Грейте ладони звездами (СИ)

Да, - у меня даже выходит улыбнуться, - явился посреди ночи упившийся вдрызг, все твердил о Дэвиде Лоуренсе, которого я должна непременно почитать... Не знаешь, что бы это могло значить?

Пауль, словно бы приняв некое внутреннее решение, вдруг смотрит на меня твердым решительным взглядом и мотает головой, мол, да, знаю.

Боюсь, это я виноват в его ночном загуле, - говорит он, продолжая сверлить меня взглядом. - Дело в том, что я кое-что сказал ему... кое-что такое, что должно было его пронять, понимаешь?!

Признаться, ничуть, - острожно отзываюсь я, понимая, что этот разговор просто так не закончится. - Может, тебе стоит начать изъясняться со мной напрямую, без всех этих «кое-что»...

Силы небесные, Джесс,  я и сам устал от всех этих выкрутасов! - восклицает вдруг Пауль в несвойственной ему манере. - Сколько вы можете кругами ходить друг подле друга и при этом делать вид, что ничего не происходит? Ник любит тебя, и ты это знаешь.

Такого поворота разговора я, конечно, ожидала меньше всего, но вероятность разоблачения оставалась всегда, отнекиваться было бы глупо...

Да, знаю, - отвечаю я просто. - А как давно ты догадался об этом?

Пауль облегченно выдыхает, кажется, он боялся, что я стану отнекиваться и только усложню ему задачу.

Да с самого начала, я думаю, - улыбается он мне чуточку смущенно, - еще тем летом понял, что с братом творятся странные вещи, но до конца так и не разобрался, теперь же... он сразу переменился после встречи с тобой. Это бросалось в глаза, уж извини...

Мы недолго молчим, вспоминая каждый свое, а потом я произношу:

Я тоже его люблю, - и при этом смотрю Паулю прямо в глаза, чтобы уж сразу увидеть его реакцию: добрую ли, плохую ли – все равно.

Быть не может! - Пауль восторженно смотрит на меня счастливыми глазами. - Я думал, мне придется вам по пальцам все объяснять, а вы вдруг и сами прозрели...

Не понимаю тебя, - скептически приподнимаю  я бровь.

Да я о том, что любому дураку было видно, что между вами химия зашкаливает, - терпеливо поясняет парень. - Но сами-то вы об этом, конечно, не догадывались...

Страшная догадка пронеслась в моей голове, как молния:

Только не говори, что твоя мама тоже все знает!

Успокойся, Джесс, она слишком занята своим романом, чтобы обращать внимание на твой, - беззлобно усмехается тот. - Но, думаю, тебе стоило бы открыться ей...

Я не могу, - стенаю я, качая головой. - Ты, может, и принимаешь этот факт...

Вашу любовь.

Хорошо, да, нашу любовь, как должное, но Хелена... Доминик ее сын...

А ты ее подруга...

Подруга, которая соблазнила ее сына?! - вскрикиваю я в отчаянии.

Пауль подходит и кладет руку мне на плечо в привычном жесте.

Слушай, Джессика, ты никого не соблазняла, Нику далеко не четырнадцать... забудь ту историю, хорошо?

Я смотрю в глаза парня и всем сердцем желаю верить его словам: словам о том, что мы с его братом возможны в принципе... Но не могу – страх острой занозой засел в глубине моего естества.

Я не могу не думать о нашей разнице в возрасте, - признаюсь я Паулю, - Ванесса права, я слишком стара для него...

Глупости! При чем здесь вообще Ванесса?

Она догадывается, Пауль, - снова признаюсь я, - она даже хотела меня уволить, обозвав мерзкой воровкой, похищающей чужих женихов.

Тот с улыбкой говорит мне, что хотел бы увидеть эту сцену своими глазами, но мне вовсе не до шуток.

Я знаю, что он обручен... знаю, что хотеть быть  с ним неправильно и бесчестно, но когда мы вместе... когда он целует меня, это ощущается самым правильным в мире... Я снова чувствую, что живу!

Тут я замечаю, что собеседник смотрит на меня большими, неверящими глазами, словно я вдруг превратилась в некое инопланетное существо с ромбовидной головой.

В чем дело? - задаю  я резонный вопрос, и на лице парня расцветает многозначительная улыбка. Я тут же догадываюсь о причине ее появления и покорно добавляю: - Ну да, мы целовались... Теперь ты знаешь это.

И тогда Пауль произносит:

Стою вот и понимаю, что ошибался в собственном брате: Ник, который целовал тебя – я ведь не ослышался, точно? - не может быть тем засранцем, что позавчера уверял меня в своем равнодушии  к тебе... Похоже, моя тактика сработала, Джессика, можешь сказать мне спасибо.

Какая такая тактика? - хмуро осведомляюсь я.

Действенная, Джессика, весьма действенная тактика. Я заставил его малость приревновать тебя и -  вуаля! -  прогресс налицо.

Так вот почему он травил себя алкоголем?! - понимаю я наконец причину произошедшего. - Ты рассказал ему про мое свидание со Стефаном...

… и не только, - подмигивает он мне. - Но тебе об этом знать не обязательно. Скажи лучше: так между вами все окончательно решено? Ванесса уходит со сцены – занавес опускается?

Я вынуждена признать, что об этом между нами не было сказано ни слова.

Так вы вместе или нет?

Я не знаю, - честно признаюсь я. - Ник должен сам принять это решение, я не стану давить на него.

Счастливая экзальтация Пауля увядает, и он берет меня за руку, несильно ее сжимая.

Послушай, все будет хорошо, Джессика. Он любит тебя – он примет правильное решение. Я тебе обещаю!

Ты обещаешь? - улыбаюсь я с легким смешком.- Ну тогда я могу спать спокойно.

… В тот вечер в своем почтовом ящике я обнаруживаю приглашение на празднование Рождества в доме семейства Вайс: приглашение в красивом, плотном конверте, точно таком, каким меня изводила Хелена последние пару дней.

… Я прикрываю глаза и мысленно молюсь о ниспослании мне достаточных сил для того, чтобы пережить все это!

                                                            Глава 17.

                                                                             «Среди людей тоже одиноко» - заметила змея».

                                                      **************

  Как оказалось, наши с Вайсами представления о скромных семейных праздневствах сильно разнились: если я представляла себе ужин на семь-восемь персон с традиционными уткой или гусем под яблочным соусом, из которых месье Рошель сотворил бы свое очередное кулинарное чудо, то Вайсы видели нечто вроде настоящего пира из трех перемен блюд, трехэтажного торта  с фигуркой Санты на верхушке и дорогого французского вина в хрустальных фужерах от Риделя.

Количество гостей варьировалось от пятнадцати до двадцати человек, и для обслуживания всего этого «скромного семейного торжества» была нанята кейтеринговая фирма, представители которой сновали среди гостей с фужерами на подносах.

Классный дом! - ахает восхищенная Ева. - Здорово, что нас тоже позвали на ужин, правда?

Я не то чтобы с ней не согласна, но среди всего этого обилия вечерних платьев и сияющих драгоценностей (настоящих ли, судить не берусь), я ощущаю себя бедной Золушкой, прибывшей на бал в королевский дворец... Только вот принц, увы, занят не мной: Доминик – мой Доминик – стоит рядом с Ванессой и приветствует гостей с радушием истинного хозяина. В первый момент, когда я замечаю это, мое глупое сердце тут же готово остановиться от мощного удара поддых, вызванного данным зрелищем, но потом разум берет верх над чувствами и тихонечко шепчет: «Дыши, Джессика, дыши глубже: между вами не было сказано ни слова любви, никто никому ничего не обещал...»  Осознавать это больно, но  факт остается фактом.

И вот я приветливо улыбаюсь незнакомым мне людям, перешептываюсь с дочерью и Паулем, слежу за Хеленой, которая вливается в происходящее  с явной сноровкой и знанием, и мужественно делаю вид, что мне здесь просто необыкновенно радостно находиться и... что мое платье не кажется мне чуточку откровенее, чем хотелось бы.

Пометка: никогда не доверяйте выбор вечернего платья подругам с белокурыми волосами!

Добрый вечер, деточка! - неожиданно приветствует меня старческий замогильный голосок за моей спиной. Я оборачиваюсь и вижу высокую, слегка согбенную старушку в солнечно-желтом кардигане поверх изумрудно-зеленого платья, и старушка эта мне улыбается, посасывая кончик прикуренной сигареты.