По рукам и ногам (СИ)

Вот прям идеальная компания для откровений – это брутальный начальник охраны. И, наверное, правильным было бы уточнить: что я чувствую к Ланкмиллеру, как к хозяину или как к человеку.

Генрих многозначительно вздохнул и позволил увести себя от заданного вопроса. Только из соображений деликатности. Иначе бы доконал.

– Что-то господина долго нет… – вздохнул он. – Непривычно для него настолько задерживаться. И телефон отключил.

– И что это значит? – я даже чуть прищурилась.

– Значит, с девушкой из эскорта где-нибудь в отеле. Такое иной раз случается. Ложись спать, он к утру вернется.

Генрих вышел, а я вспыхнула.

Неужто подумал, что я это тут, значит, как верная жена, мужика домой дожидаюсь?! А… ведь выходит, что так и есть, иначе, почему б спать не лечь.

Я отсидела себе уже всю задницу только так.

И домой его не тянет, этого Ланкмиллера. Хотя, с чего б? И правильно. Пусть хоть сутками не приходит. Меня это совершенно не заботит. Разве только Генриха. Вот он – да. Вот он волнуется.

Я пошла бродить по дому, потому что сна как-то ни в одном глазу не было. Переутомление, чтоб его. Спальня, коридор, кабинет, ванная, еще какая-то дверь… Скоро наизусть запомню до деталей. Так, секунду. А это дверь – она куда?

Я осторожно дернула за ручку, в ответ послышался тихий полу-жалобный скрип, и открылся темный лестничный проем на какой-то чердак. Странно делать в таком современном доме – чердаки. Но все на вкус Ланкмиллера-старшего. Его вкусы уж точно сомнениям не подвергались. Я тихо проскользнула внутрь. Впрочем, если здесь открыто, то интересностей ожидать не приходится.

Куча старых вещей и пыли. Вот пыли уж точно куча. Веревки, поломанные настольные лампы, тряпки, в углу – разбитое, но большое, от пола до потолка зеркало. Даже пара шатких книжных стеллажей с подтрёпанными брошюрами, которые стопочками были уложены. Из-за недостатка света рассмотреть названия было невозможно, поэтому, я просто цапнула наугад то, что сверху лежало, поглядеть, что ж это за издания были так немилосердно отправлены в ссылку и вечное забытье.

Но в руки мне попали не книги, а что-то сроднее, вдобавок еще в плотную серую ткань завернутое.

Это… ой, неужто фотоальбом? Прямо как-то необычно для всей этой семьи, я даже боюсь представить, что в нем. Чтоб лучше было видно, пришлось спуститься вниз, где света из коридора было больше. Ну надо же… Все как у людей. О, здесь и Феликс есть. И Кэри свою рыжую сестру за сиськи лапает… А ведь таким милым ребенком был, и в какого тирана вырос. Черт, как самая нормальная семья. Что ж у них такое случилось потом, что альбом оказался на чердаке да еще завернутым в какую-то половую тряпку?

– Ай-ай-ай, отпусти, больно! – на ум как-то отстраненно пришла идея посчитать, сколько раз за последнее время мной уже была сказана эта фраза.

За шкирку одним рывком меня вытащили в коридор, альбом из рук выпал и закрылся. Даже до конца пролистать не успела вот, но проблема надо мной нависла куда более серьезная.

Я походила сейчас больше на провинившегося щенка. У Ланкмиллера такая… аура, что ли? Исходят от него несокрушимые, всепоглощающие потоки силы, которые все внутри гнут и ломают. Что уж я такого сделала…

– Скажи мне милая Кику, – он вместо этого сжал мое лицо и склонился непозволительно низко, – тебя кто-то туда приглашал?

– Нет, – еле-еле выдавила я. Кто ж ожидал, что ты сегодня вообще вернешься.

Дьявол, как страшно. Он не то что бы злится, он просто в ярости.

– Меня так раздражает, когда кто-то роется в моих вещах. Все равно, что в душе, – глаза просто полыхали, метали почти буквальные молнии, и это при том, что голоса он все также не повышал.

– Прости. Я не знала. Мне просто было скучно… Прости, – я говорила урывками, как могла, и поспешно. А выходило из всего этого жалкое нечленораздельное бормотание.

Еще добрых две минуты продолжалась эта пытка, так что шея почти затекла совсем. И тут мне на ум пришло, что сейчас он беспощадно перебарщивает. Это уже какая-то психологическая атака и наслаждение своим величием.

Кэри кинул на меня последний укоризненный взгляд, и потащил за руку за собой. В спальню потащил. Едрить твою мать, ну почему всегда я, почему нельзя было сегодня воспользоваться оплаченными услугами опытного эскорта?

Я беспомощно шмыгнула носом. Ну, притащил меня. А дальше какие дела?

Стоял напротив. Молчал. Совсем близко, что хорошо бы отойти на пару шагов. От него еще пахнет дорогими женскими духами. Никогда не думала, что подобные запахи, оказывается, настолько раздражительные.

– Кику.

– М? – я вскинула голову; голос у него стал уже значительно мягче.

Он ничего не ответил, лишь многозначительно приподнял брови и в пальцы вложил что-то кожаное.

Я грустно опустила глаза на ошейник. Этот был уже другой, новый. Но он все равно, точно так же будет натирать, как и предыдущий. Потому что это попросту аллергия.

Черт. Не смогу. Сейчас совсем не смогу.

– Отпусти меня, пожалуйста. Сегодня. Я так устала. И ты устал. Отпусти, а?

Кэри напряженно выдохнул, будто размышляя…

У меня никогда не получалось у него ничего путного выпросить.

…и бросил сухое и какое-то не слишком охотное:

– Иди.

Я, даже не утруждая себя благодарностями, сразу развернулась к выходу, но у самой двери Ланкмиллер меня снова тормознул.

– Кику.

– Д-да? – неужто передумал, мать его.

– Забери, – Кэри кивнул на бумажный пакет в углу комнаты.

Поднимая, я в него мимолетом заглянула. И тут же спрятала лицо. Черт возьми. Не думала, что что-то такое простое, вроде подобных подарков, меня растрогает. Но по части женского белья у Ланкмиллера вкус определенно есть.

Я пробормотала тихо «спасибо» и уже без промедлений выскочила за дверь.

========== Часть 45 ==========

Вообще, просыпаться было здорово. Когда тебя, разумеется, никто не тормошил ни тем, что окна пора выдраить и столы, ни требованием утреннего минета. Просыпаться было здорово.

В такие дни, когда за окном не небо, а чистый свинец, а ты в одеяло укутался и сонный, как кот. Просыпаться было здорово.

Обнаруживать, что ты под чьей-то рукой лежишь – не очень.

– Ланкмиллер! – ошарашенно зашипела я. – Мы же по раздельности засыпали!

А в ответ, услышав сонное мычание, поняла, что его разбудила и сразу же приутихла, опасаясь господского гнева, но все равно осторожно поинтересовалась, с опаской отодвигаясь чуть дальше:

– З-зачем ты меня сюда притащил?

Кэри сдавленно прыснул в кулак и поднял на меня прямо совсем прехитрые глаза. Я растерянно нахмурилась, не понимая, с чего это он так ухмыляется.

– Нет, я, конечно, знаю, что у тебя с памятью проблемы, но не настолько же. Давай-ка, девочка моя, поднапрягись.

Он так притиснул меня к себе, что даже перехватило дыхание. М-м, ну что за дурацкая привычка? С другой стороны не видно, как щеки налились кровью. Это как же так надо было умудриться мне… И ведь сама к нему пришла. Замерзла и пришла. Не шутки ведь, в такой холод не только к нему, к Генриху под одеяло залезешь. К счастью, ума у меня хватило, ничего больше ночью не вытворять.

– Кику, ну не отпихивайся, это так утомляет, – Ланкмиллер навис надо мной, прижав запястья к покрывалу. – Все хорошо, разве тебе больно?

И правда, чего это я. Стратегия должна быть другой. Совсем другой. Чтоб он и думать забыл, что мне не нравится. Я глубоко вздохнула, подставляя шею под неторопливые поцелуи. Все нормально, продержусь. Только надо решительно прекращать царапать простыни.

Неожиданно в такую уже совсем интимную тишину немилосердно врезался противные телефонный звонок. Мучитель с досадливым вздохом, оторвавшись от моих губ, потянулся за трубкой. И едва только на нее взглянул, выражение лица у него сделалось совершенно кислое.

– Да? Ну что ты, сейчас я совершенно свободен, приезжай, если это дело первой важности. Конечно, двери моего дома всегда открыты для тебя, – Кэри подождал пару секунд, пока ему что-то отвечали, потом нажал какую-то кнопочку и в буквальном смысле бросил трубку. Об стену. И выдохнул устало-раздраженное: – Старая блядь. Вечно ей нужно испортить день еще с самого утра. А ведь все так замечательно начиналось.