По рукам и ногам (СИ)

– Я уже поняла.

С Викторией – гиблое дело вышло, однако с огромным таким «но». Затея с фотографиями, конечно, на ура бы получилась, здесь и сомневаться глупо. Но Анжи – не Виктория. Сегодняшний день все же не прошел зря. Я вынесла один важный-преважный урок. В теории, сбежать от Ланкмиллера можно. И очень даже с успехом. Успеть бы только паспорт получить, прежде чем и с Витто дела опоршивятся. Теперь, стоит, наверное, вести себя тише, чтобы в доверие втереться поорганичней. А если он как-нибудь меня на очередное свое «массовое мероприятие» потащит, этот шанс я не упущу. Досада потихоньку выветрилась. Опыт. Просто опыт. Не было смысла ради него жизнью жертвовать. Она мне пока что еще дорога.

Знать бы еще, о чем этот Ланкмиллер думал: сбежала я, али на себя всю вину принял? Мол, недоглядел.

А он молчит.

И черт разберет, что у него на уме.

За окном темнело потихоньку, и теперь, кроме гирлянды фонарей за окном стало совсем уж сложно что-то разобрать.

– Кэри… – я, вобрав в себя воздух, качнулась вперед, – а если бы меня поймали? Если бы меня… на той площади… чья бы это была вина?

– Спроси чего полегче… – неэмоционально откликнулся Ланкмиллер, не отрывая взгляда от дороги. – Рабы – это большая ответственность. Понятия не имею, отчего ты интересуешься. Но я не вижу лучшей кандидатуры, чем я, чтобы вину скинуть. Даже если бы ты сбежала. Твоя жизнь – в моих руках. А смерть – на плечах, стало быть.

Вот оно как. Не знала, что он так относится ко всему этого. В духе «мы в ответе за того, кем владеем»? А беседа упорно не клеилась. Никто из нас больше и не пытался ее клеить.

Когда мы приехали в Анжи, было уже совсем темно, но не слишком, наверное, поздно, потому что, как я поняла, темнеет здесь даже летом довольно рано.

– Сейчас иди на кухню, ужин готов. Потом часа полтора будешь предоставлена самой себе.

– А ты? – вяло осведомилась я, почти выпадая из машины по причине ужасной усталости.

Ланкмиллер тоже не слишком-то бодрым выглядел. А мне и надо было знать, как он выглядел, достаточно было лишь ботинок. С утра, они, кажется, были новые…

– У меня сегодня встреча. Благо, запланированная, поэтому, можешь расслабиться, тебе идти не придется, Генрих заказал девушку из эскорт-агентства. Как не люблю я этих… но выбирать не приходится.

– Господин, все уже готово!

Я, едва только услышав первые звуки этого голоса, вцепилась в Ланкмиллера намертво. Чертов Генрих, у меня нехорошая какая-то на него реакция… генрихофобия? Или что-то вроде нее. А вдруг этот Кэри всю дорогу такой показушно-спокойный был, лишь потому что знал, что по приезду начальник охраны со мной разделается на свой вкус?

– Ну что ты? Отцепись, Кику, он тебя трогать не будет… по крайней мере, я таких приказаний не давал, – мучитель вяло как-то попытался высвободиться. – Иди в дом. Нам надо поговорить.

А Генрих зыркнул на меня так, как будто ему не только дали самый садистский приказ из всех, что только можно, но он еще и кипел просто от нетерпения к его выполнению приступить.

Я, отцепившись, от Ланкмиллера, каким-то специфическим боком пошла в дом.

Кажется, Кэри учел все существенные недостатки своей прислуги. Или просто ему в этот раз повезло, и попался хороший человек, да только на моей тарелке красовалась внушительная

такая горка из картофельных котлет с мясом. Они были, конечно, совершенно здоровские и ароматные. Но только подгоревшая пицца в дешевом кафе, съеденная на крайне относительной, но «воле», все равно, кажется, вкуснее была уже только тем, то к Ланкмиллеру не имела никакого отношения. Чувствую, с такой горой еды не совладать мне сегодня.

Кэри кстати, лишь приоделся поприличнее и стартанул на встречу свою вместе с некой эскорт-шлюхой. А Феликс тоже уехал, еще утром. Правда, наверное, теперь он зачастит с визитами, но сейчас, стало быть, есть у меня свободных часа полтора…

Самое мерзкое в этом то, что я понятия не имею, чем себя в это время занять. Из малюсенькой совсем комнаты рядом, которая вроде склада хозтоваров была, доносился плеск воды такой, будто она в ведро набиралась. Кухарка, значится, полы собралась мыть. Потому что она и кухарка, и посудомойка, и швея, и последствия-развратной-ночи-убирайка была. Мультизадачная и незаметная, как положено истинным слугам. К этому должен быть не иначе как талант.

– Давайте помогу, что ли? – я, прилепившись к двери, просунулась в проем.

– Да шут с тобой! – пугливо отмахнулась она.

– Думаете, не умею? Напрасно. Я этим делом до недавнего времени каждый день занималась.

– От моющего средства кожа портится, – заявила женщина таким тоном, что будто возражений и не потерпит. – Хозяин заметит – знаешь, чего устроит? Мне за это деньги платят – стыдно помощи просить!

– Ах да… – чуть смущенно пробормотала я и скрылась.

Ну и ладно. Бродить по дому – тоже занятие своего рода увлекательное, только уж поднадоевшее.

Значит, ее в Анжи наняли… И, видно, большие деньги платят, раз она до сих пор держит рот на замке о похождениях «господина Кэри». Ну, тут удивляться нечему, Генрих кого угодно запугает. А Ланкмиллеры испокон веков, даже несмотря на целый гарем, в Анжи неоспоримое влияние имели. Смысла доносить властям попросту не было. Кэри для виду только оштрафуют, меня депортируют в Шель, а вот служанка лишиться выгодного места работы. Так что, чего уж тут.

Я нашла пристанище на подоконнике в своей миниатюрной, почти импровизированной спальне. Она была маленькая до неприличия. Из мебели только кровать входила – мягкая, правда, – и тумбочка. Да книжная полка на стене. Мне большего и не надо было, к тому же, из-за Ланкмиллера, я и этим-то почти не пользовалась. Существенным и, наверное, главным плюсом широкий подоконник был и здоровое окно. Видно, раньше, это все целиком Ланкмиллерской комнатой было, но потом маленький закуток попросту отделили.

– Чем занята? – рядом со всей безумной неожиданностью момента опустился Генрих.

Ах да, еще моя спальня не запиралась на ключ.

Я с трудом подавила довольно неприятное чувство вроде страха, но когда сердце так уже не колотилось, я отодвинулась подальше и ворчливо ответила:

– Не видно? Сокрушаюсь о своей невольничьей судьбе.

Как же он меня пугал всем своим видом. И, главное, зачем пришел? И чтобы визиты эти еще хорошо кончались… Чувство отвратительное.

Начальник охраны придирчиво хмыкнул.

– Много сокрушаешься. Я думал, ты сильнее.

– Индюк вот тоже думал, и в суп попал…

Оно вырвалось у меня случайно и совсем тихо, но судя по тому, в какой специфической позе Генрих замер, слух у него – просто позавидуешь.

– Боишься меня? – вдруг ни с того ни с сего осведомился он, как будто между прочим.

– А чего б тебя не боятся? Только и мечтаешь, небось, о каких-нибудь карательных мероприятиях в моем отношении.

– Оно б неплохо было бы их провести, чтоб тебе «не сбегалось», но господин приказа не давал. Да тебе и прошлого раза, видно, хватило. Не бойся ты так. Прям врага такого во мне видишь. Я на самом деле ничего личного против тебя не имею, просто взбесило меня то, что такая мелкая, только заявилась, а уже намеревается жизнь отнять у человека, которого еще совсем не знает. Мол, поперек планов он ее пошел. Если уж поперек пошел, так сразу надо и убивать? Я теперь знаю, что это не ты была. Не бойся.

– А Кэри это с самого начала знал. Знал и не сказал.

– Что ты вообще чувствуешь к нему? – сегодня Генрих активный претендент на звание «мастер внезапности вечера».

– Безграничную светлую любовь и благодарность, – монотонно протянула я, чтоб он отстал, и умолкла, забыв, за что хозяев полагается благодарить. Обычно, за кров и пищу, но этим себя обеспечить я пока что еще сама в состоянии.

– А если честно?

– Не знаю! Чего пристал? – неожиданно резко огрызнулась я. – Еще ничего не знаю…

Честно? Смешно. Скажу честно, ты пристанешь, как банный лист.

«С ней надо быть начеку!..» «Держать ухо востро…»