Однажды под Рождество (СИ)

— У меня Форд. Трос, вроде бы, есть. Это поможет?

Просто мне очень хотелось ему помочь. Помочь этому мертвецу, умевшему существовать в нашем мире, не прячась под масками…

— Можно попробовать, — всё так же холодно ответил парень.

Я слабо улыбнулась и пошла к машине. Трос оказался на месте, но благодаря ему, а точнее, его виду, меня охватила паника. Я же вожу без году неделю! У меня точно не получится, и тогда меня возненавидит еще один житель этого города. Может, стоит всё же позвать дядю?.. Да, наверное, стоило бы, но я решительно отбросила эти мысли и села в машину. Чему быть — того не миновать. Разозлится — его право. Позову дядю, и пусть разбираются. Да, я трус. Я бегу от проблем, а вы не знали?

Форд плавно подъехал к пикапу, и я вышла из машины. Парень тоже покинул салон, да так грациозно, что я невольно залюбовалась им. Несмотря на дикий мороз он был лишь в тонкой бежевой рубашке и легких брюках, подчеркивавших чрезмерную, на мой взгляд, худобу. Не говоря ни слова, он взял у меня трос и прикрепил его к машинам. Когда он вернулся в пикап, и я осознала, что мне всё же придется его вытаскивать, во мне вновь поднялась зарождающаяся паника. Боже мой, ну за что мне это?! Почему я дядю не позвала?

— Знаете… Я этого никогда не делала… Я только недавно права получила… — промямлила я, сама не понимая, на что надеюсь — на то, что он пошлет меня поискать кого-то еще, или…

— Ничего, думаю, у Вас получится. Вы же на самом деле хотели помочь.

Или. Вот именно — или. Наверное, я всё же ждала именно этого — что он меня приободрит. Я слабо улыбнулась и села в машину. Так, что там мне инструктор говорил?.. Машина резко дернулась, и снег из-под колес полетел в стороны. Я испуганно затормозила, чем сделала только хуже. «Не паниковать, не паниковать!.. Мама!» Я попробовала еще раз, но снова никакого результата. «И что мне делать? Я такая идиотка…» За моей спиной раздался хлопок двери, и я действительно запаниковала. Видимо, он решил высказать мне всё, что думает о таком «помощничке»… Я уставилась на руль и молчала. В дверцу машины легонько постучали, и я открыла окно. Смотреть на парня сил просто не было. «Ну, сейчас начнется отповедь», — промелькнуло на задворках сознания. Но вместо урагана возмущенной ругани в салон машины вторглась изящная аристократическая рука с длинными тонкими пальцами, как у пианиста.

— Смотрите, сначала плавно нажмите сюда…

«Он что, объясняет мне, как правильно вытащить его?» Такого я совершенно не ожидала. И почему-то это придало мне уверенности и сил. Я внимательно слушала указания, и до меня доходила простая истина: оказывается, я всё делала неправильно, потому что резкие движения только вредят в такой ситуации. Вот дура…

— Давайте попробуем еще раз, — завершив объяснения, предложил пострадавший и медленно пошел к пикапу, а я тихо спросила:

— Может, всё же будет лучше, если я позову того, кто в этом разбирается?

Парень остановился, обернулся, внимательно на меня посмотрел и внезапно меня словно током ударило: его взгляд не был ледяным — он пытался меня приободрить. Хоть этот человек и не улыбался, я чувствовала, что он верит в меня, и мне стало на удивление легко. Впервые кто-то поверил в меня, совершенно не зная о том, что я вундеркинд с коэффициентом интеллекта сто семьдесят…

— У Вас получится, Вы же сами захотели помочь. Это Ваше решение, и никто не заставлял Вас его принимать. Когда чего-то хочешь от всего сердца, добиваешься этого. По крайней мере, в малом.

Он развернулся и сел в пикап. Я тоже вернулась в салон, глубоко вздохнула и начала манипуляции с вредной техникой, в точности соблюдая инструкции нового знакомого. К моему изумлению, машина плавно двинулась, и через несколько минут я уже стояла на морозном воздухе, а парень отвязывал трос.

— Вам не холодно? — задала я наконец давно терзавший меня вопрос, который до этого момента был отброшен на задний план более насущными проблемами.

— Холодно. Однако я решил, что мне не придется выходить из салона, а потому не надел пальто. Высшая степень глупости и самонадеянности. За то и поплатился. Не бросай вызов судьбе: всё равно проиграешь. Мы ее рабы, а она наша хозяйка, наш проводник. Не следовать ей невозможно, противиться ей бесполезно.

— Это фатализм.

— Возможно. Однако это не меняет сути данного вопроса. Разве можно противостоять тому, что уже решено?

— Не знаю. Я пыталась, но всё было бесполезно. Однако я не смирилась. Еще не смирилась. Думать, что хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни у меня будет выбор и я смогу сама задать направление движения, для меня очень важно. Если я смирюсь, то, наверное, умру…

Парень помолчал, а затем спокойно сказал:

— Значит, я уже умер.

Мне стало больно. Я не знала этого человека, не знала даже его имени, но его слова ранили меня в самое сердце. Он не просто убил себя, но еще и похоронил. Он не живет, а существует, и, что самое трагичное, не хочет воскресать. Почему так? Ну почему? Я тоже была такой. Мертвой. Но я нашла в себе силы и сама себя вытащила из этой бездонной пропасти. Я знаю, как там темно и страшно. И я не хочу, чтобы кто-то еще сам шагнул туда. Шагнул, и уже не вернулся.

— Я это вижу, — шепнула я. Он не ответил и даже не взглянул на меня, его движения не изменились, но я не знаю почему, возможно, потому что его боль была близка мне, а возможно, это был просто самообман, но я почувствовала, что ему было больно. — Вот только я не чувствую, что Вы этого хотите.

Парень остановился.

— Вы считаете, что я хочу жить? — он вопросительно вздернул бровь.

— Нет. Я считаю, что Вы не хотите быть живым мертвецом.

Впервые он посмотрел мне прямо в глаза. В этом взгляде было столько муки, он был настолько тяжелым, что мне захотелось плакать, настолько было больно. В его взгляде я видела себя три года назад. Но я не заплакала. Я не проронила ни слезинки за эти три года, и ничто не заставит меня это сделать. Мы смотрели друг другу в глаза, а затем он тяжело вздохнул и отвернулся.

— Животные чувствуют смерть. Она их притягивает. Они всегда знают, когда приходит время их соплеменника. Люди забыли свои природные инстинкты. Почти все они забыли. Но я чувствую. Вы такая же, как и я.

Я горько усмехнулась:

— Была такой же. Я «воскресла».

— Вы вытащили себя из могилы. Не более. Ваш взгляд… Он мертв. Я не вижу в Вас желания жить. Бороться — да. Но не жить.

Он попал в точку. Неужели он знает обо мне больше, чем я сама?.. Возможно. И не потому, что со стороны виднее, а потому, что его могила кажется даже глубже моей… Но боль у каждого своя. И измерить ее невозможно, да и ни к чему. А потому я решила сменить тему.

— Вы приехали в этот дом?

— Да, они сделали заказ в фирме, где я работаю.

— Понятно. Тогда я позову хозяина.

— Буду Вам очень признателен, — он помолчал. — И спасибо за помощь.

Я удивленно посмотрела на него, а он резко отвернулся и нырнул в салон своего автомобиля. Я убрала трос в багажник и подошла спросить, что именно мне сказать дяде о доставленном грузе, но открывшаяся моему взору картина выбила все подобные мысли у меня из головы: мой новый знакомый сидел, закрыв глаза, его веки дрожали, а мышцы лица судорожно сокращались. Да и не только лицо — всё его тело сводило судорогой, однако казалось, будто ему наплевать, что с ним происходит. Я резко, не думая, что делаю, распахнула дверцу пикапа и схватила парня за руку. Он дернулся, но я крепко его держала.

— Идемте! Вам нельзя тут оставаться, у Вас переохлаждение. И… Вы же явно серьезно больны! Идемте скорее, я налью Вам чего-нибудь без кофеина и дам одеяло.

Всё это я говорила, упорно таща его к своей машине. Он не сопротивлялся, словно понимал, что это бесполезно.

— Хорошо хоть, что Вы не упираетесь… — пробурчала я. В этот момент я была зла на парня. Ладно, забыл ты куртку дома. Но можно же было сказать, что совсем замерз? Я бы сама трос отвязала! Хотя я тоже хороша. Знала ведь, что на улице мороз, а сама не догадалась его в машину отправить. Рыцарь, тоже мне… Рыцарь. А есть ли они вообще сейчас, рыцари?