Приворотное зелье на единственную (СИ)

-- Вылитый Мишка маленький, - сказала Лиза. - Такая же темноволосая, как и папка. Но разве чуть потемнее. А глаза его. Ну, давай, поговорим с тобой, крошка. Зовут-то как тебя, малышка?

-- Анной, - ответила Люба.

-- Анной, - повторила Лиза. - Анюта, значит.

-- Я Нюсей её называю, - пояснила Люба.

Девочка не капризничала на добрых руках молодой бабушки, она внимательно смотрела своими крупными глазами, словно узнавала Лизу. А Лиза что-то зашептала, и это было удивительно, но слова защитного заговора возникли сами в памяти, Лиза готова была поклясться, что баба Нюша её этому никогда не учила. Это было изначально заложено в генетической памяти женщины. Молодой бабушке казалось, что баба Нюша наблюдает сверху своими мудрыми глазами и одобряюще кивает головой. Нюся быстро уснула. Лиза сказала:

-- Вот что, Любаш, собирайся, едем к нам. В твоем доме испуг живет, боль твоя. Ты постоянно чего-то боишься, плачешь. Вот и дочка у тебя нервничает. Капризничает, плохо спит.

-- Мы к Мише поедем? - с надеждой спросила Люба.

-- Нет, дочка, - грустно ответила женщина. - Не знаю я, где Миша. И Родион не знает. Мы думали, он с тобой уехал. Ошиблись, видно. Едем к Роде. У него будем жить. Все вместе. Дождемся Мишку.

Люба вопросительно подняла глаза.

-- Да, у Родиона Прокопьевича Годеонова. Он мой муж. Да, Любаша, я на старости лет замуж вышла. За Родю. Ты его не бойся, Люба, он хороший человек, он не делал людям зла. Только Облонские об него вытирали ноги и его именем творили мерзопакостные дела. Ты не переживай, никогда Родя ни тебе, ни девочке ничего плохого не сделает. Он любил мою сестру, Зою, мать Мишки. Только жизнь сложилась так, что разлучили их. Зойка тогда с отчаяния сошлась с одним приезжим, забеременела, Мишку родила и стала пить. Годеонов всю жизнь считал себя в этом виноватым, помогал Мишу растить.

-- Он его отец? - не поняла Люба.

-- Нет! - ответила Лиза. - Но всегда любил его, и, когда с Кристой Мишку сосватали, Родя очень обрадовался тому, что именно Миша будет его зятем. Он его сыном готов был признать... А сегодня дедом объявил себя. Он в банке, как услышал от Никиты, что у вас с Мишкой родилась девочка, даже переговоры не смог вести, весь расцвел, улыбается, как дурачок, всякую ерунду в банке несет. Иза уж на него ругалась, ругалась, а он все равно соображать бросил. Оформление кредита пришлось отложить. Я одна за тобой приехала. Меня Тимофей, шофер, привез. Пожалей Родю, дочка. Никак он после аварии не выздоровеет до конца. Еле ходит. А сегодня разволновался, споткнулся и упал. Переживаю, как бы опять не было перелома. Иза повезла его в больницу, а меня он за тобой отправил.

Раздался звонок сотового телефона. Лиза засмеялась:

-- А вот и Родя. Неймется ему. Да, Родя. Люба здесь. С девочкой. Да, с нашей внучкой. Нюсей зовут. Я забираю их к нам. Как твоя нога? Ничего больше не сломал? Спасибо, Дева Мария. Болит? Ничего, дома полечим. Да, дома встретимся. Пусть тебя Иза туда отвезет. Я же Любу с девочкой сейчас привезу.

Лиза окончила разговор. Посмотрела на Любу.

-- Ты веришь мне? Поедешь со мной?

-- Верю. А куда ехать?

-- В Соткино. Там дом большой. Не бойся. Я уже его очистила о скверны Облонских. Знаешь, я даже батюшку привозила, хоть и говорят про меня, что я колдунья... Батюшка освятил дом, я травки всюду развесила. Так что собирай дочку. А я пока еще раз позвоню Роде.

-- Уже соскучились друг по дружке? - улыбнулась Люба.

-- И соскучилась, и скажу заодно: пусть он с Изой купит детскую кроватку. Для Нюси. Эту не будем трогать. Пусть стоит здесь.

-- Пусть, - согласилась Люба.

А мысли у женщин были одинаковые: появится Миша, Люба сюда с ним вернется. Дом должен быть готов к жилью.

-- Негоже девочке спать в коляске, - продолжила Лиза. - И ванночку еще купить надобно.

-- Ой, зачем столько беспокойства?

-- Ничего, в радость будет это все нам, - засмеялась Лиза.

Люба поверила словам Лизы сразу и безоговорочно. Она собрала вещи, огромный Тимофей, пыхтя, потащил в машину коляску, потом сумки с одеждой. Последними из дома вышли Лиза с дочкой на руках, Люба с сумкой, в которой сидел недовольный упитанный Буржуй, опять его таскают из дома в дом, Сяпка побежала сама и быстро запрыгнула в машину. Помнила собачонка, как возил её за собой хозяин. Вскоре они уже подъезжали к дому Годеонова в Соткино. Родион Прокопьевич и Иза еще не вернулись. Лиза показала Любе её комнату на втором этаже.

-- Размещайтесь здесь. Мы на первом живем. Ноги болят у Роди. Да и тебе лучше будет на втором. Спокойнее. Ванна и туалет здесь есть. Телевизор, если нужен, поставим.

Подозрительный Буржуй недоверчиво обследовал дом, обнюхивая углы, сердито пошипел на белую кошку Лизы, но та его проигнорировала, замерзшая моментально Сяпа, пока бежала из машины в дом, устроилась сразу же в кресле.

-- Не беспокойтесь так, Лиза, - говорила Люба. - Конечно, нам лучше на втором этаже. Нюся, случается, и плачет по ночам. Может спать помешать.

-- Люба, Люба, да разве ребенок может помешать, - ответила Лиза и попросила Тимофея перенести вещи на второй этаж в большую просторную комнату.

Через полчаса подъехали Иза и Годеонов. Лиза поспешила им навстречу. Приехавшие что-то на перебой стали доказывать Лизе, спорили, махали руками. Та засмеялась, пошла назад в дом, Годеонов, прихрамывая, поспешил за ней. Иза помогала Тимофею разгружать из машины кроватку, ванночку и какие-то пакеты.

Люба, волнуясь, ждала их на первом этаже. Родион Прокопьевич не успел войти, как на него с визгом налетела Сяпа. "Сяпка" - удивился Годеонов, подхватив собачонку. - Ты жива?" Но увидев напряженную Любу, отпустил жалко повизгивающую Сяпку, поспешно разделся, поцеловал в щеку Любу, потом, как и Лиза, взял девочку на руки, бережно прижал к себе, осторожно сел в кресло - ноги не давали долго стоять.

-- Внучка, моя внучка, - сказал он, расчувствовавшись. - Лиза! Люба! У меня теперь есть маленькая внучечка. У меня ведь никогда не было детей. Кристину я не любил, чувствовал, что не моя она дочь. Да и прятали Облонские от меня её маленькую, боялись, что догадаюсь - не семимесячная она родилась, не от меня. Да Бог с ними, с Облонскими, с Кристиной. Они ненастоящие, благородные были. А Нюся живая, настоящая девочка. Смотрите, какая красавица лежит у дедушки на руках. Вся в бабушку. Как смотрит своими большими глазами на деда. Да она улыбается! Лиза, Лиза, смотри, девочка умеет улыбаться! Такая маленькая и улыбается! Какая умница! Ага! Я понял! Она деда любит! Мне улыбается! Кто дедушку любит?

В душе взрослого человека рождались неизведанные ранее чувства. И эти чувства вызвала к жизни маленькая девочка, что бессознательно улыбалась своему дедушке.

-- Ну мне-то дайте посмотреть Мишкину дочь, - раздался бас наконец-то вошедшей Изабеллы. - Я раньше вас узнала о Любе. Это я увидела её у больницы. Любаш, скажи, чтобы мне дали девочку подержать чуть-чуть. Я добрая, я не испугаю. И руки я помыла.

-- Сейчас, так и дал я тебе Нюсю, - неожиданно вредным тоном отозвался поглупевший Родион Прокопьевич. - Дед для этого у девочки есть. Он сам будет держать свою внучку. Нечего ребенка по всем рукам таскать. Еще сглазите.

Женщины переглянулись. Иза хотела обидеться, но глянула на выражение лица Годеонова, засмеялась и сказала:

-- Зато меня Любка в крестные позовет. Так, Любаш?

Женщина смущенно молчала. У Нюси собирались быть крестными и Вероника, и Майка, и Нана, и Андриана, и соседка Нина просилась - словом, все. Но Люба решила не крестить девочку без Михаила. Он и выберет крестную.

-- Поняла, поняла, - добродушно улыбнулась Иза. - Уже есть крестная. Ладно. Позовешь, когда вторую дочь родишь.

-- Хорошо, - улыбнулась Любаша.

Договорившись с Годеоновым о завтрашней встрече в банке, Изабелла Юрьевна уехала. Годеонов продолжал ворковать с ребенком:

-- Моя наследница, моя внучка. Красавица... Ой, Лиза, что-то по мне потекло, тепло стало... и мокро.