. Так это понятно: она тоже Мишу, наверно, пыталась найти.

А дочка росла, радуя маму. Глазки у неё были отцовские, зелено-голубые, а волосы оставались черными, ну разве чуть посветлели. Миша тоже был темноволосый, но у дочки цвет волос был более темный. Нюсе исполнилось три месяца. Надо было пройти осмотр у врачей - у узких специалистов. На улице стоял холод. Люба нервничала, как в такой холод она поедет с ребенком в поликлинику. Спасибо Вере, довезла до центральной детской больницы. Сказала подруге:

-- Не спеши, не психуй, не дергайся. Своих детей я подкинула Майке с Андрианой. Назад я тоже тебя отвезу. Спокойно проходи всех врачей. Я пока проверю своего рыжего банкира. Нагряну неожиданно: вдруг крутит с кем романы. Знаешь, Никита старается брать на работу приятных вежливых женщин, обязательно красивых, чтобы у посетителя радовался глаз. Как тут не беспокоиться и не проверять, - подруга не удержалась, фыркнула от смеха, и завершила уже серьезно. - Ты когда все сделаешь, позвони. На улице не стой с ребенком. Холодно, ветер. Банк ведь рядом, в ста метрах. Я подъеду к самому крыльцу.

Люба так и сделала. Позвонила Вере, когда закончила свой обход, но не стала ждать в больнице. Нюся капризничала, вертелась в одеяле, все пыталась вытащить ручки. Поэтому женщина взяла дочку и осторожно пошла к банку навстречу подруге. Она, боясь поскользнуться и упасть - уже лежал снег - не заметила ни Изы, ни Годеонова, ни тети Лизы. Вера же видела, как возле банка выходит из машины, опираясь на костыль, какой-то седой мужчина, но не стала проявлять любопытства, да и не встречалась она никогда с Годеоновым, не знала его в лицо, поэтому поехала к подруге. Та, конечно, не усидела, шла навстречу. А ветер был сильный.

Вера довезла подругу, поспешила домой. Уже дома ей позвонил муж, сообщил, что нашлась тетя Лиза. Она и Годеонов сидят у него. Никита спрашивал, что делать, можно ли дать им адрес Любы?

Маленькая Нюся после посещения больницы капризничала. Люба переживала, что девочка заболела. Хотела позвонить Вере, но сколько можно обременять подругу своими проблемами. Женщина качала девчушку и размышляла о своей жизни. Хотелось опять плакать. Нет Миши, нет рядом близкого человека. Вот сейчас пожаловалась бы кому-нибудь, что Нюся беспокойно спит, часто плачет, вскрикивает во сне, глядишь, и легче бы стало. Сами собой потекли слезы. Люба устала от одиночества. Хоть бы родители были живы. Папка бы обязательно приходил бы каждый день к внучке, таскал бы на руках. Мать бывала бы реже. Но тоже, может, порадовалась бы с дочкой. Наконец-то Нюся уснула. Люба осторожно отняла ребенка от груди, положила в кроватку. И тут звонок в дверь. Нюся опять захныкала. Женщина несколько раз качнула кроватку, девочка умолкла. Ругаясь в душе на весь белый свет и на то, что забыла отключить домофон, Люба пошла открывать дверь. Через несколько секунд на пороге её дома появилась Лиза. Люба хоть и видела её мельком один раз, сразу узнала, заплакала и шагнула навстречу женщине.

-- Где Миша? - спросила она. - Почему он не пришел?

-- Не плачь, - отвечала тетя Лиза, обняв её. - Не плачь. Я приехала за тобой. Негоже одной с дитем быть. Да еще с таким маленьким! Как живешь? Ни в магазин отойти, ни в аптеку, коляску некому снести вниз... Я тебя сегодня же заберу отсюда. Будешь жить с нами...

Заплакала Нюся. На лице бывшей колдуньи появилось умиленное выражение.

-- Покажи мне быстрей внучку, ведь твоя девочка внучка мне, - просила тетя Лиза. - Ты не бойся. Я ничего плохого не сделаю...

-- О чем вы? - сквозь слезы, улыбнулась молодая женщина. - Идемте.

Она с гордостью показала Лизе свою девочку. Тетя Лиза склонилась над кроваткой и взяла Нюсю на руки, и в этот раз сама расплакалась. Ей показалось, что здесь рядом бабушка Нюша, что заменила ей мать, погибшую так рано. И теперь бабушка приказывает ей, Лизавете, помочь этой маленькой девочке, что неразумным младенческим сердцем чувствует боль и тревогу своей матери.